– Лучше бежим, – внесла важное уточнение я. – Ребята, до понедельника! – бросила напоследок приятелям, и мы с Мари, стараясь выглядеть невозмутимыми, направились к выходу из бального зала. А когда оказались в фойе, припустили к лестнице на таких скоростях, будто за нами черти гнались. Бежать на высоких каблуках было неудобно, и я скинула туфли, чтобы ускориться. Сердце колотилось нещадно, щеки горели, и я буквально пятой точкой ощущала, что счет идет на минуты. – Направо! – сориентировала меня Мари, когда мы оказались на крыше. – Вон там мой карлет! Вид черной крылатой машины придал энтузиазма и я, словно паровоз, в топку которого подбросили уголь, на всех парах рванула вперед. Чуть не прыжком заскочила в салон – и моя иллюзия тотчас развеялась. Следом туда влетела Мари. Мы с ней переглянулись и расхохотались. Это был смех-неверие, смех-облегчение, смех-радость. От накала эмоций у меня даже слезы выступили. Мы хохотали, крепко держались за руки, и я была бесконечно благодарна Провидению за то, что оно мне позволило не только покинуть зал Амфитеатра на пике триумфа, но и послало человека, с которым я смогла разделить этот момент. Ведь то, что Мари с самого начала знала всю изнанку происходящего, делало ее сопричастной моей маленькой шалости и странным образом нас роднило. – Кара, умоляю, прикройся пледом, – сказала она, отсмеявшись. – Он лежит у тебя как раз под сиденьем. – О, здорово, спасибо. А я как раз мысленно прикидывала, как бы незаметно проскользнуть мимо своего консьержа к лифту, – весело отозвалась, пытаясь нащупать рукой шерстяной плед. – А ты всегда возишь его с собой? – Да, держу его на всякий случай. Мало ли, захочу за город выбраться на звезды посмотреть или еще что, – отмахнулась Мари и переключилась на другое. – Кара, поверить не могу, что ты согласилась на танец с Шоном Ферреном! Этот мерзавец сделал все для того, чтобы оставить тебя без платья. Он еще хуже, чем о нем говорят! Чудо, что ты успела удрать раньше, чем этот бессовестный ловелас добился желаемого. Зато теперь топ и их приближенные точно в курсе твоей безумной выходки. – Думаешь, они догадались? – поинтересовалась я, закутываясь в плед. – О, еще бы! Видела бы ты, как вытянулись их лица, когда твоя иллюзия побледнела! Небось испугались, что кого-то из них скоро могут подвинуть. – Перестань, Мари, это нелепо. Мы же писатели, а не сборище интриганов. Одно дело делаем. И это так прекрасно, – мечтательно протянула я, но подруга была со мной не согласна. – Делать-то делаем, но мотивы у всех разные… Ладно, Кара, так и быть, подброшу тебя домой. – А ты разве не хочешь остаться? – удивилась я. – Бал же в самом разгаре! – Самое интересное я уже видела, а об остальном можно будет узнать и в Пантеоне. Да и настроения особого у меня нет. Все спрашивают про Тома… – Понятно. Тогда при случае с меня ответная услуга. – Сначала карлетом обзаведись, – усмехнулась она и, покачав головой, уверенным командным тоном обратилась куда-то в пустоту: – Включить режим автопилота! На переднем сиденье тотчас возникла голограмма водителя. Мари назвала мой адрес, и машина, расправив механические крылья, поднялась в воздух, унося нас с собой в небеса. А десять минут спустя приземлилась на парковке возле моего жилого комплекса. – Спасибо, Мари, ты чудо! – крикнула подруге, прощаясь, и, завернувшись получше в клетчатую экипировку, направилась к себе. В холле первого этажа своего дома я появилась укутанная в тонкий шерстяной плед, но с гордо поднятой головой. Господин Николас, ставший свидетелем этой сцены, на миг утратил дар речи. И не мудрено – он-то видел меня всего пару часов назад совершенно в другом облачении. Но, надо отдать должное его выучке, быстро собрался с мыслями. – Добрый вечер, госпожа Грант, – произнес он с профессиональной доброжелательностью в голосе. – Как прошло мероприятие? – Замечательно, господин Николас. Замечательно, – невозмутимо ответила я и улыбнулась, будто в возвращении с бала без платья не было ничего особенного. А затем, звучно цокая каблуками, с царственным видом направилась к лифту. – Доброй ночи, госпожа Грант, – донеслось учтивое пожелание консьержа. – И вам доброй ночи, господин Николас. Глава 6 Пути сближения Вдохновение… Оно зарождается в тебе теплым солнечным комочком. Пестует, ласкает, заряжает энергией и, набравшись достаточно сил, вырывается наружу. У моего вдохновения был цвет липового меда, стекающего с деревянной ложки густой янтарной волной и аромат дубовой коры. Оно ощущалось трепетанием крыльев тысячи бабочек и бесконечной любовью ко всему миру, которую хотелось разделить с каждым живым существом. Бал иллюзий лишил меня сил, но одарил идеей. Прекрасной фантазией о шатре воспоминаний, который бы позволял переносить сознание в прошлое и заново проживать в нем дорогие сердцу моменты. С теми же мыслями, чувствами и реакциями, что и в первый раз. А затем, зарядившись позитивными эмоциями, возвращаться в настоящее. Я пока плохо понимала, по какому принципу должно было работать такое устройство, но представляла, как выключаю в спальне свет, скидываю обувь… Неспешно иду босиком по мягкому меховому ковру к роскошному белоснежному шатру, забираюсь в него и включаю яркие фонарики-лампочки… С комфортом устраиваюсь на разноцветных шелковых подушках, закрываю глаза – и переношусь туда, где меня ждет Шон Феррен и наш «Полуночный вальс». С этими приятными мыслями я и уснула. А когда проснулась, получила сюрприз в виде целого моря букетов. Преимущественно от незнакомцев. К некоторым из них прилагались коробки конфет, дорогие украшения (последние чуть позже попросила господина Николаса вернуть отправителям). Но меня интересовали не сами подарки, а записки, приколотые к ним. С затаенным волнением принялась просматривать послания, пока не нашла то, что искала. «Благодарю за чудесный танец. Шон». К записке прилагался букет белоснежных пионов. Самых обычных, не модифицированных. Но именно эта внешняя простота меня и подкупила. Счастливо улыбаясь, я уткнулась носом в нежные лепестки и с наслаждением вдохнула сладковатый аромат. Несмотря на то что господин Феррен не предлагал продолжить наше общение, его галантный, ни к чему не обязывающий жест сделал мой день, и в понедельник я понеслась в Пантеон окрыленная. Прилетела чуть раньше обычного, чтобы сделать в программе «Творец» пометки для шатра воспоминаний, а затем приступила непосредственно к проекту зеркального пространства. Даниэль, как и обещал, припарковал свою сферу аккурат под моей и оттуда с интересом наблюдал за моими действиями. Я же, стоя на крыше своего рабочего кабинета, создала в воздухе прямоугольную полоску фундамента, а затем с помощью вербальных чар направила ее книзу капсулы, словно ковер-самолет. Осторожно приклеила к металлической оболочке, закрепила радиоволновыми маячками-фиксаторами, и только после этого смогла немного перевести дух. Дело оставалось за самой опасной частью – тестированием. – Ну же, Кара, не дрейфь! – ободряюще прокричал Даниэль. – Если что, я тебя поймаю. – Точно? – с некоторой тревогой спросила я. Приятель рассмеялся. – Точно! Хочешь, материализую тебе целый бассейн? – А можно гигантское облако? Или лучше желе… – Можно и то и другое, – весело отозвался он, – только спускайся шустрее. Что ж, дальше тянуть смысла не было. Мысленно пожелала себе удачи и, набравшись смелости, осторожно встала на четвереньки. Крепко вцепилась пальцами в ручки капсулы и, дрожа, как заяц в кустах, медленно поползла вниз. Сердце колотилось нещадно, готовое выскочить из груди в любую минуту, ладони намокли, а на лице проступили капельки пота, но я упорно заставляла себя двигаться вперед сантиметр за сантиметром. И вот когда мои стопы оказались полностью на «фундаменте», я замерла на миг, а затем начала понемногу вставать на ноги. Пальцы все больше отрывались от холодного металла, и я с ужасом предвкушала момент, когда придется их окончательно разжать. Вид снизу – моя пятая точка, активно подражавшая страусиной, наверное, был огонь. Но Даниэль, к его чести, отпускать пошлых шуточек по этому поводу не стал. Мысль о приятеле придала мне сил, и я наконец отпустила белую металлическую ручку. Зажмурилась, напряглась, предчувствуя, как сорвусь вниз. Но познать прелесть свободного полета мне так и не довелось. – Кара, у тебя получилось! – раздался откуда-то сверху взволнованный голос Даниэля. С удивлением приоткрыла глаза и опасливо посмотрела себе под ноги. Подошвы кроссовок крепко прижимались к «фундаменту». Сделала пару пробных шагов, прислушалась к своим ощущениям, но никаких тревожных гравитационных звоночков мною замечено не было. Я немного расслабилась и, осмелев, выпрямилась и глянула туда, где раньше был низ. С этой точки обзора мне виделось гигантское облако, в центре которого замер высокий худощавый парень в черной футболке с белым принтом, широким кожаным напульсником на левой руке и в синих джинсах. Мы стояли лицом к лицу, так близко, что, казалось, протяни руку – и можно коснуться кончиками пальцев друг друга. Черные волосы приятеля были взъерошены. Наверное, волновался и по привычке их теребил. Тонкие губы широко улыбались, а в серо-зеленых глазах искрился юношеский восторг, идущий из потаенных глубин души. С удивлением отметила, что у него сильный взгляд. Чистый, как лесной родник. И почему я раньше не видела этих золотистых крапинок в его глазах? Будто солнечные зайчики по поляне скачут. – Ты себя хорошо чувствуешь? – обеспокоенно спросил приятель. – Голова не кружится? Снова прислушалась к своим ощущениям. – Нет. Все нормально вроде… Кажется, у меня и впрямь получилось, – пробормотала, не в силах сдержать счастливую улыбку. По привычке стала переминаться с ноги на ногу, расхаживаться и нечаянно кромкой штанов зацепилась за один из фиксаторов. Испуганно дернулась. Подошва кроссовки соскользнула с фундамента, и я, утратив контроль над фантазией, с бешеным воплем «а-а-а!» полетела вниз. Полет длился недолго, ибо приятель каким-то чудом умудрился в последний момент ухватить меня за руку и потянуть на себя. – Даниэль, ты как? – виновато спросила, сообразив, что рухнула как раз на него. – Я тебя не сильно придавила? – Все нормально. Жить буду. Надумаешь завтра добить – обращайся. Я недоверчиво покосилась на приятеля. В серо-зеленых глазах искрились смешинки. И я, сообразив, что он шутит и мы оба остались целы после таких приключений, облегченно расхохоталась. Не переставая смеяться, неловкими, плохо скоординированными движениями скатилась с него и плюхнулась рядом. Сколько длилась истерика, не помню. Но когда я наконец успокоилась, то с интересом отметила, что все еще лежу на облаке. Руки и ноги утопали в бело-голубом тумане, а тело колыхалось будто бы на волнах гигантского желе. Ощущения были необычными, но приятными. Медленно подняла голову вверх, посмотрела на свою сферу и увидела, что там, где совсем недавно мелькала черная полоска «фундамента», сейчас сияло белое пятно. Оно напоминало укутанную снегом вершину Эвереста, до которой мне посчастливилось дотянуться. Улыбнулась этой мысли и перевела взгляд на приятеля. Он казался расслабленным, умиротворенным, хотя по-прежнему удерживал облачную иллюзию. – Даниэль, как ты умер? – неожиданно для себя тихо спросила я. Вопрос был странным, интимным, но в тот момент он почему-то показался уместным. – Эпидемия deathricus 18, – спокойно ответил приятель. – Подцепил где-то вирус и загремел с пневмонией в реанимацию. Самое смешное, что у меня никогда не было проблем со здоровьем. Да и врачи в один голос твердили, что эта зараза молодым неопасна… Ошибались, выходит, – с затаенной горечью добавил он. – Сколько тебе было тогда? – Двадцать пять. Сейчас двадцать шесть, если что. – Он повернул ко мне голову и подмигнул. – А ты, Кара, как умерла? – Меня сбила машина сразу после оглашения результатов конкурса «Писатель-фантаст года». Я вроде как победила. – Обидно… Наверное, у тебя были классные книги. – Наверное, могли бы такими быть. А так осталась только одна. Хотя и хорошая. Все же память какая-то… – Голос предательски дрогнул, и я снова переключилась на Даниэля. – А ты в прошлой жизни был популярным писателем?