Сэм остался стоять на коленях, не в силах подняться. Остальные заботились о Тедди. Все они – будущие врачи, так что знали, что нужно делать. Но на Сэма никто и внимания не обращал. Я подбежала к нему, он как раз встал на ноги. Я хотела схватить его, прижать к себе и больше, черт возьми, никогда не отпускать. Сэм промок до нитки, волосы сосульками свисали на лоб, его грудь ритмично поднималась и опускалась. Не думаю, что он заметил мое появление. Сэм осоловело смотрел сквозь меня на Тедди, словно пытаясь удостовериться, что она точно жива. Я провела рукой по его груди, и Сэм вздрогнул. Я поймала его взгляд и увидела все: панику, отчаяние. История повторялась. Сэм оказался в центре событий. У него в глазах снова проигрывался фильм, и в этот раз я была его частью. Он сорвался. Шумели волны, Тедди выворачивало наизнанку. Сэм пробежал мимо меня, вцепившись себе в волосы. Было видно, что он трясется всем телом. Кто-то спросил, нужно ли вызвать врача, другой ответил, что «Скорая» уже в пути. Во всем этом хаосе Сэм потерял самообладание по причине, известной лишь мне одной. Я без раздумий побежала за ним. – Сэм… Ты как? – я схватила его за руку, и он обернулся. Вода стекала с волос по его лицу. Сэм все еще дрожал. Он захотел вырваться, но я схватила его покрепче. – Посмотри на меня! Малыш, посмотри на меня! Из его горла вырвался сдавленный звук. Он определенно был не в себе. – Все позади, слышишь? Она жива, и с ней, черт возьми, все в порядке. Благодаря тебе! Ты ее вытащил, в этот раз все по-другому, ты пришел вовремя, блин, вовремя! Понял? Я взяла Сэма за плечи, встряхнула и готова была уже дать ему пощечину, лишь бы он поскорее пришел в себя. Вернулся из того кошмара, который он сейчас не в состоянии отделить от реальности. Понял, что все в порядке. И что все в порядке именно благодаря ему. – Очнись, – прошептала я и поняла, что у меня в глазах стоят слезы. Я почувствовала, что он словно окаменел. – Пришел вовремя, – Сэм повторил мои слова так тихо, что я едва услышала. – Да. – Я пришел вовремя. Тут мы резко вздрогнули от того, что подошел Коул. – Чувак, ты как? – он взял Сэма за плечо, и я отметила, что он тоже промок до нитки. Глаза Коула блестели под воздействием адреналина, но внешне он был, как и я, абсолютно спокоен. Внезапно я поняла, что мне и впрямь удалось сохранить самообладание. Я смогла. В действительно критической ситуации мне это удалось. – Нормально, – выдавил из себя Сэм. – Окей. Окей-окей. Тедди тоже нормально. Вся в слюнях и соплях, но хотя бы пришла в себя. Блин, чувак… – А вы уже?.. – Мы о ней позаботимся до приезда «Скорой». Думаю, ее на ночь положат в больницу под наблюдение, чтобы исключить развитие отека. Сэм что-то хотел сказать, но Коул не дал ему вставить слово. – Мы приглядим за Тедди и Кианой, не переживай! А вы поезжайте домой и согрейтесь. – Нет, я… – Черт, да послушайся ты его! – я сильнее вцепилась Сэму в запястье. – Да, чувак, и девчонку свою послушай! – Коул взглянул на Сэма предупреждающим взглядом. – Мы обо всем позаботимся. А вы, если будете тут стоять, до смерти замерзнете, – с этими словами Коул подтолкнул нас в сторону костра. Кто-то принес ботинки Сэма. Я взяла его рюкзак и наши куртки. Не знаю, правильно ли было просто уйти. Но ребятам можно доверять, они смогут обо всем позаботиться. Чем больше людей, тем больше суеты. Мы еще легко отделались. Все живы. Все, блин, наладится. Сэм никак не отреагировал на то, что я достала из его кармана ключи от машины и села на водительское сиденье. В таком состоянии пустить его за руль я просто не могла. В машине между нами воцарилась тяжелая и гнетущая тишина. Хоть Сэм и молчал, я знала, что внутри у него все клокочет. Я не сразу завела двигатель, потому что чувствовала, что Сэм изо всех сил пытается сохранить самообладание. И тут он долбанул кулаком по приборной панели. Мне хотелось закричать, но сегодня я и так уже слишком много кричала. Я не произнесла ни единого звука, пока Сэм дубасил свое авто. Снова и снова, снова и снова. Он не дотрагивался до меня, но мне все равно было больно. Каждый его удар попадал прямо мне в сердце. Прекрати, прекрати, прекрати! Прекрати. И прости ты себя уже, наконец. После и после и после Одиннадцатое сентября – страшный день, это знают все. Даже те, кто был рожден после 2001 года. А вот одиннадцатое февраля – самый обычный день. По крайней мере, для большинства людей на Земле. Это был такой же день, как и все остальные, – люди умирали и рождались, таков закон жизни. Я часто слышала, что дни, в которые происходило нечто ужасное, делили жизни на две половины. На «до» и «после». Когда наступало это «после», то поначалу было больно каждую секунду. Но потом наступало новое «после», и становилось уже не так тяжело. Теперь мне казалось, что это не так. Я начала ждать. Ждать нового «после», дня, когда все начнет налаживаться. Я ждала с тех пор, как увидела слезы мамы и папы. С тех пор, как меня отвели в реанимацию. Он лежал на койке интенсивной терапии, а дурацкие аппараты насыщали кислородом его легкие, чтобы тело было теплым и румяным, пока мы прощались. Он уже был мертв, просто мы об этом еще не знали. Новое «после» не наступило. Я до сих пор ждала, что станет легче, по-другому. Я ждала изменений. Возможности сказать: «Да, что-то сдвинулось с места». Вернулось туда, куда надо. Теперь я снова могу свободно дышать. Но ничего подобного не произошло. В какие-то дни было легче вытеснять случившееся, в какие-то – сложнее. Но когда мне было плохо, я все так же ощущала, что самые страшные события моей жизни произошли будто несколько мгновений назад. Небо часто бывало таким же голубым, как 11 февраля. Ни облачка, ни намека на нечто Высшее, ничего не предвещало потери. В такие дни было хуже всего, и мне, возможно, нужно было вспомнить об этом в то ясное ноябрьское утро, когда я проснулась рядом с Сэмом. Но вместо того, чтобы думать об этом, я обрадовалась. Я с нетерпением ждала встречи с морем, катания на кайте, беззаботного времени с друзьями. Я смотрела вверх сквозь стекло и кроны деревьев. Идеальное голубое небо. Небо затянулось. Наступила ночь, перед глазами вновь пронеслось все. Остин мертв, Тедди жива, но все это неважно. В этом я была уверена. Нет никаких «до» и «после». Есть только «после» и «после» и «после». Глава 28 Он дрожал всем телом, когда я спустя целую вечность открывала дверь нашего жилища. Уже не от паники, поскольку за время долгой поездки в машине Сэма настолько одолела усталость, что он не в состоянии был даже говорить. Парализующий холод пронял его до костей, да я и сама продрогла, хотя моя одежда была не такой мокрой. Едва мы вошли, я затащила его прямиком в ванную и включила горячий душ. Сэм был совершенно не в себе и почти не реагировал, просто безвольно позволил себя тащить. Нас окутал теплый водяной пар, но холод в моей груди никуда не делся. Он не уходил, потому что я была одна. Одна, хотя Сэм был рядом. Потому что сейчас из нас двоих в рабочем состоянии была лишь я. Плевать на то, что на нас одежда. Я заставила Сэма снять джинсы и худи, а потом затащила его под струю душа. Теплая вода смывала с меня напряжение. Я положила руки на Сэма, после небольшого колебания он тоже меня обнял. Тело Сэма было ледяным, и я понимала, что никакой горячий душ не даст ему того, в чем он сейчас нуждается. Мы долго стояли под душем. Шумела вода, мокрая футболка прилипла к телу Сэма, дрожать он перестал. Но отчаяние осталось. Сэм запустил пальцы в мокрую ткань моего топа и прижал меня к себе, словно боясь упасть. Поскольку слова он сейчас не воспринимал, я гладила его по спине и плечам, чтобы он не забывал, что я рядом. Этого было недостаточно. Я поняла это в тот момент, когда он медленно от меня отстранился. Я поцеловала Сэма и почувствовала соль на его губах. И это точно была не вода из океана, потому что та давно уже смылась под душем. Сэм плакал, и я никогда не забуду, как это было ужасно. Как он схватился за меня, желая большего: больше целоваться и меньше чувствовать. Как его руки опускались ниже, и в этот раз все было по-другому. Не настойчиво, а беспомощно, умоляюще. Как он хотел получить от меня то, чего я не могла ему дать. Избавления от боли. Анестезии. Средства, которое заставит забыть все печали. – Сэм, – мой тихий голос заглушал плеск воды, но я была уверена, что он меня услышал. Я хваталась за его руки, но он продолжал покрывать меня поцелуями. – Пожалуйста, Сэм… – я схватила его за запястья. – Малыш, не надо. Не потому, что я тебя не хочу. Просто давай мы не будем делать это лишь затем, чтобы ты перестал что-либо чувствовать. Сэм напрягся всем телом, и я на секунду испугалась, что сейчас все его отчаяние выльется в гнев. Но тут он опустил плечи, и когда они начали вздрагивать, я прижала Сэма к себе. В этот момент я поняла, что же на самом деле чувствуешь, когда любишь человека. Как ужасно, когда ему плохо. Следующая мысль поразила меня словно гром. Когда любишь. Я его люблю. Это осознание вдруг стало очень четким. Как смешно и как глупо, что я думала, будто у меня есть выбор. И как тупо было полагать, что этот человек может меня обмануть или что-то утаить. Ведь он просто пытался все сделать правильно. Я обняла Сэма крепче. Я больше никогда его не отпущу. Позже, когда мы уже лежали в кровати и Сэм спустя несколько минут в моих объятиях провалился в глубокий сон, я молилась о том, чтобы и он не отпускал меня. В особенности после того, как я наконец-то расскажу ему о том, кто же я на самом деле. На глаза навернулись слезы, потому что еще ни разу в жизни я не испытывала такую палитру чувств. К нему, Сэму. К лучшему, самому чудесному человеку в моей жизни. Который без раздумий поставит жизнь тех, кто ему дорог, выше своей собственной. Чтобы сделать этот мир лучше. Как я могла так долго закрывать на это глаза?! Ставить его слова под сомнение, снова и снова убеждать себя в том, что он не такой?