– Должно быть, это Шерил. Боюсь, с ней есть определенные проблемы. Хоуп следовало бы позвать кого-нибудь другого. Здесь полно женщин, которые рады немного подзаработать. – Что ж, теперь это не имеет значения, – сказала Мэл, сделав еще глоток кофе. – Джек, это лучший кофе, который я когда-либо пробовала. Либо это действительно так, либо последние два дня у меня настолько не задались, что я теперь легко впечатляюсь даже такими приятными мелочами. – Нет, он действительно отличный. – Джек нахмурился и протянул руку, убрав прядь волос с ее плеча. – Мне кажется или у тебя грязь в волосах? – Видимо, не кажется, – хмыкнула она. – Я стояла на крыльце, наслаждаясь красотой прекрасного весеннего утра, когда один его край подкосился, и я улетела прямиком в большую лужу с грязью. Попробовать принять душ мне смелости не хватило – он там зарос мхом. Но я думала, что все с себя счистила. – О боже, – выдохнул он и, к ее удивлению, громко расхохотался. – Это, наверное, худший день в твоей жизни? Если хочешь, у меня в квартире есть душ – чистый, как вода Ниагары. – Он снова усмехнулся. – Полотенца даже пахнут «Ленором». – Спасибо, но думаю, я просто поеду дальше. Когда буду подъезжать к побережью, сниму номер в отеле, тихом, теплом и чистом, и отдохну вечерок. Может, возьму какой-нибудь фильм напрокат. – Звучит неплохо, – согласился он. – Значит, обратно в Лос-Анджелес? – Нет, – пожала Мэл плечами. Она не могла этого сделать. Всё, и больница, и дом, с одной стороны, вызывало в ней сладкие воспоминания, а с другой – снова выталкивало на поверхность ее горе. Она просто не смогла бы жить, оставаясь в Лос-Анджелесе. Кроме того, теперь ее там ничего не держало. – Настало время перемен. Но именно эта перемена оказалась для меня слишком серьезной. Скажи, ты прожил здесь всю жизнь? – Я? Нет. Лишь малую часть. Я вырос в Сакраменто. Просто искал хорошее место для рыбалки, вот и остался здесь. Превратил эту хибару в гриль-бар и сделал пристройку к зданию, чтобы в ней жить. Маленькую, но удобную. А у Проповедника есть комната наверху, над кухней. – Что, черт возьми, побудило тебя остаться? Не пойми неправильно, я не пытаюсь тебя переубедить – просто, похоже, городок здесь совсем маленький. – Если бы у тебя было время, я бы показал. Это невероятное место. В городке и его окрестностях проживает больше шестисот человек. У массы людей, которые живут в больших городах, здесь имеются коттеджи, вверх и вниз по течению реки Вирджин – тут тихо, и рыбалка отличная. У нас не так много туристов из города, но рыбаки наведываются сюда регулярно, а в сезон приезжают охотники. Проповедник известен своими кулинарными талантами, и это единственное место в городе, где можно выпить пива. Прямо рядом с нами леса из секвой – поверь мне, это круто. Величественное зрелище. По национальным паркам все лето болтается множество туристов и любителей походов. А какие здесь небо и воздух – ничего подобного в городе просто не найти. – А твой сын работает вместе с тобой? – Сын? Ой, – засмеялся он, – Рики? Это местный парнишка. После школы он большую часть времени работает в баре. Хороший парень. – У тебя есть семья? – поинтересовалась Мэл. – Сестры и племянницы в Сакраменто. Мой отец продолжает там жить, но мама умерла несколько лет назад. Проповедник вышел из кухни с дымящейся тарелкой, накрытой салфеткой. Когда он поставил ее перед Мэл, Джек потянулся к стойке и достал оттуда столовые приборы и бумажные салфетки. На тарелке оказались восхитительный омлет с сыром и перцем, сосиски, фрукты, домашний картофель фри и хлебные тосты. Тут же появилась ледяная вода, и ей налили еще кофе. Мэл зацепила кусок омлета и поднесла ко рту. Он просто таял на языке, такой сытный и вкусный. – М-м-м, – промычала она, прикрыв глаза. Затем, проглотив кусок, призналась: – Я ела здесь уже дважды, и должна сказать, что ваша стряпня – одна из лучших, что мне доводилось пробовать. – Ну, мы с Проповедником иногда можем приготовить что-нибудь вкусное. У него вообще настоящий дар. А ведь он никогда не работал поваром, пока сюда не добрался. Она проглотила еще один кусок. Очевидно, Джек не собирался никуда уходить, наблюдая за тем, как гостья поглощает омлет. – Хорошо, – продолжила Мэл, – а что это за история с доктором и миссис Мак-Кри? – Что ж, давай посмотрим, – сказал он, опершись спиной на прилавок за барной стойкой и широко раскинув свои большие руки. – Они склонны ссориться. Два самоуверенных и упрямых пенсионера, которые ни о чем не могут договориться. Дело в том, что, как мне кажется, Доку может понадобиться помощь, но, как ты уже догадалась, он слегка своенравный. Она утвердительно фыркнула, поскольку ее рот был набит чудеснейшим омлетом из всех, которые ей доводилось пробовать. – Особенность этого городка в том, что иногда выдаются дни, когда вообще никому не нужна медицинская помощь. А потом несколько недель подряд всем будет позарез нужно увидеть Дока: грипп начнет лютовать, в то же время сразу трем женщинам приспичит родить, а заодно кто-то упадет с лошади или сверзится с крыши. Такие вот дела. И хотя он не хочет этого признавать, но ему уже стукнуло семьдесят. – Джек пожал плечами. – Еще один доктор живет по крайней мере в получасе езды отсюда, а для жителей ферм и ранчо такая поездка займет больше часа. До больницы ехать еще дольше. Мы должны подумать о том, что будет, когда Док умрет… Правда, я надеюсь, это произойдет нескоро. Мэл проглотила омлет и отпила немного воды. – Почему именно миссис Мак-Кри взялась за эту проблему? – решила она уточнить. – Неужели она действительно пытается, как он утверждает, его заменить? – Не-а. Но в силу его возраста, я думаю, Доку пора найти какого-нибудь протеже. Муж Хоуп оставил ей достаточное наследство, чтобы она чувствовала себя вполне комфортно – как я понимаю, она уже давно овдовела. И, кажется, делает все возможное, чтобы сохранить этот город. Еще она ищет проповедника, городского полицейского и школьного учителя с первого по восьмой класс, чтобы малышам не приходилось ездить на автобусе в школу через два поселка. Впрочем, пока без особого успеха. – Доктор Маллинз, кажется, не ценит ее старания, – заметила Мэл, промокнув губы салфеткой. – Он защищает свою территорию. И совсем не готов уходить на пенсию. Может быть, Док волнуется, что появится кто-то и превзойдет его, оставив не у дел. Человек вроде него, который никогда не был женат и всю жизнь посвятил служению городу, не обрадовался бы такому ходу событий. Но… понимаешь… Несколько лет назад, как раз незадолго до моего приезда, произошел один случай. Он получил два вызова одновременно. Грузовик съехал с дороги, водитель был тяжело ранен, и еще ребенок, у которого грипп перешел в пневмонию, перестал дышать. Док остановил кровотечение у водителя грузовика, но к тому времени, когда он переправился через реку к ребенку, было уже слишком поздно. – Боже, – сказала она, – такие вещи оставляют серьезные душевные раны. – Я не думаю, что кто-то винил его за это. В свое время он спас немало жизней. Но ощущение, что тебе есть к кому обратиться за помощью, придает сил. – Джек улыбнулся. – Ты первая, кто сюда доехал. – Хм-м… – Не зная, что ответить, она допила остатки кофе. В этот момент за ее спиной хлопнула входная дверь, и в бар вошли двое мужчин. – Харви. Рон, – коротко поприветствовал их Джек. Мужчины поздоровались в ответ и сели за столик у окна. Джек снова перевел взгляд на Мэл. – Что заставило тебя сюда приехать? – Профессиональное выгорание, – сказала она. – Мне надоело по-дружески общаться с копами и детективами по расследованию убийств. – Господи, кем ты работала? – Ты когда-нибудь был на войне? – спросила она вместо ответа. – Было дело, – кивнул он. – Больницы и травмпункты больших городов похожи на места боевых действий. Я несколько лет после аспирантуры проработала в отделении неотложной помощи в центре Лос-Анджелеса, чтобы стать практикующей семейной медсестрой, и случались такие дни, когда это было похоже на горячую точку. Уголовники, которых доставили в неотложку, поскольку они получили травмы во время ареста – настолько неуправляемые и буйные, что их приходилось удерживать трем-четырем полицейским, пока одна из медсестер пыталась поставить капельницу. Наркоманы, настолько накачанные всякой дрянью, что их не могли остановить даже тремя выстрелами из офицерского электрошокера, не говоря уже о дозе «Наркана»[12]. Каждый день поступали новые жертвы насильственных преступлений, и учитывая, что это был самый большой травматологический центр в Лос-Анджелесе, пострадавшие от самых чудовищных видов ОР и АА… Ой, извини. От огнестрельных ранений и автомобильных аварий. А еще всякие психбольные без присмотра и медикаментозной помощи, которым некуда идти… Не пойми меня неправильно, мы там неплохо поработали. Это была отличная работа. Я очень горжусь тем, что мы делали. Возможно, там работают лучшие специалисты в Америке. На секунду она погрузилась в свои мысли, ее взгляд затуманился. Окружающая обстановка казалась ей тогда дикой и хаотичной, однако, пока Мэл работала вместе с любимым мужем, ей это нравилось и приносило удовлетворение. Покачав головой, она продолжила: – Когда я перешла из неотложки в родильное отделение, выяснилось: это именно то, что я всегда искала. Беременность и родовспоможение. Согласно своей специализации, я пошла работать в акушерство. Оно оказалось моим истинным призванием, хотя и не всегда приятным. – Она грустно засмеялась и покачала головой. – Мою первую пациентку доставили под конвоем полиции, и мне пришлось драться с ними, как бульдогу, чтобы заставить снять с нее наручники. Эти дуболомы хотели, чтобы я помогла ей с родами, пока она сама будет прикована наручниками к кровати. – Ну, что ж, тебе повезло, – улыбнулся Джек. – Не думаю, что в этом городе есть хотя бы одни наручники. – Не скажу, чтобы так случалось каждый день, но частенько. Я несколько лет руководила медсестрами в родильной палате. Меня долго заводили радость от этой работы и чувство непредсказуемости, но, в конце концов, я оказалась в тупике. Мне нравится помогать женщинам, но я больше не могу заниматься медициной в большом городе. Боже, мне нужно слегка расслабиться. Я полностью уничтожена. – Да, но ты, вероятно, лишаешь себя огромного заряда адреналина, – уточнил он. – Да, меня обвиняли в том, что я адреналиновая наркоманка. Медсестры скорой помощи частенько мне это высказывали. – Она улыбнулась. – Я пытаюсь бросить курить. – Ты когда-нибудь жила в маленьком городке? – спросил он, доливая ей кофе. Она отрицательно покачала головой. – В самом маленьком городке из тех, в которых мне довелось жить, обитает не менее миллиона человек. Я выросла в Сиэтле и уехала в Южную Калифорнию, чтобы учиться в колледже. – Маленькие городки бывают просто чудесными. Однако они могут таить собственные драмы. И опасности. – И какие же? – спросила она, потягивая кофе. – Наводнения. Пожары. Дикие звери. Браконьеры. Заезжие преступники. Куча народу выращивает травку, но не в Вирджин-Ривер, насколько мне известно. Здесь ее называют «Самопальный Гумбольдт». Эти ребята очень сплоченные и обычно держатся особняком – не хотят привлекать внимание. Но время от времени случаются преступления, связанные с наркотиками. – Он ухмыльнулся. – Но у тебя в большом городе такого никогда не было, верно? – Хотя я искала перемен в жизни, мне не следовало менять все настолько радикально. Это похоже на остывшую индейку. Возможно, мне не стоит так резко менять обстановку. Для начала, наверное, надо попробовать город с населением в пару сотен тысяч человек и «Старбаксами». – Ты же не хочешь мне сказать, что в «Старбаксе» делают лучший кофе, чем тот, который ты сейчас пьешь? – намекнул Джек, кивая на ее чашку. Она коротко рассмеялась. – Нет, что ты, кофе отличный. – Мэл одарила его теплой улыбкой, решив, что он классный парень. – Я забыла еще упомянуть дороги. Подумать только, я оставила позади ужас лос-анджелесских автострад ради крутых поворотов и склонов этих холмов, от которых сердце замирает… Уф-ф! – Она вздрогнула. – Если бы я и осталась здесь, то только ради твоей стряпни. Продолжая опираться руками на стойку, он слегка наклонился вперед. Его темно-карие глаза мягко светились под серьезно сдвинутыми бровями. – Я мог бы очень быстро привести предложенную тебе лачугу в порядок, – предложил он. – Да, я это уже слышала. – Она протянула ему руку. Когда Джек нежно ее сжал, она ощутила мозоли на его ладони; он был человеком, привыкшим к тяжелой физической работе. – Спасибо, Джек. Твой бар – это единственное, что мне тут понравилось. – Встав, она попыталась нашарить в кармане бумажник. – Сколько я должна? – Ничего. Это самое малое, что я мог для тебя сделать. – Да ладно, Джек, ты ведь никак в этом не был замешан. – Прекрасно. Значит, я вышлю счет Хоуп. В этот момент из кухни вышел Проповедник с накрытой тарелкой, завернутой в полотенце. Он протянул ее Джеку. – Завтрак для Дока, – пояснил тот. – Я прогуляюсь вместе с тобой. – Хорошо, – согласилась она. У ее машины он вновь попробовал ее переубедить: – Я серьезно. Мне бы хотелось, чтобы ты еще раз все обдумала. – Извини, Джек. Это просто не для меня. – Черт. Здесь так мало красивых девушек… Что ж, удачной поездки. – Он слегка сжал ее локоть, удерживая в другой руке накрытую тарелку. Все, о чем она могла думать в этот момент: «Какой же классный парень!». Сочащаяся из темных глаз сексапильность, сильная челюсть, маленькая ямка на подбородке и изящные непринужденные манеры, сигнализировавшие, что он не в курсе, насколько хорош собой. Кто-то должен охмурить его, прежде чем он об этом догадается. Скорее всего, кто-то уже это сделал. Мэл посмотрела, как он переходит через улицу к дому доктора, а затем села в свою машину. Сделала широкий разворот на безлюдной улице и направилась обратно тем же путем, которым приехала. Проезжая мимо дома Дока, она притормозила. Джек присел на крыльце и во что-то пристально вглядывался. Одной рукой по-прежнему держал накрытую тарелку, а другую поднял, подавая ей знак остановиться. Когда он перевел взгляд на ее машину, на его лице застыл шок. Словно он отказывался верить своим глазам.