И все переменилось… В этом году еще в первой четверти я начал получать по математике четверки, иногда даже пятерки. А троек — ни одной! Папа видел, как я стараюсь, хвалил. А мама по секрету пообещала: если у меня в четвертом классе по математике будет четверка, она мне подарит фотоаппарат, о котором я мечтаю уже давно. Когда на последнем уроке нам роздали табели, я даже забыл положить свой в портфель — так и побежал домой, держа его в руке. Мама, едва увидев меня, сразу обо всем догадалась: — Что, четыре? — спросила, довольно улыбаясь. — Четыре! Сама посмотри! — Молодец, сынок! Молодец! — И погладила меня по голове, как маленького. — Теперь и фотоаппарат ему подаришь? — не забыла напомнить маме Оксана. — Ну конечно. Пообещала, значит, подарю. Какой тебе хотелось бы? — «Зенит» или «Горизонт»… — Придет папа с работы, пойдем все вместе покупать. Я никак не мог дождаться папу. Интересно, что он теперь скажет? Ведь он так сердился на меня за математику! Наконец щелкнул дверной замок. Папа. — А у Романа четыре по математике! — не успел он еще и в комнату войти, сообщила ему Оксана. — Что, что? — наклонил папа к ней голову, будто не расслышал. — У Романа четверка по математике, — повторила Оксана. — Неужели? — слишком громко воскликнул папа, и я понял: это для него не новость. Либо он был уверен, что я получу именно такую отметку, либо уже успел откуда-то узнать о ней. — Покажи, Рома, табель, покажи! — не унималась Оксана. Я словно нехотя взял со стола табель, показал. — Ты смотри, и правда четыре! — поднял брови папа. Потом сразу посерьезнел, протянул мне руку. Я стоял неподвижно, потому что еще никогда он не обращался со мной так по-взрослому. — Ну, давай руку! — улыбнулся папа. Я нерешительно подал. Он крепко-крепко пожал ее и сказал, как и мама: — Молодец, сынок! Молодец! Теперь я верю: из тебя выйдет токарь, непременно выйдет. От себя папа ничего не подарил. И пусть. То, что он пожал мне, как взрослому, руку и сказал, что верит в меня, было дороже всякого подарка. Вскоре начались школьные каникулы, и папа отвез нас в село Калиновку к своим родителям — к дедусю Антону и бабусе Марии. Калиновка, где живут дедусь Антон и бабуся Мария, находится на Полтавщине, в двухстах километрах от Киева. Ехать туда можно поездом и автобусом. Лучше, конечно, автобусом. Поездом что! Сидишь все время, будто дома на диване. Ни качнет, ни тряхнет! Еще и радио говорит или играет, чай тебе подают. Даже забываешь, что куда-то едешь. Иное дело — автобусом. Мчится по трассе, как на крыльях. То на взгорок вдруг взлетит — тогда так и прижмет всех к креслам, то в долину нырнет, отчего даже в груди похолодеет. Через большие окна видно все вокруг, и кажется, будто не шофер ведет машину, а ты сам ею управляешь. Только шины шуршат по асфальту да ветер высвистывает. У автобуса и остановок больше, чем у поезда, и стоит он на них дольше. Можешь выйти, осмотреться вокруг, купить что-нибудь. Хочешь черешен или вишен, недавно сорванных в саду и заплетенных красиво на палочке, — покупай черешни или вишни. А захочется желтой дыньки или красного, как жар, арбуза — можешь купить дыньку или арбуз. На этот раз ни дынь, ни арбузов не было. Еще не поспели. Черешен и вишен не хотелось: дома наелись. Купил нам папа на автостанции Пирятин горячих пирожков и мороженое — вкусное-превкусное. Такого в Киеве мы никогда не едали. Когда автобус останавливается в Калиновке, всегда удивляешься: как быстро доехали! А про поезд такого не подумаешь, хотя он быстрее сюда приходит. Калиновка небольшая, но очень красивая. В селе есть речка с островом, мост через речку, лес, луг, аистиные гнезда, старый-престарый, с обломанными крыльями ветряк на взгорке. А еще — школа, клуб, магазин, стадион, сады, пасека, разные фермы, амбары и даже кони. Хата дедуся и бабуси стоит неподалеку от речки и леса. Когда мы вошли во двор, бабуся Мария кормила кур. Увидав нас, высыпала им сразу весь корм из решета, бросилась к нам. — Мои ж вы деточки, мои внучатки! Дождалась, дождалась-таки!.. Дедусь Антон услышал бабусины радостные восклицания, вышел из хаты, улыбнулся приветливо: — В добрый час! — сказал и пожал всем нам руки: сначала папе, потом мне и Оксане. — Вы же с дороги голодные! — засуетилась бабуся. — Пойдемте, я вас накормлю. Что вам, сметанки, молочка или медку?.. — Мы сейчас не хотим есть, мама, — сказал за всех папа. — Подкрепились в пути. Бабуся всегда такая, сколько я ее знаю: кто бы к ним ни зашел — родной, знакомый, а то и совсем незнакомый, — сразу старается накормить. — Надолго, сынок? — спросил дедусь, ведя нас в хату. — Они на все лето, — кивнул на нас папа. — А я сегодня же и уеду. — Вот тебе раз! — всплеснула руками бабуся. — И не думай, Валентин. Никуда тебя не пущу. — Надо, мама, надо. Завтра на работу. Приедем с Лидой к вам отдыхать через месяц, в отпуск. Я уже несколько раз гостил в Калиновке во время летних каникул. Оксана — впервые. Ей тут сразу очень понравилось, потому что все было непривычное и необычное. Двор покрыт не асфальтом, как в Киеве, а мягкой, кудрявой травой. В конце двора, возле раскидистой ветвистой шелковицы, стояло под шиферным навесом удивительное, похожее на верблюда сооружение с высокой закопченной трубой-дымоходом, торчавшей прямо в небо. Такие сооружения-печки в селе называют «кабыцями». На них летом варят и жарят, пекут блины и пресные коржи. За хатой, до самой речки, простирался огород, на котором росли картошка, кукуруза, подсолнухи, свекла, морковь, редис, огурцы, тыква, фасоль, горох, мак, укроп, петрушка и еще много-много всякого добра. Был у дедуся и бабуси и свой небольшой яблоневый сад, была пасека из пяти ульев. А как откроешь калитку и выйдешь со двора, попадешь на зеленый лужок, где пасутся на привязи телята и козы. За лужком начинался большой лес. Оксана стояла, озиралась вокруг и не знала, с чего ей начинать, — столько было всяких соблазнов! Можно пойти под шелковицу и насобирать в траве сладких фиолетовых ягод, осыпавшихся с дерева, или нащипать с кустов у забора красной смородины, или нарвать в огороде вкусных зеленых стручков гороха. Можно также покопаться в куче песка возле колодца или поиграть с полосатым котом, который дремал на собачьей будке… Но вот она увидела за двором привязанного к колышку рыжего теленка. Это дедусин и бабусин бычок. Отворила калитку, побежала к теленку. Ей захотелось погладить его лоснящуюся шею. Но как только Оксана протянула руку, бычок брыкнул задними ногами и отскочил в сторону. От неожиданности Оксана испугалась и чуть не упала. Потом оба стояли неподвижно и испуганно смотрели друг на друга. Бабуся, хлопотавшая возле кабыци, видела это и громко рассмеялась. Тогда Оксана сделала вид, что ничего не случилось, подбежала к бабусе и сказала, что хочет помогать ей готовить обед. — Ах ты ж моя помощничка! — прижала бабуся к себе Оксану и поцеловала в щеку. — Хорошо, внученька, подкладывай в кабыцю сучья. Оксана ломала сухие тоненькие веточки и бросала в печку. Они, потрескивая и разбрасывая искорки, весело и ярко горели. Когда пообедали и проводили папу на автобус, дедусь лег в саду возле ульев отдыхать, а бабуся повела нас с Оксаной в лес. В лесу приятно пахло сосновой смолой, разными цветами и травами. На деревьях распевали птички, со всех сторон сонно стрекотали кузнечики. Вдруг перед нами пролетела бабочка, такая пестрая, что Оксана даже вскрикнула от восторга и побежала за нею. Но бабочка летела все дальше и дальше, и догнать ее было невозможно. Бабуся подозвала Оксану и сказала: — Никогда не бегай за бабочками в лесу, а то заблудишься. — Хорошо, не буду, — пообещала она и показала на большой раскидистый дуб посреди поляны. — О, посмотрите, какое красивое дерево! — Это дуб, — объяснил я. — Дедусь говорит, что ему уже больше трехсот лет. — Так это ты с него желуди привозил мне в прошлом году?