Только тогда мы поняли, почему мама не хотела есть конфеты. Я дал себе слово и непременно сдержу его: когда вырасту, буду работать, буду часто-часто покупать маме всякие сладости, и особенно конфеты «Птичье молоко». Оксана, как вы уже знаете, моя младшая сестра. Может, у кого-нибудь из вас, у кого есть младшие сестры и братья, и не так, а мне, признаюсь, Оксана причиняет немало, ох немало хлопот! Каждый день, кроме субботы и воскресенья, утром нужно отвести ее в детсад, вечером забрать оттуда. Потом, если ни мамы, ни папы нет дома, накормить, уложить спать. А это не просто сделать, потому что она такая привереда, каких свет не видывал. Кроме того, Оксана еще требует, чтобы я с нею все время играл, читал ей сказки или рассказывал интересные истории. И ничего не поделаешь, приходится ублажать ее — куда денешься? Но разве только это? Много всяких от нее неприятностей. Вот однажды в воскресенье мы с ребятами собрались поиграть в прятки, или, как у нас, в Киеве, называют, в Панаса. Слышали, наверное, о такой игре, а может быть, и сами в нее играли? Ну, это когда кому-то одному завязывают платком или полотенцем глаза, несколько раз вертят вокруг себя, чтобы он забыл и не отгадал, где какая стена, а потом спрашивают: «Как зовут?» «Панас». «Что любишь?» «Квас». «Панас, Панас, лови нас!» Все разбегаются кто куда, прячутся, затихают, а Панас ходит по комнате с вытянутыми руками и пытается кого-нибудь поймать. Подсказывать Панасу можно только в двух случаях. Это когда он с завязанными глазами может на что-то наткнуться и наделать беды — ну, например, опрокинуть горшок с цветком или разбить что-нибудь. Тогда его предостерегают: «Огонь!» И еще, когда Панас к кому-то приблизился и может его поймать, то кричат: «Масло!» Сначала Оксана сидела на диване и смотрела, как мы играем. Когда Панас хватал кого-то и восклицал: «Чур-чур меня, меня!», она заливалась хохотом, хлопала в ладоши — так ей было интересно и весело. Но потом и Оксане захотелось поиграть с нами. — Ты еще мала, — сказал я. — А вот и не мала, — возразила она. — Я уже в подготовительной группе. — Ну и что, что в подготовительной? Все равно мала — дошкольница! Сиди и смотри! — Не хочу смотреть, хочу играть! — Играй с куклами и нам не мешай! — сердито приказал я ей. Оксана обиделась. Надула губы, нахмурилась, вот-вот заплачет. — Рома, пусть… Пусть с нами играет, — заступились за нее девочки. И я разрешил ей играть с нами. — Ну, ладно, иди уж, привереда… Оксана вытерла кулаком мокрые глаза, сползла с дивана и рада-радехонька, что ее приняли в игру. Как раз мне выпало быть Панасом. Я хорошо знаю, как надо играть. Когда выкрикнут: «Панас, Панас, лови нас!», не спешил сразу бросаться ловить. Сначала постою немного, послушаю. Услышу шепот, смех или шорох, выставлю руки и иду туда. И обязательно кого-нибудь поймаю. Если же я прячусь, то заранее примечу надежное место. Только крикнут, я шмыг — спрячусь там и даже не дышу. Оксана же, хоть и ловкая и быстрая, прятаться еще не умела. Выбрала себе такое место, которое уже все знали. Что, вас удивляет, как я догадался? Ха-ха!.. Очень просто… По правилам игры Панасу глаза надо завязывать так, чтобы он совсем ничего не видел. Но я всегда хитрил: то складывал платок так, чтобы он просвечивал, то чуть сдвигал его и подглядывал. Правда, я решил не ловить Оксану и нарочно проходил мимо того места, где она пряталась. Однако случайно Оксана все-таки попалась в руки. Сгоряча не узнал ее, выкрикнул: — Чур-чура за меня! — и сорвал платок. Увидел, кого поймал, и хотел снова натянуть повязку, но Оксана как завизжит: — Я Панас! Я Панас!.. Ничего не поделаешь, пришлось согласиться. Я завязал ей платком глаза так, чтобы видно было сквозь него. Быстрее, думаю, кого-нибудь поймает, и будет у нас другой «Панас», и начнется снова настоящая, серьезная игра. Но нет! — Я все вижу! — сказала Оксана. — Молчи! — шепнул я ей на ухо. — Тебе же лучше! — Не хочу лучше! — уперлась она. — Как себе, так и мне завязывай! «Вот глупая — «как себе»! — подумал я. — Знала бы, как себе завязываю, не говорила бы». — Не капризничай! — слегка толкнул под бок Оксану. — Давай вертеть буду. — Не надо меня вертеть! — сорвала с глаз платок. — Это нечестно! Перевяжи! — Нечестно?.. — еле выдавил я. Меня словно в жар кинуло — так стало вдруг неловко-неловко. Глянул на ребят — они стоят, слушают и, кажется, совсем не понимают, о чем мы спорим. — И неинтересно, — добавила Оксана. — Конечно, неинтересно, — сразу согласился я, чтобы прекратить разговор. Выхватил у Оксаны платок, сложил вчетверо и крепко завязал ей глаза. — Ну а теперь видно? — Нет, ничего не видно. Крути! Я крутанул ее несколько раз, и мы разбежались по комнате. На этот раз я не искал безопасного места и нарочно дал себя поймать Оксане. Она, ясное дело, ни о чем не догадывалась, прыгала от радости, хлопала в ладоши, выкрикивала: — Ага, попался! Попался!.. Когда же завязывали глаза мне, Оксана внимательно следила, чтобы платок сложили вчетверо и крепко затянули. Да я и сам не стал хитрить: так играть, по-настоящему, без обмана, и в самом деле интересней… Только не подумайте, что это одному мне столько хлопот с Оксаной. Маме и папе тоже достается. Недавно, когда Оксана промокла под дождем и простудилась, мама купила ей в универмаге дождевик Оксане он очень понравился. Красный, с капюшоном и удобными кармашками и легкий-прелегкий. Даже снимать его не хотела после примерки. Но мама сказала: — Ну на что это похоже — идти в солнечную погоду по улице в дождевике? Пойдет дождь — тогда и наденешь. Может, ты еще и в резиновые сапоги обуешься?..