— Мама, пожалуйста, выслушай меня и постарайся понять. Сегодня у нас в доме был мужчина. — Тебе обязательно говорить о таких вещах? — Да, обязательно — по крайней мере, на этот раз. Потому что рано или поздно этого мужчину начнут разыскивать. И я скажу, что он побывал в мотеле, задал несколько вопросов и уехал. — Правильно, сынок, именно так ты и должен сказать. И с этим будет покончено. — Возможно. Я надеюсь на это. Но я не могу рисковать. Может быть, они захотят обыскать дом. — Пусть обыскивают. Никакого мужчины они здесь не найдут. — И тебя тоже, — Норман набрал в легкие побольше воздуха и зачастил: — Я не шучу, мама. Это ради твоей же безопасности. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь увидел тебя, как этот детектив сегодня. Я не хочу, чтобы тебе начали задавать вопросы, и ты не хуже меня знаешь почему. Это невозможно, и все. Поэтому безопасней всего для нас обоих сделать так, чтобы тебя тут не было. — И куда же ты собираешься меня деть? Утопить в болоте? — Мама… Она начала смеяться. Звуки, которые она издавала, походили на карканье, и Норман знал, что если она разойдется, ее уже не остановить. Единственным способом предотвратить истерику было перекричать маму в самом начале. Неделю назад Норман ни за что не осмелился бы на это, но сейчас была не прошлая неделя, а сейчас, и все обстояло иначе. Сейчас Норман должен был взглянуть в лицо правде. Мама была не просто больна: она была психопаткой, и очень опасной к тому же. Ее следовало держать под строгим надзором, и он твердо решил обеспечить этот надзор. — Замолчи! — рявкнул он, и карканье стихло. — Извини, — сказал он уже мягче, — но ты должна выслушать меня. Я все продумал. Я спрячу тебя во фруктовом погребе. — В погребе? Но я не могу жить… — Можешь. И будешь. Тебе придется. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась: там есть свет, и я могу поставить кушетку… — Но я не хочу! — Мама, я не спрашиваю, хочешь ли ты. Я приказываю. Ты будешь жить во фруктовом погребе до тех пор пока я не решу, что ты можешь вернуться в свою комнату. И я повешу на стену индейский плед, чтобы дверь не была на виду. Даже если кто-нибудь спустится в подвал, он ничего не заметит. Только так мы и сможем обеспечить твою безопасность. — Норман, я отказываюсь даже обсуждать подобные глупости. Я шагу не сделаю из этой комнаты. — Тогда мне придется отнести тебя. — Норман, ты не посмеешь… Но он посмел. В конце концов ему пришлось выполнить свою угрозу. Он поднял маму с постели и понес вниз, и она оказалась легкой, как перышко, — куда легче мистера Арбогаста, — и пахло от нее не табачным перегаром, а духами. Мама была слишком ошеломлена, чтобы оказывать сопротивление, и лишь немного поскуливала. Нормана поразила простота, с которой ему все удалось. Главное было твердо решиться. Господи, да его мама была просто старой больной женщиной. Какая же она хрупкая, бедняжка. Ему, в действительности, вовсе незачем было бояться ее. Да что там, теперь она боялась его. Да, боялась, точно. Потому что, пока Норман нес ее, она ни разу не назвала его “сынком”. — Я поставлю тебе кушетку, — сказал он. — И тут есть ночной горшок… — Норман, как ты можешь произносить такие слова? — на мгновение она вспыхнула совсем по-прежнему, но тут же снова затихла. Норман удобно устроил ее, принес одеяла, повесил штору на небольшое вентиляционное окошко. Мама опять начала скулить — даже не скулить, а бормотать что-то про себя. — Тут как в тюрьме, — сказала она наконец. — Ты хочешь, чтобы я сидела в тюрьме. Ты больше не любишь меня, Норман, не любишь, иначе не поступал бы со мной так. — Знаешь, где бы ты сейчас была, если бы я не любил тебя? — он не хотел произносить этих страшных слов, но понимал, что они необходимы: — В институте судебной психиатрии, вот где. Норман выключил свет. Он не был уверен, слышала ли мама, что он сказал, а если слышала, то дошли ли до нее его слова. По-видимому, она все же поняла. Потому что когда он закрывал за собой дверь, мама ответила. Ее голос прозвучал обманчиво тихо и спокойно, однако мамины слова глубоко врезались в сознание Нормана. Глубже, чем бритва в горло мистера Арбогаста. — Да, Норман, наверное, ты прав. Там я, скорее всего, сейчас и была бы. Только я оказалась бы там не одна. Норман изо всех сил хлопнул дверью, запер ее и отвернулся. Когда он торопливо поднимался по ступеням, ему показалось — полной уверенности у него не было, но ему все же показалось, — что в темноте раздается тихий и довольный мамин смех. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Сэм и Лайла сидели в подсобке магазина и ждали Арбогаста, которого, однако, все не было. Снаружи доносились лишь обычные уличные шумы субботнего вечера. — В таком маленьком городке, как наш, субботу всегда можно отличить по звукам, — сказал Сэм. — Они совершенно другие. Взять, к примеру, машины. Их куда больше, и они едут гораздо быстрее. Это потому, что по субботам многие подростки выезжают покататься. А слышишь: выхлопы будто пальба и тормоза скрипят? Это когда кто-то паркуется. Семьи с окрестных ферм — машины у них старые — приезжают в кино на вечерние сеансы. Сезонники спешат туда, где можно выпить. А шаги, замечаешь, как звучат? Они тоже другие. Вот, слышишь, кто-то пробежал? Детки резвятся вовсю. В субботу им разрешают лечь спать попозже, и никаких домашних заданий, — Сэм пожал плечами. — Конечно, в Форт Уорте, наверное, шума больше даже в будние дни. — Наверное, — сухо согласилась Лайла. — Сэм, почему его до сих пор нет? Уже почти девять. — Ты, наверное, проголодалась. — При чем тут это! Куда он делся? — Возможно, его что-то задержало, может быть, он узнал что-нибудь важное. — По крайней мере, мог бы позвонить. Он же знает, как мы волнуемся. — Потерпи еще немного… — Мне надоело ждать! — Лайла резко поднялась, отодвинув стул, и принялась ходить взад-вперед по узкой комнате. — Я вообще не должна была соглашаться ждать. Надо было сразу идти в полицию. “Потерпи, потерпи, потерпи” — за всю неделю я ничего другого и не слышала! Сначала мистер Лоуэри, потом Арбогаст, теперь — ты. И все потому, что вы думаете только о деньгах, а не о моей сестре. Никого не волнует, что могло случиться с Мэри, — никого, кроме меня! — Это не так. Ты же знаешь, как я к ней отношусь. — Тогда почему ты все это терпишь? Почему ты ничего не сделал? Какой ты мужчина, если в такое время сидишь тут и проповедуешь какую-то дешевую философию? Девушка схватила сумочку и шагнула мимо Сэма к двери. — И куда ты собралась? — спросил он. — К этому твоему шерифу. Сразу, не откладывая. — Проще ему позвонить. В конце концов кто-то же должен быть здесь, когда вернется Арбогаст. — Если он вернется. Может, он давно уехал. Узнал что-то важное и решил, что ему незачем возвращаться, — в голосе Лайлы зазвучали опасные истерические нотки. Сэм дотронулся до ее руки. — Сядь, — сказал он. — Я пойду позвоню шерифу. Она не пошла за ним в торговый зал. Он снял трубку телефона, стоявшего рядом с кассовым аппаратом, и сказал: — Сто шестьдесят два, пожалуйста… Алло, приемная шерифа?.. Это Сэм Лумис из скобяного магазина. Я хочу поговорить с шерифом Чамберсом… — Он что?.. Нет, я ничего не знал. Где, вы сказали?.. В Фултоне? И когда вы его ждете?.. Понятно… Нет, ничего не случилось. Просто хотел поговорить с ним. Послушайте, если он вернется до полуночи, попросите, чтобы он позвонил мне в магазин. Я буду здесь всю ночь… Да. Спасибо, буду вам очень благодарен. Сэм повесил трубку и вернулся в подсобку. — Что он сказал? — Его нет на месте, — Сэм пересказал разговор девушке, наблюдая при этом за ее лицом. — Похоже, сегодня вечером кто-то ограбил банк в Фултоне. Чамберс и дорожная полиция в полном составе организуют передвижные заставы на дорогах. Я поговорил со старым Петерсоном: кроме него, на месте никого не осталось. Еще двое полицейских следят за порядком в городе, но нам от них никакого проку. — Что же тогда делать? — Ждать, конечно, что же еще? До завтрашнего утра нам вряд ли удастся встретиться с шерифом. — Но неужели тебя даже не волнует, что случилось… — Волнует, — оборвал он ее намеренно резко. — Может быть, тебя успокоит, если я позвоню в мотель и попробую узнать, куда подевался Арбогаст? Она кивнула. Он вернулся в торговый зал, и на этот раз девушка последовала за ним. Она стояла рядом, пока он вел переговоры с телефонисткой. Наконец та отыскала нужный номер в справочнике по фамилии владельца и соединила Сэма с мотелем. Затем он долго ждал. — Странно, — сказал он наконец, вешая трубку. — Никто не отвечает. — Тогда я поеду туда. — Никуда ты не поедешь, — Сэм положил руку на плечо девушки. — Я сам съезжу. Ты лучше сиди здесь и дожидайся Арбогаста. — Сэм, что могло случиться? — Я все тебе расскажу, когда вернусь. А ты пока немного отдохни. Меня не будет от силы минут сорок пять. Поездка в оба конца действительно не заняла много времени, поскольку Сэм очень торопился. Ровно через сорок две минуты он снова отпер дверь своего магазина и вошел внутрь. Лайла ждала его у порога. — Ну? — спросила она.