— Он не существует в наших широтах, милорд, потому что образуется только на предельных высотах и на определенных горных породах. Нужны специально оборудованные летающие корабли и рабочие, чтобы вести добычу. — В Артании его нет? — Нет, потому что для подобных смесей мы используем аспект Тенебра, который более стабилен и в достаточном количестве хранится в земле под нашими ногами. Я мысленно тяжко вздыхаю. Во всей этой истории мне не хватает только «участия» этих свободолюбивых фанатиков с Летающих островов. Потому что в таком случае история с бабскими склоками за руку самого желанного холостяка Артании стремительно превращается в политическую интригу. Я слишком стар для всего этого. Даже если часть меня уже радостно взяла след и заняла боевую стойку. Кого я обманываю? Я же до смерти люблю вскрывать нарывы политической гнили! — Могу я попросить вас о последней услуге, леди Блор? Она степенно кивает. — Не могли бы вы дать мне почитать какой-то трактат об этом удивительном аспекте? Что угодно, любой достоверный источник. — Я пришлю к вам свою горничную с книгой, милорд герцог. — Буду признателен. Девушка с увесистым том прибегает в лабораторию через несколько минут. Передает мне книгу, откланивается и лепечет, что леди Кассандра велела передать, что сделала закладку на нужной странице. Как это мило. Меня передергивает. Лучшей демонстрации пренебрежительного отношения к моим умственным способностям и придумать нельзя. Даже если я отчасти заслужил это своим грубым поведением. Но ладно, зато сэкономил время на поиски – книженция-то увесистая, страниц на тысячу – не меньше. На развороте с закладкой только небольшая заметка на две страницы. Я быстро пробегаю взглядом по строчкам, отсеивая ту информацию, которую уже получил от Кассандры Блор. И сразу нахожу то, что искал. Во-первых, аспект Виканто крайне агрессивен, если попадает в богатую кислородом среду. Внутри замкнутого пространства двигателя это дает огромное количество энергии, а снаружи может привести к тлению и даже возгоранию. При работе с данным аспектом рекомендуют использовать щипцы, потому что перчатки могут не защитить руки от ожогов. Я делаю мысленную заметку обратить внимание на руки Матильды – это вполне может быть косвенной уликой доказательства ее вины. И второй вывод, который подтверждает мое предположение. На гравюре, изображающей аспект, нарисовано вещество, крайне сильно напоминающее металлические стружки аспекта Металум, который был на столе каждой из девушек. Но леди Почтенный алхимик не могла ошибиться – она лично сунула нос в каждую склянку. Значит, кто-то незаметно подменил аспекты. Причем, дважды. Многоходовка в духе гниющего герцога. И его дочери, само собой. Герцогиня Лу’На уже дожидается меня в зале, как я и приказал. Стоит около окна и всем своим видом дает понять, что лучше бы мне так и держаться на расстоянии, у двери. Я сокращаю пространство между нами нарочито выверенным медленным шагом. И чем она ближе, тем сильнее мне хочется схватить паршивку за грудки и вытрясти из нее всю правду. Чтобы больше никогда не видеть ни эти щуплые воробьиные плечи, ни наполненные негодованием глаза. Она так злиться, словно к ней явился сам дьявол, которому эта мелкая зараза готова надавать под зад своими изящными ножками. Многое я бы отдал за возможность наблюдать этот поединок вживую. — Задавайте ваши вопросы, милорд Куратор, выносите обвинение, оглашайте приговор и покончим с этим фарсом. Гордячка. Всыпать бы ей как следует, чтобы посмотреть, как спесь проступит на коже отпечатками моих ладоней. — Вот уж не думал, что дочери дохлого герцога будет так невтерпеж оказаться на виселице, - не могу смолчать. Каким-то непостижимым образом только ей постоянно удается вывести меня из себя. — Я не могу воскресить отца, но… - Она как будто что-то вспоминает и обрывает фразу на полуслове. – Я понимаю, что вам доставляет удовольствие глумиться над памятью моего отца, но могли бы вы оказать мне любезность и делать это хотя бы не в моем присутствии? Я хочу сказать: «Нет, потому что предатели и изменщики заслуживают порицания». Я даже произношу это, но, как оказывается, лишь в своей голове. Потому что пара царапин на лице мелкой паршивки, ее растрепанные волосы и порванный подол платья, который Матильда пытается кое-как спрятать, обернув юбку вокруг ног, словно кокон, непонятным образом смягчают мое сердце. Ей досталось больше всех – после общения с остальными девушками, этот факт нельзя не признать. Но она единственная, кто не визжит, не закатывает истерики и не падает в фальшивые театральные обмороки. Она единственная, кто ведет себя достойно. Размышления о ее породе и крови обрываются в тот момент, когда мой взгляд падает на ее руки. На внешней стороне ладоней – царапины и порезы. И грязь пополам с пылью. Ей единственной не оказали помощь? Демон задери, я не отдавал распоряжений устроить герцогине мучительную смерть от заражения крови! — Милорд Куратор! – возмущенно вскрикивает Матильда, когда хватаю ее за запястье и волоку прочь из комнаты, в аптекарскую мастерскую, где работают лекари. Когда с допросом будет закончено, кто-то обязательно ответит за эту халатность. – Милорд, вы вознамерились оторвать мне руку? На языке крутится другое слово. Созвучное со словом «оторвать», определенно, но куда более… гммм… с пикантным смыслом. Который вряд ли можно применить только лишь к женской руке. Только чудо и какое-никакое воспитание не дают мне произнести эту откровенную похабщину вслух. Все же военные будни в кругу солдат не могли не взрастить во мне… грубияна. — Все вон, - говорю в полголоса, когда переступаю порог мастерской и втаскиваю Матильду вслед за собой. Пара работников бросают свои дела и быстро, на полусогнутых, покидают помещение. Я захлопываю оставленную открытой дверь с нарочитым грохотом. — И вы снова меня компрометируете, - задрав нос, заявляет мелкая гордячка. — Рад, что вы это заметили, - заявляю в ответ и усаживаю ее на первую же подвернувшуюся скамейку. – Я, поверьте, очень стараюсь, чтобы вы осознавали всю глубину моего порочного плана. Даже тщеславным бессердечным ублюдкам, очень хочется, чтобы хотя бы одна живая душа оценила их потуги. Она поджимает губы. Чтобы это могло значить? Пытается сдержать смех или сдерживается, чтобы не дать втянуть себя в наши, уже ставшие «горячо любимыми» перепалки? Я бы продал душу демонам – ту ее крохотную часть, которая еще хранит что-то похожее на свет – лишь бы узнать, что же твориться под копной этих светлых волос. Глава 54 Я не знаю, как ему это удается, но если еще несколько минут назад я думала лишь о том, что снова чудом выжила, то теперь все мои мысли вертятся вокруг герцога и его отсутствующих манер. И немножко вокруг его крепких рук, потому что герцог снимает мундир и почти брезгливо набрасывает его мне на плечи. А потом парой резких движений закатывает рукава белоснежной сорочки. Руки у него совсем не тонкие, как у аристократов его положения, а скорее крепкие, жилистые, как у кузнеца. И я даже рот боюсь открыть, чтобы герцог, чего доброго, не придушил меня здесь же без суда и обвинения. Остается только наблюдать, как он берет с полки корзинку с лекарскими принадлежностями, ловко, со знанием дела, раскладывает их рядом на столе. Откуда такие умения? — Я много лет провел на поле боя, - отвечает он, как будто слышит мои мысли, одновременно смачивая отрез бинта в плошке с отваром. – Приходилось быть солдатом не только отцом и родной матерью, но и лекарем. — И палачом? – не могу не спросить я. Мы смотрим друг на друга, прекрасно понимая, о чем речь. Я видела мучения смертельно раненных воинов, которым ничем нельзя было помочь. И мне тоже приходилось отпаивать их «сладким сном», чтобы хоть в загробный мир они отошли без страданий и криков.