– И когда вы приехали в Сиэтл, я с вами связалась. Вы видели мою мать одним из последних, и я надеялась… – она замолчала, не договорив. – На что? – Ванини пролистал меню и заказал еще один бокал вина. – Аманда, я не знаю, что с ними случилось. Когда я видел «Ностромо» в последний раз, они приняли груз и собирались доставить его на Землю. Команда ушла в крио, и предполагалось, что снова они выйдут на связь уже здесь. – Вам ничего в них не показалось необычным, странным? Ванини покачал головой и усмехнулся. – Обычный экипаж транспортника – а в таких и без того полно странности и необычности. Но нет, они были славными людьми – по большей части. Твоя мать-то уж точно, и я говорю так не потому, что ты – ее дочь. Эллен Рипли действительно была хорошим человеком. И капитан, и мисс Ламберт тоже. Мистер Кейн меня раздражал, а до мистера Эша мне и дела не было, но твоя мать – да, она была хороша. Отлично провела погрузку, – он улыбнулся, и Аманда изумленно моргнула: эта улыбка осветила его лицо, превратив мистера Ванини из усталого старика просто в довольного мужчину, наслаждающегося ужином. – Прямо в суть она глядела, твоя мать. Сразу к делу. Аманда невольно рассмеялась. – Да уж, это очень на нее похоже. Официант вернулся с бокалом вина. – Все в порядке? Что-нибудь еще? – Все замечательно, grazie, – ответил Ванини. Аманда просто кивнула – ее рот был забит осьминогом. Официант ушел, и Ванини пригубил вино. – Мне жаль, что тебе пришлось так далеко ехать, Аманда, потому что мне нечего тебе сказать. Ты, должно быть, уже знаешь, каким человеком была твоя мать. Я не могу рассказать ничего иного, как не могу сказать, почему они исчезли. Загрузка прошла лучше некуда, все закончили вовремя, а в последний вечер Чиро открыл бутылку саке, и мы устроили праздник. Твоя мать выпила немного – просто для компании, – а потом она проводила капитана Далласа в его каюту, потому что он принял на грудь куда больше, чем требовалось для компании. Аманда снова улыбнулась. Почему-то ее не удивило ни то, что мать пила мало, ни то, что Даллас ее примеру не следовал. Капитан казался ей человеком, который веселеет, когда выпьет, в отличие от, например, отчима. Пытаясь ухватиться хоть за что-то, она спросила: – Может, она хотя бы рассказывала что-нибудь интересное? Какие-нибудь байки? Или, может, другие члены экипажа о ней говорили? Ванини покачал головой. – Нет, она просто сидела и смеялась над нашими шутками. Честно говоря, мне помнится, что она вообще мало говорила во время вечеринки. Разве что сказала капитану, что пора в кроватку, – он ухмыльнулся. – По правде говоря, когда я вспоминаю Рипли, то в первую очередь на ум приходит следующее: она была единственным человеком на «Ностромо», который не был ни инфантилом, ни идиотом. Она была… взрослой. – Взрослые держат обещания, – пробормотала Аманда. – А? Что ты говоришь? Аманда тут же пожалела, что сказала это вслух. – Ничего, я просто… ничего. Послушайте, если вы можете еще хоть что-нибудь о ней рассказать, прошу вас… я просто… Ванини снова покачал головой. – Извини, Аманда. Она была просто членом экипажа буксира. Я в принципе помню экипаж «Ностромо» только потому, что пришло сообщение об их исчезновении. И Компания тогда прислала людей, чтобы узнать, не можем ли мы дать им какую-нибудь зацепку. Им мне тоже нечего было сказать, по крайней мере, ничего полезного, – он глубоко вздохнул, а потом закинул в рот креветку. – Сожалею. Это паршивый подарок на день рождения. – Подарок у меня уже есть, – ответила Аманда, размышляя о том, каково будет жить в собственной комнате, куда она переберется уже завтра. – А эта беседа была просто… дополнением к нему. – Мне все равно кажется, что ты проделала весь этот путь впустую. – Неправда, – Аманда покачала головой и запила кусок рыбы водой. – Вы видели мою мать, прежде чем она ушла. Это прекрасный подарок. После этого разговор переключился на другие темы. Аманда ясно видела, что Ванини не мог рассказать о ее матери ничего нового, и что тема эта его нервировала, так что она поинтересовалась, как ему живется на пенсии. После весьма продолжительного рассказа о своих путешествиях он спросил, в какую школу она ходит. Аманда от ответа уклонилась, сказав, что работает помощником техника и надеется получить инженерный сертификат. То, что примерно с той же вероятностью ее мать могла сейчас войти в ресторан и присоединиться к ужину, она говорить не стала. Еще через час или около того они попрощались. Ванини настоял на том, чтобы заплатить за ее часть ужина. – Считай это моим подарком, раз я не сказал тебе ничего полезного о матери. И желаю удачи в поисках. – Спасибо вам, – искренне ответила Аманда и даже обняла старика перед тем, как они расстались. На сэкономленные деньги она могла позволить себе перекусить в поезде по дороге домой. Когда Аманда села на поезд, нервозность ее покинула, и она заснула, едва успев опуститься на сиденье. Полночь настала и прошла, и Аманда проснулась только тогда, когда компьютер объявил о приближении к Ванкуверу. Она проснулась восемнадцатилетней. Официально и законно совершеннолетней. «Я свободна». К тому времени, как она села на электричку до дома – или, скорее, до квартиры Пола, поскольку это место уже не являлось домом ни в каком смысле, – на часах было три утра. Ей оставалось только забрать туалетные принадлежности и плюшевого тигра. Дэниэль порядком истрепался, но она всё равно не собиралась от него отказываться. К удивлению Аманды, стоило махнуть карточкой перед дверью лифта, как компьютер издал резкий писк. – Доступ на сорок первый этаж закрыт в связи с деятельностью полиции. «О, чудесно. Кого-то на нашем этаже арестовали?» Аманда уже задумалась о том, чтобы просто отправиться на новую квартиру – ключ у нее был с собой, – как двери открылись, и из лифта вышли человек в форме ванкуверской полиции и женщина в костюме с бэйджем на груди. – Прошу прощения, – начала Аманда. – Да, мэм? – ответил полицейский. Судя по нашивке, его звали Чен. – Я живу на сорок первом. Вы не могли бы сказать, когда я смогу попасть в квартиру? Женщина-детектив повернулась к ней. – Какой номер? – Двенадцать. Женщина поморщилась. – Боюсь, нескоро. Вы – падчерица жильца, Аманда Рипли? «Вот дерьмо». – Д-да. – Боюсь, у меня плохие новости. Нам пришлось арестовать вашего отчима, Пола Картера. Прошлым вечером в баре в Анморе он напал на двух офицеров КККП, находившихся не при исполнении.[3] Аманда попыталась наскрести в душе хоть толику удивления. У нее ничего не вышло. – Так, а плохие новости какие? – Прошу прощения? Аманда покачала головой. – Что он натворил, детектив?.. – Детектив Аннушка Балидемаж. Женщина протянула руку, и Аманда ее пожала. Рука у детектива была ледяной. – Ваш отчим вступил в спор с двумя полицейскими, – продолжила Балидемаж. – Кажется, о чем-то вроде того, когда случится следующее лунное затмение. Когда полицейские сказали, где они служат, ваш отчим уничижительно отозвался о «конниках». Ну а полицейские в ответ объяснили, что им не нравится, когда их так называют. Аманда закатила глаза. – Дайте угадаю. Пол повысил ставку и называл их так снова и снова, чтобы разозлить. Вероятно, добавлял и другие эпитеты тоже. – Ну… Да. – Всё как обычно. Балидемаж, которую презрение Аманды, казалось, не тронуло, продолжала: – Он покинул бар прежде, чем прибыл наряд, так что КККП попросили нас задержать его вместо них. Конной полиции вашего отчима передадут завтра. – Да пожалуйста, – ответила Аманда. – Три часа назад мне исполнилось восемнадцать, а это значит, что Пол официально – уже не моя проблема. Я просто собиралась забрать кое-какие мелочи, но знаете, что? Они мне не нужны. Теперь мне есть где спать. С этими словами Аманда развернулась на каблуках и вышла из здания. Это означало, что она заодно бросила Дэниэля, но этот тигр был спутником ее детства. Ванини сказал, что ее мать была единственным взрослым членом экипажа «Ностромо». Теперь, когда мама исчезла, а Пол допивался до потери сознания – а теперь и до тюрьмы, – ей придется стать единственным взрослым человеком в семье. Пришло время вести себя соответственно.