От всего сердца — Майклу Благодарности Эта книга посвящается моему мужу Майклу, который создал для нас жизнь, полную любви и доброты. Он позволил мне оставить работу, взяться за сочинительство и неустанно хвалил меня, даже если написанное было не более чем чушью и бредом. Со временем я поняла, что критиком может быть каждый, а вот хвалить может только замечательный и умный человек. Майкл как раз и является таким человеком. Как и Лиз Дэвидсон, моя добрая подруга и вдохновительница. Она разрешила мне украсть ее жизнь, ее время, ее поэзию и ее выдающееся художественное мастерство. Взамен ей пришлось выслушивать каждое слово из моей первой книжки, которую и книжкой-то назвать можно с большой натяжкой. Какое счастье! Я выражаю искреннюю благодарность ее супругу, Джону Баллантайну, который любезно позволил мне украсть и его жизнь заодно; спасибо Маргарет Баллантайн-Пауэр — она стала для меня скорее сестрой, нежели подругой — за поддержку, растянувшуюся на долгие годы; я признательна Шэрон и Джиму, которые радовались каждому моему творческому успеху. Я приношу свою искреннюю благодарность веселым и полным жизни и кофеина членам клуба Lez Girls: Лиз, Франсии, Мишель, Джоанне, Кристине, Дафне, Бриджитт. Особая благодарность Шерил за ее любовь и подаренный мне ритуал с молитвенным жезлом, который я использовала в своем романе. Моя искренняя признательность книжному клубу No Rules Book Club, Кристине Дэвидсон Ричардс, Кирку Лоуренсу, Шейле Фишмен, Нейлу МакКенти, Коттону Эймерсу и Майку Райделлу. Я говорю большое спасибо Крису Мэттьюзу за уроки стрельбы из лука и за то, что он не издевался надо мною (как мне кажется). Мои братья, Роб и Дуг, а также их семьи подарили мне любовь и поддержку, ничего не требуя взамен. Моя книга никогда бы не была замечена среди прочих замечательных неопубликованных произведений, если бы не щедрость и великодушие Ассоциации писателей детективного жанра в Великобритании. Эта Ассоциация учредила номинацию «Дебютный кинжал» за неопубликованный первый роман. Я почти уверена в том, что мой роман никогда не был бы замечен, если бы Ассоциация не включила его в список номинантов с пометкой «Рекомендуется к обязательному прочтению», в котором он оказался вторым среди претендентов на получение премии «Дебютный кинжал» в 2004 году. Для меня это стало одним из наиболее значимых и замечательных событий в жизни. В Ассоциации работает группа успешных авторов, которые находят время для того, чтобы читать, поддерживать и подбадривать новичков в детективном жанре. Они предоставили мне возможность, которая никогда не выпадала на долю большинства из них, и за это я буду им вечно благодарна. Я понимаю и то, что это дар, который следует передать другим. Кей Митчел из Ассоциации писателей детективного жанра оказалась чудесной женщиной, и ее романы доставили мне несказанное удовольствие. Я выражаю свою благодарность и Саре Тернер, любимой героине нашей округи, и Максиму Якубовски. Моим редактором в издательстве Hodder Headline была Шериза Хоббз, а в издательском доме St Martin’s Minotaur — Бен Севьер. Их критика, настойчивые предложения и энтузиазм сделали эту книгу намного лучше, чем она была бы без их участия. Мне было приятно и полезно работать с ними. Прошу Ким МакАртур принять мою искреннюю признательность за то, что она взяла меня под свое литературное крыло. И наконец, моим агентом остается Тереза Крис. Только благодаря ей у вас есть сейчас возможность держать в руках мою книгу. Она остроумна, прекрасный редактор, невероятно энергична, а в качестве агента просто великолепна. Мне исключительно повезло, что я имею возможность работать с ней, особенно учитывая то, что во время нашей первой встречи я вела себя по отношению к ней крайне неэтично. Я не рекомендую никому прибегать к подобной стратегии, но для меня она, похоже, сработала. Спасибо тебе, Тереза! В моей жизни был период, когда у меня не было друзей, мой телефон никогда не звонил и я думала, что умру от одиночества. Теперь я знаю, что мое счастье и подлинное благословение состоит не в том, что моя книга увидела свет, а в том, что у меня появилось много друзей, которых я могу благодарить за нее. Глава первая Мисс Джейн Нил встретилась с Создателем ранним туманным утром в воскресенье, День благодарения. Это стало неожиданностью для всех, в том числе и для нее самой. Смерть мисс Нил отнюдь не была вызвана естественными причинами, если, конечно, вы не придерживаетесь мнения, что все предопределено заранее. В таком случае, в течение всех своих семидесяти шести лет Джейн Нил уверенно шла к финальному моменту, когда смерть подстерегла ее в чудесной кленовой роще на окраине деревушки Три-пайнз, или, проще говоря, Три Сосны. Она упала навзничь, широко раскинув руки и ноги, словно распятая на ярких и хрупких листьях. Старший инспектор Арман Гамаш из Surete du Quebec, Службы общественной безопасности провинции Квебек, опустился около нее на колени. Суставы у него затрещали, напоминая выстрел дуплетом из охотничьего ружья, а большие выразительные руки замерли над крошечным пятнышком крови, безнадежно испортившим ее пушистую шерстяную кофту на пуговицах, — как если бы он был волшебником, способным залечить рану и оживить женщину. Увы, он был лишен подобного дара. К счастью, Гамаш обладал другими талантами. Запах нафталиновых шариков от моли, запах его бабушки, ударил ему в ноздри. Мягкие и добрые глаза Джейн пристально смотрели на него, словно она была очень удивлена тем, что видит его. Кстати, он был удивлен ничуть не меньше ее. Это была его маленькая тайна. Не то чтобы он видел ее раньше. Нет. Тайна заключалась в том, что его, мужчину, которому уже изрядно перевалило за пятьдесят и который пребывал на пике долгой и, очевидно, застопорившейся, карьеры, по-прежнему удивляла, чтобы не сказать большего, насильственная смерть. Для начальника отдела по расследованию убийств это было, по меньшей мере, странно, и, вероятно, в этом и крылась одна из причин того, что он не продвинулся дальше в циничном мире Службы общественной безопасности, Сюртэ. Гамаш всегда надеялся, что кто-нибудь что-нибудь напутал и трупа не окажется в наличии. Но здесь и сейчас ошибки не было, и тело мисс Нил медленно коченело. С трудом поднявшись на ноги с помощью инспектора Бювуара, он застегнул габардиновый с подстежкой плащ «Берберри», чтобы не замерзнуть на холодном октябрьском ветру, и задумался. Джейн Нил тоже запоздала, но совсем в ином смысле, несколькими днями ранее. Она договорилась встретиться со своей ближайшей подругой и соседкой Кларой Морроу в деревенском бистро, чтобы выпить по чашечке кофе. Клара сидела за столиком у окна и ждала. Терпение не относилось к числу ее добродетелей. Сочетание кофе с молоком и нетерпения порождало взрывоопасную смесь. Понемногу закипая и начиная беспокоиться, Клара смотрела через многостворчатое окно со стойками на деревенские поля и лужайки, старые дома и кленовые деревья, обступившие деревенскую площадь. Деревья, листва которых недавно обрела потрясающий золотисто-янтарный цвет, были единственным, способным меняться в этой почтенной старинной деревушке. Сквозь одну из оконных створок она увидела, как в деревню по улочке Рю дю Мулен медленно въехал грузовичок-пикап, на капоте которого была привязана бездыханная тушка пятнистой оленихи. Грузовичок медленно описал круг по площади, и деревенские жители останавливались, глядя на него. Здесь была охотничья территория, и сезон уже начался. Но подобные охотники наезжали сюда, главным образом, из Монреаля и других больших городов. Они брали напрокат грузовики-пикапы и с рассвета до заката, подобно бегемотам, идущим на водопой, носились по пыльным проселочным дорогам в поисках оленей. Заприметив жертву, они останавливались, выходили из пикапа и открывали огонь. Клара знала, что отнюдь не все охотники были такими, но многие. А потом эти горе-охотники привязывали убитого оленя на капот и разъезжали по окрестностям, полагая, что мертвое животное делает их великими. Каждый год охотники стреляли в коров, лошадей, домашних любимцев и друг в друга. Иногда, как ни невероятно это звучит, они умудрялись подстрелить себя, очевидно, в припадке помутнения сознания ошибочно принимая себя за ужин. Впрочем, умные люди знали, что некоторые охотники — не все, но некоторые — полагали за честь отличить сосну от куропатки или человека. Клара задумалась над тем, что же могло случиться с Джейн. Она редко опаздывала, так что ее вполне можно было извинить. Вообще-то Клара легко прощала большинству людей их прегрешения. Слишком легко, как частенько ворчал ее супруг Питер. Но у Клары была своя маленькая тайна. Отнюдь не все она забывала и выбрасывала из головы. Большую часть, без сомнения, да. Но кое-что она втайне сберегала и лелеяла, чтобы вернуться к этим вещам и событиям, когда искала утешения от жестокости и недоброжелательности окружающих. Булочные крошки просыпались на «Монреаль Газетт», лежащую на ее столике. Внимание Клары привлекли кричащие заголовки под ними: «Народ Квебека голосует за проведение референдума о суверенитете», «В пригороде схвачена банда торговцев зельем», «Путешественники заблудились в Тремблант-парке». Клара оторвала взгляд от этих мрачных надписей. Они с Питером уже давно отказались от подписки на монреальские газеты. Неведение стало для них благословением и счастьем. Они предпочитали местную газету «Уильямсбург Каунти Ньюс», в которой могли прочесть о корове Уэйна, или о том, что к Гайлайнам приехали погостить внуки, или что на аукцион выставлены стеганые одеяла для дома престарелых. Время от времени Клару посещали мысли о том, а не отгораживаются ли они от мира, не пытаются ли убежать от реальности и от ответственности. Но потом она поняла, что ей, в сущности, все равно. Кроме того, все, что нужно, она узнавала прямо здесь, в бистро Оливье, расположенном в самом сердце деревушки Три-пайнз. — Далеко же ты унеслась мыслями, — прозвучал над ухом знакомый приветливый голос. Наконец-то появилась Джейн, запыхавшаяся и улыбающаяся. От смеха в уголках ее глаз паутинкой разбежались морщинки, а щеки раскраснелись от осенней свежести и быстрой ходьбы — через деревенские поля от коттеджа к бистро. — Прости, я опоздала, — шепнула она Кларе на ухо, и женщины обнялись. Одна невысокая, пухленькая и запыхавшаяся, другая на тридцать лет моложе, стройная, возбужденная полученной дозой кофеина. — Ты вся дрожишь, — заметила Джейн, присаживаясь напротив и заказывая, в свою очередь, cafe au lait[1] для себя. — А я и не подозревала, что ты так меня любишь. — Ах ты, старая ведьма! — рассмеялась Клара. — Да уж, сегодня утром я точно была ею. Ты еще не слышала, что случилось? — Нет. А что такое? — Клара подалась вперед, с нетерпением ожидая услышать что-то новенькое. Они с Питером ездили в Монреаль, чтобы купить холсты и акриловые краски для работы. Оба были художниками. Питера можно было назвать успешным. Клара все еще подавала надежды и, как втайне полагало большинство ее друзей, скорее всего, так и останется в этом статусе, если и дальше будет упорствовать в создании своих непонятных шедевров. Клара вынуждена была признать, что серия ее крылатых воинов не произвела особого впечатления на платежеспособную публику, хотя гоблины и прочая домашняя нечисть с лохматыми прическами и огромными ножищами пользовались определенным успехом. Одного ей даже удалось продать. Остальные, штук эдак пятьдесят, расположились у них в подвале, отчего тот выглядел теперь точь-в-точь как мастерская Уолта Диснея. — Не может быть, — прошептала Клара несколькими минутами позже, шокированная до глубины души. За все двадцать пять лет, что она прожила в Трех Соснах, ей не приходилось слышать о чем-либо, хотя бы отдаленно напоминавшем преступление. Двери в деревушке запирались по одной-единственной причине — чтобы соседи не всучили вам в подарок пару-тройку корзин zucchini[2] во время сбора урожая. Впрочем, как справедливо отмечала местная газета, в окрестностях собирали еще один урожай, масштабы которого не уступали сбору кабачков, — марихуану. Но те, кто не участвовал в этом, делали вид, что ничего не замечают и что их это не касается. Помимо этого, другими преступлениями в почтенной деревушке и не пахло. Никаких краж со взломом, никакого вандализма или словесных оскорблений, не говоря уже о физическом насилии. В Трех Соснах не было даже полиции. Время от времени Роберт Лемье из местной Службы общественной безопасности объезжал округу, просто так, для порядка, но нужды в его услугах не возникало. До сегодняшнего утра. — Может, это какая-то глупая шутка, розыгрыш? — Клару передернуло при мысли о жуткой картине, которую нарисовала Джейн. — Нет. Это была не шутка, — ответила Джейн, припоминая происшедшее. — Один из мальчиков засмеялся. Знаешь, теперь, если подумать, этот смех кажется мне знакомым. И в нем не было веселья. — Джейн устремила на Клару взгляд чистых голубых глаз, в которых светилось искреннее недоумение. — Этот смех мне приходилось слышать, когда я работала учительницей. Слава Богу, нечасто. Тот самый смех, которым смеются мальчики, когда причиняют кому-то боль и им это нравится. — Джейн вздрогнула, вспоминая увиденное, и плотнее закуталась в шерстяную кофту без воротника. — Жуткий смех. Я рада, что тебя там не было. Она сказала это как раз в тот момент, когда Клара перегнулась через круглый дубовый столик и крепко сжала холодную маленькую руку Джейн, от всего сердца желая оказаться там вместо подруги. — Ты говоришь, это были всего лишь мальчишки? — На них были большие лыжные очки-консервы и маски, так что наверняка утверждать не берусь, но, по-моему, я их узнала. — И кто же это был? — Филипп Крофт, Гас Хеннесси и Клод ЛаПьер, — прошептала Джейн и огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. — Ты уверена? — Клара знала всех троих. В общем, их трудно было назвать бойскаутами, но подобной выходки и от них нельзя было ожидать. — Нет, — призналась Джейн. — Лучше никому об этом не говори. — Слишком поздно. — Что ты имеешь в виду, говоря «слишком поздно»? — Я назвала их имена сегодня утром, как раз когда все и происходило. — Шепотом, надеюсь? — Клара почувствовала, как кровь отхлынула от пальцев и горячей волной устремилась к сердцу. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — взмолилась она про себя. — Я выкрикнула их во весь голос. Увидев выражение лица Клары, Джейн принялась оправдываться: — Я хотела остановить их. И у меня получилось. Они остановились. Перед глазами Джейн вновь возникла картина: мальчишки, спотыкаясь, удирают по улице дю Мулен, ведущей из деревни. Один из них, в ярко-зеленой маске, остановился и оглянулся на нее. Руки его все еще были перепачканы утиным навозом. Сейчас, осенью, кучи этого навоза уже лежали на лужайках, чтобы стать удобрением для цветочных клумб, но его пока еще не успели перемешать с землей. Хотелось бы ей увидеть выражение лица мальчика. Интересно, был ли он зол? Напуган, может быть? Или ему просто было весело? — Выходит, ты была права. Я имею в виду, насчет того, как их зовут. — Вероятно. Никогда не думала, что доживу до того дня, когда здесь случится такое. — Так ты из-за этого опоздала? Тебе пришлось там все убирать? — Да. Хотя нет. — Ты не могла бы изъясняться более определенно? — Попробую. Ты ведь входишь в состав жюри, этого вашего художественного совета, который отбирает работы для следующей выставки в галерее искусств «Артс Уильямсбург», правильно? — Да. Мы встречаемся сегодня после обеда. Питер тоже входит в него. А почему ты спрашиваешь? — Клара затаила дыхание. Неужели свершилось? Неужели после всех ее льстивых обхаживаний, дружеского подтрунивания, а иногда и не совсем дружеского, Джейн наконец-то собралась с духом? — Я готова. — Джейн шумно выдохнула. Клара еще никогда не видела свою подругу в таком состоянии. Крошки рогалика разлетелись с первой страницы газеты и посыпались Кларе на колени. — Я опоздала, — медленно начала Джейн, и руки у нее задрожали, — потому что должна была принять решение. У меня есть картина, которую я хотела бы выставить в галерее. При этих словах она расплакалась. В Трех Соснах художественное творчество Джейн было воистину секретом полишинеля. То и дело кто-нибудь из обитателей деревушки, гуляя по лесу или пробираясь лугом, натыкался на Джейн, корпящую над своим холстом. Но она беззастенчиво брала с них обещание не подходить к ней, не подсматривать, и все послушно отводили глаза в сторону, словно становились свидетелями некоей непристойной сцены. А еще она требовала, чтобы никто и никогда не рассказывал о том, что видел ее за работой. Один-единственный раз Клара видела, как Джейн рассердилась, и случилось это как раз тогда, когда Габри потихоньку подкрался к ней в то время, как она рисовала. Он решил, что, предупреждая, чтобы никто не подсматривал, она шутит.