– Олег, – разглядывая рисунок, проговорил Кесаев, – завтра же решите вопрос с доступом Некрасова в архив. * * * Утро следующего дня выдалось погожим, солнечным. Но капитана Витвицкого это вовсе не радовало. Мрачный, с поджатыми губами, он выложил перед Некрасовым внушительную стопку дел и ушел к своему столу в углу кабинета, предоставленного группе в архиве ростовского УВД. Некрасов, казалось, мрачного настроения бывшего ученика не заметил. Он открыл папку и с интересом углубился в материалы. Это еще больше расстроило Витвицкого, и он уткнулся в толстенный справочник по судебной медицине. – Что-то ты сегодня не в настроении, Виталий Иннокентьевич, – неожиданно прогудел Некрасов, не отрываясь от дела. – Что вы хотите здесь найти? – вскинулся Витвицкий, имея в виду старые уголовные дела, уже по нескольку раз перелопаченные им и Овсянниковой. – То же, что и ты. Говоря образно – следы нашего преступника, – бодро ответил ученый, что-то выписывая в блокнот. Витвицкий нахмурился, непонимающе посмотрел на Некрасова. Тот оторвался наконец от материалов, поймал взгляд мужчины. – Что ты на меня так смотришь, Виталий Иннокентьевич? Э, да ты обиделся, братец… – Вы же забраковали мою работу! – запальчиво воскликнул капитан. Некрасов усмехнулся, вынул из кармана коробочку с мятными леденцами, достал один, положил в рот, почмокал, покачал головой и неожиданно подмигнул Витвицкому: – Не забраковал, а оценил! Работа так себе. Комси-комса. Но я не сказал, что ты неправ. Направление ты выбрал верное и сделал в нем первые шаги. Просто недостаточно углубился в эти дебри. И выписал я тебя сюда вместе с допуском только для того, чтобы продолжить начатое тобой дело вместе. Открылась дверь, вошла Овсянникова, увидела Некрасова, чуть кивнула: – Здравствуйте, Евгений Николаевич. Зато Виталию была адресована полноценная улыбка: – Доброе утро. При виде девушки Витвицкий посветлел лицом, поздоровался. Профессор, подметив все это, украдкой улыбнулся, но продолжил разговор: – Если тебе это неинтересно… – Интересно, – быстро сказал Витвицкий. – Тогда давайте работать, – подытожил психиатр и сделал приглашающий жест Овсянниковой. – Садитесь поближе, Ириша. Подключайтесь. В течение нескольких часов они втроем перебрали более трех десятков дел. Витвицкий, передавая Овсянниковой очередную папку, случайно коснулся ее руки. Оба смущенно улыбнулись, и вновь это не ускользнуло от внимательных глаз Некрасова. Он открыл очередное, довольно толстое, дело. Полистал, заинтересовался, глаза заблестели как у рыбака, заметившего поклевку. – А вот это весьма интересно! Виталий Иннокентьевич, пожалуйте-ка на экзекуцию. Капитан принял дело, полистал. – Потрудитесь объяснить, по какой причине вы отсеяли этот случай? – спросил ученый. – Я не видел этого дела, – задумчиво ответил Витвицкий. Овсянникова через плечо Витвицкого заглянула в материалы. – Это я отсеяла. Некрасов перевел взгляд на старшего лейтенанта. – Тогда вопрос переадресовывается вам, Ириша. Некрасов смотрел на девушку как учитель на ученика, допустившего нелепую, несуразную ошибку. – Я подумала… – смущенно начала Овсянникова. – Это же закрытое дело! – перебил ее Витвицкий. – Убийца найден, осужден. Приговор приведен в исполнение, – он вернул папку профессору. – Смотрите сами. Некрасов с ехидством оглядел молодых коллег. – Круговая порука, ясно. Что, Виталий Иннокентьевич, на западном фронте наметились разительные перемены? Теперь пришла очередь смущаться Витвицкому. – Я вижу, что дело закрыто, – продолжил психиатр. – Только это ничего не значит. Посмотрите на характер убийства. – Все равно не сходится, – возразил Витвицкий. – У жертвы глаза не выколоты, а завязаны. – И что это значит? – спросил Некрасов. – Что это была его первая жертва? – Овсянникова едва не подпрыгнула на месте от озарения. – Милая барышня, браво! – прищелкнул пальцами мужчина. – А вам, Виталий Иннокентьевич, двойка. * * * События, которые легли в основу уголовного дела, определенного Некрасовым как первое в кровавой цепочке преступлений Чикатило, начались пять лет назад. …Был обычный вечер буднего дня, супруги Чикатило коротали время у телевизора. Шел фильм «Следствие ведут знатоки», серия «До третьего выстрела». На экране подростки из компании Лехи-Ледокола дрались с шайкой Топориков. – Ох, до чего ж страшно, – зябко поежилась Фаина. – Что страшно? – Вот это вот, – она кивнула на экран. – Шпана, подростки, драки… Вчера на работе Люда рассказывала – после танцев у нас в парке тоже драка была, заводские с первомайскими сцепились. Двоих на «Скорой» увезли, одному голову пробили. – Парни всегда дерутся, во все времена, – рассеянно ответил Чикатило, поглядывая одним глазом на экран, а другим в газету. – А Юрко-то наш как же! – не унималась Фаина. – Он ведь тоже через лет пять… – Фенечка, успокойся, – ласково сказал муж. – Юрик не такой. Все будет хорошо. Чикатило встал, достал из шкафа пиджак, оделся. Жена удивленно посмотрела на него. – А ты куда это на ночь глядя? – Олег Тележенко, ну, с работы, крючки обещал поднести, ему тесть из Красноярска прислал, немецкие, лаковые. Третий номер, заглотыши. Я быстро, одна нога здесь, другая… тоже здесь, – мужчина засмеялся. – Кино бы досмотрел, – укорила мужа Фаина. – Неудобно, Фенечка, человек же ждет. Чикатило вышел, оставив супругу перед телевизором. Спустя несколько минут он уже подходил к зеленому «Москвичу», припаркованному возле дома. В салоне сидел мужчина средних лет, курил, поглядывая на часы. Чикатило открыл дверцу, сел на пассажирское сиденье. – Здорово! Шо так долго? – хозяин машины выкинул окурок. – Жена, – коротко ответил Чикатило. – Понял. Принес? Чикатило кивнул: – Как договорились. Он достал из-за пазухи бумажный сверток, передал владельцу автомобиля. Тот попытался аккуратно вскрыть сверток, но он был туго перетянут шпагатом. – Завязал-то как… Хрен распутаешь! – Зато надежно, – улыбнулся Чикатило.