Совещание в Москве отличалось от местных только тем, что здесь сидели исключительно милицейские начальники. Да и вопросы обсуждались более глобальные, стратегические. За длинным овальным столом в кабинете Владимира Панкратовича среди полковников и генералов сидели Кесаев и Ковалев. Сам хозяин кабинета устроился во главе и читал с листа неспешно и размеренно: – …Опыт использования массовых профилактических мер и широкого патрулирования населенных пунктов на примере города Ростова-на-Дону доказал высокую эффективность подобных действий, снизив показатели преступности практически вдвое, а в отношении хулиганства и бытовых правонарушений – более чем втрое. Владимир Панкратович отложил лист, поднял голову и оглядел собравшихся: – Или же, говоря своими словами, когда на улице милиционер и дружинник, на улице что? Правильно – тишина и порядок. Вот уважаемый Александр Семенович лично отработал эту методику у себя и охотно поделится секретами с коллегами. Да, товарищ полковник? Последний вопрос был адресован Ковалеву. – Конечно, обязательно. Все расскажем, все покажем, – отозвался мужчина. Он был польщен таким вниманием со стороны дяди Володи после той выволочки, какую генерал устроил ему при последнем разговоре по телефону. – Ввиду всего ранее сказанного руководством нашего министерства принято решение распространить данный опыт на всю Ростовскую область и ряд соседних регионов, – продолжил Владимир Панкратович. – Уважаемый Тимур Русланович подготовил план мероприятий. Генерал выложил на стол папку, на обложке которой было крупно напечатано: «Операция ЛЕСОПОЛОСА». – Это будет практически военная операция, товарищи. Мы ее так и назвали: операция «Лесополоса». Мы задействуем все силы, используем все возможности… Милиция, добровольная народная дружина, боевые комсомольские дружины… Патрульно-постовая служба, участковые, ГАИ… Все, повторяю, все возможности, понятно? Чтобы наши советские граждане могли спокойно ходить по своей земле, спокойно отдыхать в парках и на дачах, чтобы никто не боялся за детей… И мы найдем гадину, рано или поздно! Найдем и накажем! В кабинете на мгновение повисла тишина. – Товарищ генерал, а вот у нас в дорожной инспекции два вертолета есть, – с иронией в голосе нарушил тишину грузный полковник. – Может, и их тоже? Сверху лучше видать… – Ты, Иван Родионович, с тещей так будешь шутить, понял? – резко осадил его генерал. – И да – если надо, и вертолеты твои задействуем. И спутники у смежников из КГБ привлечем. Вы что, не понимаете?! Партия приказала: преступник должен быть найден! Партия приказала: преступности не место в нашем государстве! Что это значит? Это значит, что мы, советская милиция, говорим: «Есть!» – и идем выполнять приказ. Теперь всем все ясно? За столом снова повисла тишина, нарушать которую после эмоциональной вспышки начальства никто не рискнул. – Ну, а раз ясно, – спокойнее сказал генерал, – то сейчас полковник Кесаев подробно и в деталях расскажет нам о непосредственных мероприятиях будущей операции «Лесополоса». Прошу, Александр Семенович. Кесаев поднялся из-за стола, одернул китель и откашлялся. – Начну с главного, товарищи… * * * – Мама! Мама! Мам… Проснись! Ма-а-ам… Фаина открыла глаза. Была глубокая ночь. Над ней нависло бледное в лунном свете лицо Людмилы. Глаза у дочери были испуганными. – Что такое? – Фаина приподнялась на локте, не очень понимая спросонья, что происходит. – Люда, ты почему не спишь? – Мам, а что с отцом? Фаина потерла лицо, приходя в себя. – А что с отцом? Она повернула голову. На кровати рядом лежало смятое одеяло, подушка со следом от головы, но мужа не было. – Где он? – насторожилась Фаина. – На кухне… На кухне горел свет, дверь была приоткрыта. Фаина вслед за дочерью тихо, на цыпочках, стараясь не шуметь, шла по темному коридору, пока в проем не стало видно Чикатило. Фаина замерла. Муж сидел за столом в трусах и майке, спиной к двери. Он что-то делал, но что именно – не было видно. Жена сделала еще один осторожный шаг, затем еще один. От двери стало видно, что перед Чикатило на столе лежал моток шпагата, нож и оберточная бумага. Чикатило быстрыми, уверенными движениями обвязывал рулончики бумаги шпагатом, ловко вязал узлы, точным взмахом ножа обрезая лишнее. Нехитрое это занятие посреди ночи казалось пугающе бессмысленным. – Андрей, ты что? – прошептала Фаина. Чикатило застыл, словно насекомое, которое притворяется мертвым, потом медленно повернул голову и посмотрел на жену и дочь. Взгляд его был стеклянным, он промычал что-то невнятное. – Тебе же завтра рано вставать… – растерянно прошептала женщина. И от этой заботливой растерянности Чикатило «отмер». Чтобы оценить ситуацию и то, как она выглядит со стороны близких, ему хватило секунды. Чикатило положил на стол нож и вымученно улыбнулся: – Да я вот… Мне же новую должность предложили… Опять по снабжению, – мягко, будто извиняясь, проговорил он. – Вспоминаю утраченные навыки, так сказать. – В три часа ночи?.. – А что делать? Новая жизнь у нас теперь будет, Фенечка. Теперь будет новая жизнь… Чикатило улыбнулся. * * * На другое утро Чикатило пришел в РОВД и написал заявление о вступлении в ДНД – добровольную народную дружину. Теперь заявление лежало на столе перед командиром дружины, а сам командир очень внимательно разглядывал Чикатило. – Скажите-ка, Андрей Романович, а почему вы решили вступить в ряды ДНД? – Мне кажется, каждый советский человек должен отдавать долг своей родине всеми средствами, какими может. От пафосной фразы командир скривился, будто съел дольку лимона. – Ишь ты! Говорите – прям как газетную статью читаете. – Так я их писал… – мягко улыбнулся Чикатило, – ну, статьи газетные. Был внештатным корреспондентом, так сказать. – А теперь, значит, во внештатные сотрудники милиции? Экий вы разносторонний. Ну, хорошо. А если не по писаному, а по-простому, по-человечески. Зачем вам это? – По-простому… – Чикатило посерьезнел. – Знаете, у меня двое детей. Сын и дочка. Хочу сделать все, чтобы они могли спокойно ходить по улице хоть днем, хоть ночью и чувствовать себя при этом в безопасности. Командир внимательно посмотрел на Чикатило, кивнул и перевел взгляд на документы. Что-то в этом человеке вызывало у него сомнение, но что именно, уловить он никак не мог. – У вас, я смотрю, повышение по службе. Вы теперь начальник отдела. Новые служебные обязанности, новые нюансы, а тут еще такая нагрузка – работа дружинника… Это ведь не прогулки по парку. Уверены, что справитесь? – Справлюсь, – горячо пообещал мужчина. – Ну, смотрите, – принял наконец решение командир и полез в ящик стола. Оттуда он извлек чистое удостоверение, печать и красную повязку с надписью «дружинник». Заполнив удостоверение, расписался, приложил печать и встал из-за стола. Чикатило, чувствуя торжественность момента, поднялся следом. – Чикатило Андрей Романович, поздравляю вас с вступлением в ряды добровольной народной дружины, – официально произнес командир, вручил Чикатило повязку и удостоверение, пожал руку. – Удачи вам на поприще охраны порядка. * * * Дверь кабинета начальника Липягин открывал без трепета, но с любопытством. Ковалев только-только вернулся из Москвы и сразу вызвал к себе зама. – Тук-тук, – сказал майор, заглядывая в кабинет. Сидящий за столом Ковалев шутливого тона не поддержал, указал на стулья перед собой. – Проходи, садись. Липягин закрыл дверь, сел к столу, прикидывая, что стало причиной столь серьезного настроения: в Москве что-то не так пошло? Или он в отсутствие начальства где-то набедокурил? – Как в Москве, Александр Семеныч? Что сказали? – решил начать с самой безопасной версии Липягин. – К ордену боевого Красного Знамени тебя представить хотят, – с мрачным сарказмом буркнул полковник. – Что там скажут? Вот… И он протянул Липягину папку. Майор потянул тесемку, раскрыл папку, быстро побежал глазами по тексту. – Это чего?