Охрана дочери Верховного архонта держалась от нашего карлета на почтительном расстоянии. Если бы не отблески фар, сиявшие едва различимыми белесыми огоньками в вечернем полумраке и информация о том, что без эскорта не обойтись, то я бы и не догадалась, что у нас есть «хвост». – Карина, а вы давно встречаетесь с дядей Шоном? – с любопытством обратилась ко мне Элиза. Она уже окончательно успокоилась, приободрилась и играть больше в молчанку определенно не собиралась. – Сегодня у нас первое свидание. – Вы шутите? – заметно оживилась моя собеседница. И куда только делась грустная девчонка, которая не так давно ревела на пустой крыше, обхватив колени руками. Я улыбнулась. – Серьезно. – И он не придумал ничего лучшего, как притащить вас на светский раут, а затем подрядить в мои сопровождающие? – недоверчиво спросила Элиза. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться и пожала плечами. – Именно. – Дядя Шон, это просто ужасно! – с притворным осуждением в голосе обратилась она к моему кавалеру. – Ты должен срочно реабилитироваться, если не хочешь в конце вечера остаться без поцелуя, – игриво добавила, закусив губу. – Вы ведь еще не целовались, верно? – Нет, – отозвалась я. – Пока нет, – внес резонное уточнение Шон. – И я планирую заняться, как ты, Лиза, выразилась, реабилитацией своего свидания как раз после того, как избавлюсь от одной нахальной малявки, которую по доброте душевной взял на буксир. Девчонка снова хихикнула. – Ты иногда говоришь ужасные вещи, но я на тебя не в обиде. – Она беззаботно махнула рукой и с лукавым блеском в глазах переключилась на меня. – Карина, а что вы думаете о дяде Шоне? Я оценивающе покосилась на своего кавалера. Он старался держаться невозмутимо, но мышцы щек были напряжены, а уголок губ то и дело подрагивал. Видимо, нелепая ситуация забавляла его не меньше, чем меня. Я усмехнулась, отстегнула ремень безопасности и, подобрав подол платья, осторожно повернулась на сиденье, чтобы лучше видеть свою собеседницу. Неожиданно отметила, что заинтересованный взгляд голубых глаз переместился аккурат в район моей пятой точки. – Следите за дорогой, господин Феррен! – одернула его с притворным возмущением. Шон криво усмехнулся, но отвернулся. А я, опершись локтем на кожаную спинку сиденья и прикрыв ладонью рот, якобы по секрету сообщила Элизе: – На самом деле мне сложно судить о характере господина Феррена, мы с ним слишком мало знакомы. Серые глаза стали размером с Марианскую впадину и девчонка, приняв правила игры, решила поучаствовать в моем маленьком театральном представлении, разыгранном ради одного-единственного зрителя. – И все же? – вкрадчиво спросила она, а Шон прислушался. – Ну, господин Феррен производит впечатление человека самовлюбленного, высокомерного и пресыщенного жизнью, – заговорщически начала я, наслаждаясь эффектом, который производили мои слова на объект нашего обсуждения. – Его манеры могут отталкивать, а отдельные высказывания лишать дара речи. Но что-то мне подсказывает, что он гораздо сложнее, чем хочет казаться, – с многозначительными, провокационными интонациями в голосе протянула я и, улыбнувшись, покосилась на кавалера. Он вскинул черную бровь, будто бы говоря: «Ты так действительно считаешь, Карина?» Элиза, наблюдавшая за нами с восторгом, снова хихикнула. – На самом деле, Кара, вы во многом правы. В дяде Шоне есть и такое. Но это всего лишь маска. А в душе он безнадежный романтик. Поверьте, я это точно знаю. Вот теперь и мне стало интересно. – Неужели? Тогда зачем притворяться? – спросила игриво, повернув голову в сторону водителя. – О, думаю, он ведет себя так ужасно, потому что… боится влюбиться. – Девочки, я вам не мешаю? – неожиданно вступил в разговор Шон, в бархатистом голосе сквозило веселье. – Нет-нет, что ты, – беззаботно отмахнулась Элиза. – Не отвлекайтесь, господин Феррен, – промурлыкала я. – Если у вас сегодня снова дрогнет рука и карлет перевернется, то никаких поцелуев вам не видать. По крайней мере, от меня, – не смогла устоять перед шутливой угрозой, а моя сообщница, учуяв намек на сочную сплетню, спросила: – Что вы имеете в виду, Кара? – Только то, что господин Феррен добился моего согласия на это свидание угрозой выбросить из своего прототипа прямо во время его презентации. Там было о-очень высоко… Элиза громко расхохоталась. – О, это на него похоже! Дядя Шон, ты совсем не умеешь обращаться с девушками, – покачав головой, попеняла она первому бабнику Пантеона. – Но ничего, так и быть, я тебя немного порекламирую, пока мы летим. – Премного обязан. – Не благодари, – усмехнулась она и воодушевленно переключилась на меня. – Итак, Карина, предлагаю вашему вниманию лучший экспонат нашего аукциона – господина Шона Феррена. Приглядитесь к нему. Уверена, он не сумеет оставить вас равнодушной. – Неужели? – иронически осведомилась я, хотя и не стала лишать себя удовольствия беззастенчиво окинуть взглядом кавалера. – О, еще бы! Во-первых, господин Феррен очень красив. Причем особой, мужественной красотой. Вы только посмотрите на этот аристократический профиль. А в его голубых глазах, наверное, можно утонуть, – протянула Элиза с интонациями заправской свахи, и я чуть не расхохоталась. – Что-то еще? – поинтересовалась нарочито небрежно, стараясь не выйти раньше времени из образа привередливого покупателя. – Во-вторых, он очень сильный. Уверена, Шон сумеет, не моргнув и глазом, положить на лопатки всю личную охрану моего отца. С таким мужчиной, Кара, вы будете чувствовать себя в безопасности. – Я как раз подумала об обратном, но спорить не стала, а девчонка между тем продолжала: – В-третьих, он очень умный. Мне иногда кажется, что нет такой проблемы, с которой бы не справился Шон. Он всегда – поверьте, всегда! – находит решение даже самой сложной задачи, главное, правильно его замотивировать. Я поймала в зеркале лукавый взгляд кавалера и, закусив губу, покачала головой. Просто эпически абсурдная ситуация. – В-четвертых, господин Феррен ни много ни мало – лучший писатель Либрума. Ухаживания мужчины, который умеет складывать слова в предложения, должны доставить вам немало удовольствия. И в-пятых, Шон классно целуется, – шаловливо сказала Элиза. – Но это информация из непроверенных источников. Так что вам лучше самой во всем убедиться, – хихикнула она, а затем бойко выдала: – О, а вот и мой дом! Я расхохоталась и снова села ровно. Пристегнула ремень безопасности, готовясь к снижению. Темно-синий карлет завис в воздухе аккурат над лужайкой роскошного белоснежного особняка Верховного архонта ФФЗ. – Шон Феррен. Запрашиваю разрешение на посадку, – громко и уверенно произнес наш водитель, включив кнопку радиосвязи на панели управления. – Со мной Элиза Штольцберг и Кара Грант. – Посадка разрешена, – прилетел нам ответ, и машина наконец опустилась. Господин Феррен покинул водительское место, галантно приоткрыв дверь дочери приятеля. Она весело со мной попрощалась и выпорхнула из салона. Что-то шаловливо прошептала ему на ухо, а потом, немного отстранившись, усмехнулась, вернула пиджак и унеслась к себе. Глава 9 «Муша’с» и его последствия – Ты ей очень понравилась, – тихо сказал Шон, когда мы снова поднялись в небо. – Это она тебе по секрету сказала? – Нет, – произнес он с такими интонациями, что мне сразу захотелось узнать продолжение. Но его не последовало. Поэтому решила развить тему: – Кажется, ты к ней сильно привязан. – Я бы так не сказал, – невозмутимо парировал Шон, и я приготовилась выслушать очередное шокирующее откровение. – Привязанность – это опасный дефект, который может существенно усложнить твою жизнь, если позволить ему возникнуть. Но когда тебя начинает преследовать одно ходячее недоразумение, вбившее с малолетства себе в голову, что желает отправиться с тобой под венец и тебе приходится активно его отговаривать от этой дурацкой затеи, параллельно вытаскивая из неприятностей, которые сыплются на него, как из рога изобилия, то волей-неволей начинаешь постепенно свыкаться с наличием в своей жизни некоего раздражающего фактора, от которого невозможно избавиться. – Звучит ужасно цинично, – усмехнулась я, вспомнив кое-что из слов Элизы и сложив два плюс два. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому что мой кавалер сказал: – Надеюсь, общение с Лизой Штольцберг не заставило тебя увидеть во мне то, чего и в помине нет? – Что вы, господин Феррен. Яркий образ главной крысы Пантеона вряд ли под силу разрушить словам зеленой девчонки, вбившей себе в голову, что она жаждет отправиться с вами под венец, – не удержалась я от иронии. – Браво, – ухмыльнулся Шон. – Туше. Дальше летели молча, и я все думала о том, что кое в чем мой кавалер был прав. Дочь Верховного архонта оказалась обычной девчонкой, которая мечтает не о материальных благах, а о простой, искренней любви. Госпожа Мариам, несмотря на ореол смерти, которым она себя окружила, раскрылась как особа ироничная, а за роскошным фасадом Ирены Масс скрывалось мстительное эгоистичное нутро. Что до Шона Феррена, то мне удалось разглядеть в нем человечность, лишь став случайной свидетельницей его общения с Лизой. Размышляя таким образом, я и не заметила, как карлет высадил нас около шикарного ночного клуба «Муша’с», где собиралась элита Либрума, преимущественно мужского пола, чтобы скоротать время за приятной беседой и насладиться хорошей музыкой. Стоило нам оказаться внутри, как я поняла: у этого заведения есть душа. Барная стойка у входа с широким ассортиментом напитков; стены из декоративного красного кирпича, увешанные грампластинками и портретами звезд с их автографами; столики из темного дерева, выставленные в пять или шесть рядов вокруг небольшой сцены, на которой располагался оркестр – все это создавало особую богемную атмосферу с нотками домашнего уюта и тепла. Шон здесь был завсегдатаем. Об этом свидетельствовало не только наличие членского билета-татуировки, но и неформальное обращение к нему персонала. Приветливый администратор перебросился с моим кавалером парой фраз, а затем проводил нас в окутанную полумраком нишу, откуда открывался отличный вид на сцену. В ее центре сидел гитарист и наигрывал темпераментный испанский мотив. Шон небрежно вскинул руку, посылая музыканту приветствие, и тот в ответ улыбнулся, кивнул, не отрываясь от струн. Нам принесли меню, однако названия блюд оказались мне незнакомы, поэтому в вопросе их выбора положилась целиком и полностью на вкус своего кавалера. Официант ушел, а мы с господином Ферреном в ожидании заказа коротали время за непринужденной беседой. Я расспрашивала его об истории заведения, необычном названии и деталях интерьера, которые меня заинтересовали. Шон что-то лениво отвечал, расслабленно курил фантазийную сигару, откинувшись на широкую спинку стула, и скользил по мне голодным изучающим взглядом, от которого бросало в дрожь. – Хорошая музыка, – мягко сказала я, с любопытством рассматривая сцену. – Только гитара как-то странно звучит. Господин Феррен медленно, с наслаждением выпустил колечко дыма и только после этого ответил: – Все дело в переключателе. Он помогает сменять прямо во время игры до сорока восьми тембров.