— Значит, мы ошиблись. Но на всякий случай сегодня к вечеру отделение ОМОНа должно быть у нас. * * * Депутат Кайнер стоял на застекленной веранде недавно построенной дачи и смотрел вдаль. Впрочем, просто дачей коттедж депутата на берегу озера, в сосновом бору, назвать было трудно — трехэтажный особняк так и тянуло назвать дворцом, но никак не дачей. Депутат смотрел на гладь озера, покрытого тонким и блестящим льдом. И хотя на веранде было не просто тепло, а жарко, депутат передернулся, как от холода. Подойдя к столику, налил в высокий и узкий стакан из первой попавшейся бутылки и выпил. Сев в кресло, он задумался. Как-то все в последние месяцы шло наперекосяк. Что бы он ни делал, за что бы ни брался, все получалось не так. Чуть, да не так. Теперь вот еще и Фома… А как здорово все начиналось с этим лесом и озером. Как легко удалось выселить маленьких туберкулезных засранцев в другое место — правда, это влетело в копеечку, но того стоило. Депутат окинул взглядом целую вереницу строящихся на берегу озера домов. Эх, одни эти домики принесли бы ему чистую прибыль в пару лимонов долларов. Уже и желающие были их купить. Да что там желающие! Некоторые буквально передрались из-за них. Место-то идеальное для отдыха и вообще проживания. А еще алмазы! Напрасно он взялся за дело, в котором ничего не понимает, напрасно. А пути назад уже не было. Разве что выплатить стоимость этих алмазов Коле Якуту. Можно, конечно, но так он навсегда потеряет уважение в глазах деловых партнеров: взялся и не сделал. А убытки? У-у-у — лучше и не думать. Сзади чуть слышно щелкнула дверь, но Кайнер головы не повернул, потому что знал, что это мог быть только его начальник охраны Антон. — Олег Анатольевич, у нас проблема нарисовалась. — Что опять такое? — недовольно повернулся он к Антону. — Завтра или послезавтра менты будут выкапывать Фому! Эксгумация! — Как выкапывать? Какая такая эксгумация? — недоумевающе переспросил депутат. — С какой стати? Всем по рогам! Выкапывальщики нашлись! — Так это, милиция будет копать. Эксгумация. Заподозрили, что там не все чисто. А им по рогам как-то не с руки давать, — усмехнулся Антон. — Та-а-а-к! — протянул депутат. — Новости! Если это так, что делать собираешься? — А что делать? Выкопать самим сегодня же ночью и спрятать нашего гнилого, но такого дорогого Фому в надежное место. Я еще уточню, когда эксгумация будет, и сразу же за дело. Жду, что скажете. Кайнер опять прошелся по веранде и, подойдя к столику, налил виски себе и Антону. Минут через десять молчания он сказал: — С кладбищенским начальством все обкашляй. Всех оттуда удали. Затем бери наших ребят, человек пять-шесть, чтоб быстро, за полчасика, выкопать, понял? Потом отвези нашего дорогого Фому в надежное место. Придумал уже куда? — Придумаю. — Тогда действуй. Чтоб завтра к утру все было сделано. Но еще один момент — сегодня же напряги всех, кого можешь. Надо точно убедиться, что это не ментовская засада. Напряги своих людей в милиции — точно ли будет эксгумация или нет. И еще! У тебя в охране работает парень, сестра у которого вроде как в прокуратуре работает. Секретарем прокурора, если не ошибаюсь? — Ну и память у вас, Олег Анатольевич! — улыбаясь, ответил Антон. — Так вот, организуй встречу брата и сестры — пусть братец разузнает, только осторожно, давал ли прокурор санкцию на проведение эксгумации или нет? Это важно. — Сделаю! Сегодня же сделаю! * * * В салоне «Газели» стояла такая тишина, что казалось, машина пустая, однако в ней расположился десяток омоновцев в полном боевом снаряжении. Они ждали сигнала к броску. Миновала уже полночь. Однако подозрительных шевелений не замечалось. Молчали и замаскированные на кладбище наблюдатели. В общем, тишина и благолепие. Наконец около часу ночи в рации командира раздался едва слышимый сигнал, и он серией условных жестов показал: с северной стороны движется группа из восьми человек с инструментами. Еще через несколько минут последовал второй условный сигнал: начали демонтаж памятника на интересующем их объекте. А еще через пятнадцать минут к копальщикам подошел пожилой мужчина в простой брезентовой куртке под названием «штормовка». — Бог в помощь, ребятки! — сказал он с легкой иронией, прикрывая лицо ладонью от неяркого света, льющегося из уже почти полностью выкопанной ямы. — Эй, эй, ты кто?.. Ты как здесь?.. — растерянно спросил один из «копалей». — Да вот, шел мимо… — А ну, вали отсель, пока… — это были последние цензурные слова, потому что началась акция омоновцев — с громкими устрашающими криками они мгновенно уложили всех «незаконных эксгуматоров», приложив как следует парочке наиболее дерганых. — А-я-я-й, Антон Сергеевич… Разве ж можно тревожить прах? Ведь сам знаешь, что… — начал было полковник, но охранник его перебил: — Не твое собачье дело, полковник! — Храбрый, да? А если мы найдем в гробу или могилке что-нибудь этакое? Алмазы, например? — Откуда… вы… знаете? — темнея лицом, спросил его Антон, и полковник ответил: — Откуда? Может, тебе еще доложить по всей форме о ходе всей операции? А вот фиг тебе! Да ты не волнуйся, Антоша! Папа с тебя шкуру за алмазы не спустит — он ее тебе оставит! Только ее одну и оставит! А все остальное скормит рыбам в озере. Поэтому для твоей безопасности на первое время получи наручники! В мою машину его! — скомандовал полковник двум омоновцам, стоящим рядом. — Остальных гробокопателей тоже в автобус! И наручники, наручники не забывайте! Раскопанная могила, вокруг которой только что кипели страсти, одиноко зияла черным провалом, и только при свете фонарика просматривалось ее дно и слегка присыпанный землей ящик характерной формы. Глава 4 Судебно-медицинский эксперт Олег Павлович Винтер был колоритнейшей фигурой, широко известной не только в бюро, где работал, но и во всей нашей огромной стране — Расее-матушке! В соответствующих кругах, естественно, — судебно-медицинских и следственно-милицейских. О.П. Винтер, при своем росте всего-то в метра полтора с кепкой, был титаном судебно-медицинской науки. Его полувековой стаж работы в «судебке», уникальное терпение в изучении, к примеру, мельчайших линий переломов костей или следов от прохождения через те же кости огнестрельных снарядов, а если проще — пуль, дроби и прочих смерть несущих предметов, глубочайшие знания судебно-медицинской травматологии, огромный опыт практической работы делали его почти незаменимым при экспертных исследованиях высочайшей сложности. Вот поэтому он удивился довольно позднему звонку начальника бюро Дончакова, а уж когда тот сказал: — Олег Палыч, сейчас за вами придет машина. Нужно провести эксгумацию в Городке, — у Винтера даже слов в ответ не нашлось! Это все равно как если бы профессору хирургии предложили съездить в тот же Городок ассистировать районному хирургу при удалении аппендикса. И уже в автомашине командира спецроты ГАИ, что повез его в Городок, а затем должен был и обратно отвезти, он узнал все обстоятельства дела и сам же признал их «заслуживающими всяческого внимания». Пока «вязали» копателей, Винтер сидел в машине, стоящей довольно далеко от кладбища, и, только получив команду, водитель поехал на кладбище. Под присмотром Винтера гроб извлекли и после наружного осмотра, не вскрывая его, доставили в морг. Вот там, в присутствии прокурора, начальника милиции, еще десятка чинов рангом поменьше, судмедэксперт Винтер с помощью санитара снял крышку и обнаружил труп. А еще — массивный пакет из толстого черного пластика, заполненный, судя по всему, чем-то малофрагментарным. Комиссия с этим мешочком поехала в ОВД, описывать и пересчитывать то, что было в мешочке. А были в нем неограненные алмазы, причем их стоимость, по самым приблизительным оценкам, была умопомрачительной. В это же время судмедэксперт отправился в морг с гробом и там принялся за исследование трупа — уже ранее вскрывавшегося. Здесь было все напрочь знакомо: оценить объем сделанной ранее работы, а именно, что сделано и чего эксперт не сделал во время первичного вскрытия, изъять нужное для лабораторного исследования и… в основном это все. После окончания работы эксперт принял душ и хотел зайти к своему ученику доктору Огурцову, что лежал в хирургии со сломанной ногой, но… Но время и водитель машины не дали этого сделать, и Винтер, написав коллеге записку, уехал в Город. История с алмазами, найденными в трупе, и ночной «штурм» могилы наделали много шума. Особенно старалась желтая пресса, отличившаяся лозунгами типа: «Трупы — переносчики… алмазов», «Спецназ почти не виден! Он — в могиле», «ОМОН — победа над трупами», «Моя милиция трупы бережет», «Милиция в кладбищенском подполье» и еще много чего в том же духе и ключе. И даже главная областная газета «Краснореченский рабочий» вопрошала: «Доколе же представители криминальных структур будут себя чувствовать вольготно и безнаказанно так, что даже их наворованные в 90-е годы сокровища уже и в могилах не помещаются? Где же наши правоохранительные органы и чем они заняты?» В этой же статье содержался намек и на некоторых депутатов областной Думы, занимающихся предпринимательством — торговлей алмазами, что запрещено законом. А в областной молодежной газете впервые прямо прозвучало: Кайнер! Депутат законодательного собрания области Олег Анатольевич Кайнер. Это он подпольный торговец алмазами Якутии! Это он виновник смерти Фоминых, это он незаконно приватизировал реликтовое озеро и детский санаторий. Шумиха вокруг этих событий держалась дней десять, затем пошла на убыль. Итогом сего газетно-информационного всплеска стало начало депутатского расследования по изложенным в газетах фактам. * * * А в это время доктор Огурцов маялся в хирургическом отделении на больничной койке — благо без операции обошлось. И хоть лежал он в одноместной палате со всеми возможными удобствами, хоть ежедневно наведывался и новоявленный папа Перцев, и другие коллеги, лежать Огурцу надоело так, что ни словом сказать, ни пером описать, а посему и писать об этом автор не будет. Скажем только, что рождение перцового наследника они отметили коньяком — лечебным, конечно же! Правда, доза… доза!.. Зато боль в ноге почти полностью исчезла. А уж то, что вместо ноги заболела голова, — ну так что ж! У каждого лекарства есть побочное действие! Разве не так? А в то же время судмедэксперт Винтер заканчивал свое экспертное исследование. И пришел к кое-каким бесспорным выводам и о причине смерти, и еще кое о чем. В положенный законом срок результат экспертизы был сдан следователю, и тогда же впервые прозвучала фамилия эксперта Пуркаева и его заведомо ложное заключение. Наконец — почти через месяц — с ноги доктора Огурцова было снято скелетное вытяжение, перелом был сопоставлен, хирурги наложили на область перелома гипс и выписали из стационара домой. Его сопровождали верные друзья — майор Капустин и терапевт Перцев. — Ну вот, — сказал Огурцов, непривычно и смешно шагая на костылях, — вот и снова весь салат в сборе! — Ага, — добавил Капустин, — и еще маленький перчик добавился. — А салат сегодняшний замесила Нина Алексеевна, — со смешком сказал Огурцов, окидывая довольно голодным взглядом праздничный стол. Дома же у Огурцова, в ходе торжественного обеда, состоявшегося по поводу освобождения… то есть выписки хозяина дома из больницы, Капустин кое-что рассказал о последствиях тех событий, что имели место за прошедший месяц. — Тех, кто сломал ему ногу, — и он показал на окостыленного Огурцова, — нашли и уже предъявили обвинение. Сядут! — добавил Капустин. — Непременно сядут на пятерик! Судьи очень злы на них — ведь они вывели из строя эксперта и пришлось экспертизы назначать… далеко, а дожидаться — еще дольше, это затягивало сроки судебных разбирательств. И пару выговоров судьям уже прилетело. Вот и, пользуясь своими внутренними убеждениями и Уголовным кодексом… — Наливай! — оборвав свою речь на полуслове, потребовал Капустин. Выпив и закусив, он продолжил: — Кайнер тоже оказался в убытке — сделку по приватизации озера и прилегающих территорий признали незаконной, и эти объекты вернули государству. На этом он потерял б-а-а-а-а-льшие деньги! А вот начальник его охраны, Антон Сергеев, потерял гораздо больше — жизнь! Умер в камере… От чего — пока никто не знает. — А депутата неприкосновенности не лишили? — спросила следователь Неделина, убаюкивающая маленького Перчика. — Нет вроде. Но Кайнер чего-то сильно боится — и носа не высовывает из дома-крепости или сутками торчит в Заксобрании. Некоторое время в комнате царила тишина, которую разбавляли только стук вилок и ложек, перемежаемые лепетанием малыша. — Послушайте, — сказала хозяйка дома, в сердцах бросив ложку на стол. — Почему-то вы все рассказали с середины. А где начало-то? — Начало? — задумался Капустин — Начало… — повторил он. — А все началось с приватизации озера. Ну, когда подростка застрелили. Вот тогда Кайнер встретился со своим старым знакомым Колей Якутом. Тогда у них возникла идея наладить тропу для алмазов в Европу с помощью Кайнера. Вот тот и предложил переправлять их с трупами. Фома заворовался. Заворовался прилично. И его решили убрать — банально утопить, потом вот он, — и Капустин кивнул на Огурцова, — на законных основаниях установил бы причину смерти от утопления, а уже в резиденции Кайнера в трупе спрятали бы алмазы. Но вышла накладка. Когда они приехали на другой конец озера и стали пытать Фому, тот внезапно убежал и в итоге получил пулю. Вот и все начало, приведшее к такому концу. — Да, интересный момент. У прокурора секретарем работала девочка, а ее родной брат охранял дом Кайнера на озере. И вот, когда он пришел и спросил у сестры насчет эксгумации, она и сказала, что прокурор не разрешил. И паренек пошел об этом докладывать. Но, выходя из прокуратуры, он увидел начальника розыска и услышал его фразу: «Мало ли что, прокурор не разрешил, мы и сами с усами и сделаем так…» — и, увидев парня, замолчал. Эта фраза стала ключевой. Криминал пошел копать, сработала засада — ну а дальше вы уже все знаете. — Вот, собственно, и вся история, — сказал Капустин. — Постойте, как вся? А как же тот продажный эксперт? — воскликнула хозяйка дома. — А вот об этом могу рассказать я, — сказал Огурцов. И, прожевав кусочек колбаски, сказал: — Мне буквально вчера звонил мой учитель Винтер и вот что рассказал. Привлечь Пуркаева за заведомо ложное заключение не получилось. Вскрытие трупа он проводил вне рамок уголовного дела, но потом прокуратура, ставшая вдруг очень злой, решила наказать его по-другому — впаять злоупотребление служебным положением! А там санкции приличные. А все дело кончилось тем, что руководство нашего бюро каким-то образом договорилось с прокуратурой, и дело возбуждать не стали. Его просто уволили. — Еще легко отделался, — сказала Неделина. — Мог бы и загреметь под «панфары». — А ты знаешь, что у Пуркаева есть младшая сестра, больная лейкозом — раком крови? — спросил Огурцов. — Н-е-ет, — ответила Наталья. — Но это же не повод… — Да, не повод. Скорее всего он с Кайнера и иже с ним что-то поимел, потому что буквально на днях Иван Пуркаев отправляет сестру в Германию, в платную и довольно дорогую клинику. Там делают пересадку костного мозга и обещают, что все будет хорошо! Вот так!