– И не думаю! – решительно и неискренне запротестовала я. – Зато я думаю так, – отпарировал он. – Я еще надеялся, что вы окажетесь обычной красивой глупышкой, с которой не о чем разговаривать, а вы оказались… – …отталкивающей интеллектуалкой, с которой можно только разговаривать, – услужливо подсказала я. Он прервал меня: – Ну, это уж слишком. Не выношу провокаций! Пошли танцевать! И мы пошли танцевать. И потом гуляли. Как известно, луна движется по небу. Поздно ночью ее лучше всего было видно из запущенного, совершенно безлюдного уголка парка, заросшего роскошной растительностью. О чудо! После стольких переживаний вновь почувствовать себя женщиной! Кем я только не была в последнее время: главой семьи, государственным служащим, матерью и, наконец, самым настоящим загнанным зверем, которого преследуют охотники. И опять стать просто женщиной! А тут еще луна, море и рядом мужчина моей мечты… Будь что будет, пусть даже завтра при свете дня он убежит от меня с криком ужаса. Не следующий день я не могла определить, убегает ли он от меня с криком ужаса, поскольку его просто нигде не было видно. Может, он просто сбежал профилактически, не желая рисковать, встретясь со мной при свете дня, но и это не испортило мне настроения. Надо быть благодарной судьбе и за малое. Я не только не обижалась на него, но даже и к шведу отнеслась более благосклонно и согласилась после ужина отправиться с ним в турне по местным злачным местам. Правда, это ничем хорошим не кончилось, так как швед очень быстро упился, и мне пришлось спасаться от него бегством. Не зажигая света, я вышла на балкон и долго любовалась открывающимся отсюда видом: слева – Монте-Кастелло, прямо – море и скалы, справа – панорама побережья. Жаль, что нельзя было увидеть Этну, для этого мне пришлось бы залезть на крышу. Потом я посмотрела вниз, на свою подругу пальму. Под пальмой кто-то стоял. Я испугалась, что это швед и что он опять примется громко выражать свои чувства, разбудит всю гостиницу и соседние дома и окончательно меня скомпрометирует. Я уже готова была скрыться в комнате, как вдруг сообразила, что на виднеющихся в сумраке очертаниях головы отсутствуют последствия деятельности коровьего языка. Я присмотрелась внимательней – это был он, блондин моей мечты! Я была тронута. Если бы еще у него был плащ на плечах, кинжал в зубах и гитара в руках! Правда, наверное, очень трудно петь, держа кинжал в зубах, но, в конце концов, это не важно. Пусть не поет, пусть только стоит. Сколько лет уже никто не стоял под моим окном! Впрочем, тут же подумала я, где было стоять-то? На одной из центральных улиц Варшавы? Долго в молчании стояли мы так – он под пальмой, а я на балконе. Первой не выдержала я: устали ноги и разболелась поясница. На минутку вошла в комнату, чтобы взять стул, и успела увидеть, как он удаляется. Несколько прозаичный финал романтической сцены. Зато на следующий день я стала объектом самых горячих чувств. Мало того. Блондин настоятельно уговаривал меня поехать с ним в путешествие по Сицилии, уверяя, что без меня чудесные пейзажи потеряют все свое очарование. Я согласилась. Мы побывали и в тех местах, где я уже бывала раньше, и в совершенно новых для меня, посетили Палермо, Катанию, Сиракузы, а Монте-Кастелло я могла бы нарисовать по памяти. Страсть к туризму, овладевшая моим спутником, вполне отвечала моим вкусам. К тому же так приятно было чувствовать себя слабой женщиной, находящейся под защитой сильного мужчины. Не понятно, правда, что он во мне нашел, хотя взгляд в зеркало еще раз подтвердил, что Таормина всегда хорошо сказывалась на моих внешних данных. Наша безмятежная идиллия была нарушена в самом неподходящем месте и в самый неподходящий момент. Мы находились в Лазурном гроте. Сидя в качающейся лодке, я в который уже раз смотрела и не могла насмотреться на лазурное чудо, не в силах поверить, что вижу это наяву. Потом я взглянула на Аполлона Бельведерского, сидевшего на веслах, и, поскольку всегда отличалась особой впечатлительностью при восприятии прекрасного, у меня защемило сердце. Он молчал, кому-то надо было внести элемент поэзии, и это сделала я. – Твои глаза, – заявила я, хотя и несколько возвышенно, но совершенно искренне, – совсем как эти голубые отблески на скалах. – И, будучи не в силах удержаться, добавила – Как жаль, что ты не настоящий… Задумчиво рассматривающий лазурные воды Аполлон так резко повернулся ко мне, что лодка чуть не опрокинулась: – Что ты хочешь этим сказать? – Осторожно, я не умею плавать! – Ничего, я умею. Что значит – не настоящий? Я не сразу ответила. Не так-то просто было ему объяснить это. – Ну, не знаю. Ты не можешь быть настоящим, потому что никак не вписываешься в мою настоящую жизнь. Ты – как хеппи-энд в фильме из жизни высшего общества. Потом на экране появляется надпись «конец», и надо идти домой. Я тут же пожалела о сказанном, хотя это и была чистая правда. Он пристально посмотрел на меня и тихо спросил: – А какая она, эта твоя настоящая жизнь? Ну, не могла же я и в самом деле сказать ему, что моя настоящая жизнь находится очень далеко отсюда, на севере, где луна бывает серебряной, а не золотой, где море серо-зеленое и холодное, а в моем городе ходят трамваи, переполненные спешащими на работу людьми, и выстраиваются очереди за лимонами. В городе, где жизнь кипит, а тридцать пять лет назад были одни развалины. Нет, ничего этого я не могла ему сказать и только молча смотрела на прозрачную синюю воду. – Ты мне ничего не рассказываешь о себе, – продолжал он. – Я ничего о тебе не знаю. Кто ты? Где живешь? Мне всегда хотелось быть таинственной натурой, и вот раз в жизни получилось. И, как всегда бывает, некстати. Проблеск здравого смысла, воплотившегося в очереди за лимонами, заставил меня воздержаться от излишней откровенности. – В гостинице «Минерва», – буркнула я. – Ты не воспринимаешь меня всерьез, – не унимался он. – Я для тебя лишь курортное развлечение. Вот уедем отсюда, и я тебя потеряю. Мне же хочется быть с тобой всегда. В твоей настоящей жизни. Ты куда отсюда поедешь? – В Париж, – брякнула я, не подумав. – Так поехали вместе. У меня есть возможность поселиться в Париже. Голова моя пошла кругом. Ничего удивительного. Предсказание гадалки делало свое, сицилийский антураж делал свое, блондин делал свое. Одна я ничего не делала, пассивно поддаваясь их влиянию. Я представила себе, какую чудесную жизнь могла бы вести, окруженная его любовью и заботой, в шиншилловой накидке и бриллиантовом колье разъезжающая по лучшим курортам мира. В довершение картины тут и там начали поблескивать пиренейские алмазы. Где-то возникла робкая мысль, что неплохо было бы подобраться к ним с его помощью… Мы сидели на бетонном парапете волнореза в Сиракузах. Комплекс неполноценности, развившийся во мне благодаря стараниям Дьявола, исчез совершенно. Как хорошо, что рядом блондин моей мечты! Как хорошо, что я могу любоваться черными нагромождениями лавы по берегам моря, извергавшейся из Этны более шести тысяч лет назад! Как хорошо, что у меня перед глазами тот самый вид, который предстал перед древними греками, некогда впервые высадившимися на этом берегу! Древность всегда меня чрезвычайно привлекала. В своих размышлениях я добралась до древних инков и майя и уже подумывала, что неплохо было бы поближе ознакомиться с памятниками их культуры, как вдруг мои размышления были прерваны замечанием блондина: – Мне придется уехать на два-три дня. Из-за тебя я совсем забросил свои обязанности. – Какие обязанности? – рассеянно поинтересовалась я, все еще не в силах оторваться от древних индейцев. – Знаешь, дурацкая история. Так и быть, я скажу тебе, но учти, что это тайна. Я должен найти одну бабу. – Что?! – Бабу одну найти. Шеф приказал. Эти слова обрушились на меня как гром с ясного неба. Молния ударила в черные нагромождения лавы у моих ног. – Какую… бабу? – прерывающимся голосом спросила я, изо всех сил стараясь не выдать охватившей меня паники. – А, одну кошмарную бабу. Я сам ее не видел. Знаю, что она страшная, как труп, худая и бледная, лет пятидесяти на вид, хотя на самом деле моложе. У нее должны быть ужасные руки и очень много денег. Как много все-таки в состоянии вынести человек! Сколько раз мне грозила опасность задохнуться от волнения – и ничего, живу. С трудом удержавшись от желания внести коррективы в свой портрет, я спросила как можно невиннее: – И зачем же ты ищешь такое страшилище? – Уверяю тебя, не по собственному желанию. Эта женщина обокрала моего шефа на огромную сумму, и надо найти ее вместе с деньгами. Подумать только! Я собиралась рассказать ему о сокровище в Пиренеях. И вдруг бы в Париже он привел меня на банкет к шефу! Он же тем временем продолжал: – Знаешь, хочу тебе признаться. Сначала я думал, что это ты. Но ты слишком молода. Я закурила, чтобы дать себе время собраться с мыслями. Интересно, что бы я в данном случае сказала, если бы это была не я? Наверняка возмутилась бы, что ее приняли за такое чудовище. – Как тебе такое могло прийти в голову! Почему ты решил, что это я? – Морская звезда, – был ответ. – При чем здесь морская звезда? – Я наблюдал за тобой, когда итальянец бросил тебе звезду и крикнул: «Stella di Mare!» Ты испугалась и посмотрела на море. Будь на твоем месте та женщина, она поступила бы точно так же. Почему ты испугалась? – За неизвестных баб не отвечаю. Итальянец бросил мне под ноги такую холодную мокрую пакость, любой на моем месте испугался бы. Это еще не причина принимать меня за полинялого монстра. – К тому же ты на нее похожа, – упрямо продолжал он, явно не придавая серьезного значения своим словам. – Она тоже блондинка с черными глазами. Хотя, скорее всего, теперь она седая. – Может, крашеная, – неизвестно зачем вставила я. Все во мне клокотало. Любовь, чтоб ей… Хорошо еще, что все произошло в Сиракузах. Если бы такое несчастье случилось, например, в Казимировке, это не было бы так романтично. Хотя, с другой стороны, для араба, например, Казимировка – это невероятная экзотика. Я уже не слушала, что он мне еще говорил. Нужно было что-то срочно решать, а в голове не было ни одной мысли, кроме того несчастного араба посреди рынка в Казимировке. Когда мы возвращались в Таормину, у меня не осталось сомнений, что судьба нанесла мне тяжелый и незаслуженный удар. Единственное утешение, что это был роман с подчиненным шефа, как-никак – ситуация пикантная. – Ты ведь обязательно дождешься меня? – нежно спрашивал он, расставаясь со мной у моей гостиницы. – Не уедешь за эти три дня? Я уверила его, что, разумеется, обязательно подожду, и, расставаясь, запечатлела в своей душе его образ. Да, он был слишком красив, чтобы быть настоящим! Предоставленная самой себе, я постепенно обрела спокойствие духа и способность рассуждать. Немедленно бежать? Глупо и никаких шансов на успех. Наверняка проклятая морская звезда возбудила в нем подозрения, ухаживать за мной он стал с одной-единственной целью – войти ко мне в доверие и все обо мне узнать. Под пальмой торчал, потому что шпионил за мной. А теперь сообщил мне о своем отъезде и ждет, что я предприму. Прекрасно, ничего не предприму. Я Мари Гибуа, ничего не знаю и спокойно жду, когда мой возлюбленный вернется из служебной командировки. Наверняка меня уже поджидают во всех аэропортах, куда прибывают самолеты из Катании. Пусть поджидают. Бежать надо не сейчас, когда они этого ждут, а позже, когда это будет для них неожиданным. И все надо так организовать, чтобы сразу же добраться до самой Польши. Только там я успокоюсь и вздохну свободно. Хватит с меня всех этих полицейских, плевать мне на Интерпол. Что за дураки там сидят! Ведь я знаю, что они меня ищут, и вот, пожалуйста, никак не могут найти, а гангстеры нашли в два счета. Нет, в Польшу! Только в Польшу! Там нет преступных синдикатов. Там нормальная, честная, неподдельная милиция. Там много друзей, там покой и безопасность, наконец, там Дьявол. Дьявол! Боже мой, пусть зевает, как старый крокодил, пусть притворяется спящим, пусть капризничает и отравляет мне жизнь, пусть делает что хочет, только бы добраться до него, до этой безопасной пристани. Из служебной командировки блондин вернулся через два дня и застал меня сидящей на пляже с самым безмятежным видом. Через два дня, расставшись с ним после обеда, я попросила в бюро обслуживания гостиницы сообщить ему, что вечер решила провести со старыми знакомыми и вернусь поздно. Сложив немного вещей в пляжную сумку, я на автобусе поехала в Катанию. Купив чемодан, чтобы не обращать на себя внимания отсутствием багажа, успела на последний самолет, отлетающий в Париж. А билет заказала еще утром. Поздно ночью мы приземлились в Орли. Из Парижа я намеревалась лететь прямо в Копенгаген, увидеться там с Алицией, купить автомашину, забрать свои вещи и через Варнемюнде вернуться в Польшу. Известив ее об этом телеграммой, я сняла номер в очень скромной гостинице и позвонила своему другу: надо было взять у него мои настоящие документы. Рано утром на следующий день я была в польском посольстве. – Так что же с вами было? – спросил меня первый секретарь посольства, не веря своим глазам. – Это ведь вы исчезли из Копенгагена?