Однажды, после школы, мы сидели с Ринатом на площадке возле моего дома и молчали, потому что сказать было нечего. Мы толкались ногами от земли и ехали по кругу на грубом подобии карусели. Накрапывал мелкий дождик, дети убежали домой играть в приставки. Для октября было очень и очень холодно. Наши сумки валялись на земле, моя на Ринатовой – в последнее время он стал совершенным джентльменом, я даже узнать его не могла. Всю дорогу проносив звание первой партии нашей старенькой школы, он вдруг оказался обычным хорошим парнем, чем ужасно меня удивил. Вообще, у него была девушка, Ирка из одиннадцатого «Б». И какого черта именно Ринат ходил со мной везде, а другая Танькина подружка и ее первая любовь, Стрельцов, только взгляд отводили, я решительно не понимала. Он хмурился, я чувствовала себя вымотанной. Уставшей, никакой, серостью, а не русо‑рыжей Маргошкой. Да и то сказать, за последние дни успела привыкнуть к беспощадному коверканному «Марготу». – Ты учиться будешь? – спросил Ринат вдруг как‑то злобно. Я замялась, задумалась и провела рукой по волосам, немытые, надо бы в душ. Не ужасные, но пора, совсем распустилась. Танька надавала бы по шее, подумать только, пошла чуть не на свидание с самим Ханом, а выгляжу черт знает как. Мечты‑мечты. – Я не вижу, – сказала я. – Читаю в учебнике и не вижу. Алгебра мимо пролетает. Не понимаю. Все время про нее думаю. – Что отчима в городе не было? Я вскинула глаза на Рината. Его полудлинные волосы прилипли к лицу, а взгляд был серьезный. – Ты упал и ударился, что ли? – тихо уточнила я. – Я – нет. Мне отец говорит, что таскать нас будут, пока не замучают совсем и пока мы сами не скажем, что не знаем, кого тогда видели. Я вздрогнула и снова оттолкнулась ногой от земли. Попала в лужу, чертыхнулась. Отец у Рината был адвокатом, но не таким, как мечталось самому Ринату и как показывали в «Форс‑мажорах». Он занимался почти что благотворительностью, хотя образование позволяло работать на крупные фирмы. Ему определенно стоило верить. – Слушай, там все на мази уже, – продолжил Ринат. – Одни мы придерживаемся другой точки зрения. Им хочется, чтобы все было красиво, неужели сама не понимаешь? Но если надо, нас уломают любыми способами. – И что ты предлагаешь? – вздернулась я, поправляя основательно промокший бомбер. – Что, Ринат? – А ты – что? Я подумала и сказала самую очевидную вещь на свете: – Я сдохну, но ничего не подпишу. Ринат закатил глаза и толкнулся ногой раз, два, три. Мы закрутились быстро‑быстро, и я дернулась к поручню, так резко, что случайно схватилась за руку Рината. – Проверял меня, да, придурок? – выплюнула я, но пальцы не разжала. – Мне нечего тебя проверять. Просто для отличницы ты слишком глупая, – отозвался Ринат и вдруг улыбнулся. Я начала рассеянно считать, сколько времени не видела его улыбки: день, два, три… – Натаскать тебя по остальным предметам? Я не дурак, ты же знаешь, просто вид делаю. – Не отказалась бы. А Ирка? – Что Ирка, – буркнул Ринат. – Устроила сцену, что я с тобой все время. Расстались мы. – Мы же по делу, – огорчилась я. – Скатертью дорожка. Ринат вдруг подавился воздухом и проехался ногами по земле, останавливая карусель. Я испугалась и выпустила его руку. – С‑старик, – сказал Ринат, куда‑то показывая. Я проследила за направлением его пальца. Лавочка, забор, за забором – деревья. Пустой угол двора, если не считать дикое количество мусора. – Какой старик? Там нет никого. Я перевела взгляд на Рината. Он заметно посерел, и я испугалась: – Ринат, черт, что с тобой? Он помотал головой, сделал глубокий вдох и бросил: – Глупости. – Ну какие это глупости? – Я почувствовала, что в груди закипает обида. – Мы вроде одни остались. Во всем мире. Какие глупости? Расскажи! Ринат зажмурился и замотал головой, а потом взял меня за руку: – Сон снится. Тебя ищет какой‑то старик, а я пытаюсь ему помешать. Страшный он. Часто мне рассказывает, что поговорить с тобой не может, а ему надо. Я кивнула и в этот момент вспомнила про парня. Совпадение было, по меньшей мере, странным. – Ничего. Знаешь тот анекдот? В следующий раз продиктуй деду мой адрес, – попросила я, стараясь унять разволновавшееся сердце. – С ума сошла. Я тебя не сдам. – Ринат, это сон же, – отозвалась я и неожиданно для себя самой поинтересовалась: – А глаза у него какого цвета? Ринат мотнул головой, задумался: – Голубые, а что? Такие, с серым оттенком. Я подавила разочарованный вздох: – Ну и скажи ему, где я живу. Ринат только головой покачал, и мы пошли пить чай с мамиными пирожками. На следующее утро школы не было, а родители уехали к друзьям (я же вроде как взрослая и могу быть одна). Я сунулась на кухню и поняла, что нужно вынести мусор. Не снимая тапочки, вышла на площадку, спустилась на пролет, полязгала ящиком. Обернулась, чтобы идти в квартиру, и тут увидела старика. Он просто стоял у обтянутой красным дермантином двери шестьдесят восьмой квартиры. Обычный дед, но смотрел на меня так, что пробирало. Я замерла, растерянная и напуганная. Откуда он появился? Не из портала же. Шагов я не слышала, и дверь эту жуткую никто не открывал. – Прекрасные у вас одежды, сударыня, – сказал старик, и мне почудилось что‑то знакомое и правильное в его интонациях. Но это был не зеленоглазый парень, а непонятный человек с туманно‑серыми глазами. Он не знал, как спасти Таньку, а значит, я в нем не нуждалась. – Простите, – произнесла я, нарушая главное правило, не разговаривать с незнакомцами. – Это ведь вы снились Ринату? Старик рассмеялся в бороду, и я наконец‑то его разглядела. Наверное, когда‑то он был писаным красавцем, об этом говорили удивительные глаза. Он опирался на трость – совершенно обычную, и одет был, хоть и странно, но не из ряда вон. Сначала я приняла его наряд за хламиду волшебника, но, приглядевшись, поняла, что это просто старое пальто. – Мне пришлось присниться этому молодому человеку, сударыня, потому что ваш сон был занят одним зеленоглазым типом. Я вздрогнула и неуверенно поднялась на ступеньку. – Вы знаете его? Мне очень, очень нужно с ним поговорить. Старик ответил не сразу, а когда ответил – я даже вздрогнула. – Почему всем нужен этот пострел? – Он тяжело оперся на трость. – Маргарита, скажите, что у вас за желание? Подумайте хорошенько. Знаете, иногда не стоит доверять всяким зеленоглазым. – Танька! – У меня помутилось в головке. – Чтобы она живая была! Чтобы все стало хорошо, чтобы я успела! Чтобы спасла ее! Старик помолчал и встал на ступеньку ниже. Видно было, что каждое движение дается ему с трудом. Мне – почему‑то – стало его жалко. – Это хорошее желание, но вы понимаете, Маргарита, его трудно исполнить. Невозможно даже. – Но… постойте. Постойте, – сказала я, хватаясь за перила. – Вы же обещали. – Маргарита, вы запутались, обещал вам он, – сказал старик. – Он показал вам картинку, и вы захотели, чтобы она сбылась. Маргарита, Маргот, он так и работает, бусы не просил еще? Я сделала два шага наверх. Посмотрела на старика повнимательнее: – А вы можете, как он? Тот даже закряхтел как‑то смешно. Я прыснула, думала, такое только в книжках пишут. – Мог когда‑то, – сказал он и пошел по ступенькам вниз. Я испуганно прижалась к стене. – Маргарита, если мы с вами, во имя Великого Хаоса, заключаем сделку, вы должны понимать последствия. Я закивала головой, не осознавая ни слова. – Да, я вижу… – Старик усмехнулся, вставая рядом. – Что ты такая же, Маргот. Тебе портал подавай? Он протянул руку, унизанную перстнями, молодую руку, и я испуганно выдвинула вперед ладошку. В голове билось одно: вот возвращается мама, забывшая кулебяку, а я тут стою, разговариваю со стариком, это же всех спустят с лестницы, включая Рината – за то, что не уследил.