Потерла ладони о шершавую стену, чтобы меньше скользили. Оказавшись вне досягаемости ветра, зажгла еще один факел. Дыра стала огромным проемом, ведущим в подземную галерею или в другой колодец. Она поколебалась. Залезть туда сейчас? Ее ладони горели, руки и ноги ныли. Она поднималась по веревке медленно, все время соскальзывая. Добравшись наконец до клена, едва успела ухватиться за ветки, чтобы не упасть на дно. Плечи отяжелели. Никогда она не была так счастлива видеть сломанный зуб Гулливера. – Нашла свою летучую мышь? Энид покачала головой и ничего не сказала. Свифт, наверно, спрятался в тоннеле – это лучшее убежище для нетопыря. – Мы еще вернемся, – пообещала она. – Надо только лучше экипироваться. В гостиной Беттина вне себя переворачивала диванные подушки. – Час! – прорычала она. – Целый час я пытаюсь найти мой мобильник! Не видели его? – У меня мамин, – простодушно ляпнул Гулливер. Энид отвернулась, незаметно достала телефон из кармана и сунула его под кошачью корзинку. 9 Призрак на фоне кускуса, или Письмо незнакомца В очаге кухни потрескивал огонь. Не было только Гортензии, она пошла на день рождения одноклассницы. Базиль затеял готовить кускус, и дело затягивалось. Шарли выбилась из сил после битвы не на жизнь, а на смерть (но выигранной) с госпожой Бойлершей. Женевьева мазала бицепс эликсиром аббата Пердрижона от синяков (она получила удар ногой от своей партнерши по боксу, но все в доме поверили, что это шалости маленьких Десульеров). Энид измышляла тысячу и один способ отыскать летучую мышь в таинственном подземелье. А Беттина была не в духе. Вдобавок поднималась буря, ветер крепчал с каждой секундой, дождь хлестал по стеклам с одной стороны, а с другой по ним стекали теплые ручейки пара, поднимавшегося от бульона для кускуса. – Кончай ворчать, Беттина, бога ради, – простонала Шарли. – У нее эти дела, – сказала Энид. – Каждый месяц одно и то же. – Это даже не правда! У меня их нет! Врушка. И воровка к тому же. – Сама ты врушка! Откуда я знаю, как твой мобильник оказался под корзинкой Ингрид и Роберто? – Это ты его туда засунула! – Кстати, – прозвучал голос Женевьевы из кресла (специально передвинутого в кухню, чтобы наблюдать, как Базиль стряпает кускус), – кто прикончил последнюю пачку «Лулу» ультратонких и забыл купить новую? Никто, конечно, не ответил. – Я к тому спросила, чтобы больше не покупали модель с крылышками. Я не люблю с крылышками. – Я тоже, – отозвалась Беттина. – Они липнут к волоскам, и больно отдирать. Вспомнив о присутствии Базиля, она покосилась на него… Он с равнодушным видом аккуратно перемешивал мяту с кориандром. Беттина прыснула, Женевьева тоже, а Шарли улыбнулась. – А что такое месячные? – сочла уместным поинтересоваться Энид. – Окончание женского менструального цикла, – ответил доктор Базиль, любовно присыпая бульон щепоткой тмина. – Неоплодотворенная яйцеклетка и эндометриальный слой выводятся наружу. – Это больно? – спросила Энид. Базиль попробовал бульон, кускус, снова бульон и цокнул языком. – Чаще всего нет. Этот бульон – просто амброзия… Но бывает. – А дети? – Что – дети? – Как получаются де…? Шарли открыла было рот, чтобы оборвать ее. И именно в этот миг мощный порыв ветра сотряс дом и призрак запел свою серенаду. Все разом замолчали. Пять запрокинутых лиц, десять настороженных ушей. Жалоба лилась из недр старого дома, на высокой ноте, горькая, трагическая. ООООоооооохххххоооооОООО… Шарли и Беттина вцепились в Базиля, Энид – в Женевьеву, Женевьева – в кошек. – Oh my God, – всхлипнула Беттина, как тинейджер из фильма ужасов, но на сей раз на самом деле в ужасе. В дверном проеме показалось бледное личико Коломбы: оторопь, испуг и расплетенная коса. – Это?.. – начала она. ООООоооооохххххоооооОООО… Пение проникало в самое нутро, терзало сердце и желудок, упрашивало, умоляло, почему оооо даааа почемууу такая бооооль?.. Невыносимо. Энид привиделась Гийеметта Обержонуа в пламени горящего балдахина. Она схватилась за живот… Неужели… это звучат струны арфы? Все оцепенели. Первой опомнилась Беттина. Она кинулась к стереоустановке и вставила наугад первый попавшийся диск. Музыка грянула как выстрел. Заглушив бурю, дождь, ветер и, главное, стоны и жалобы дома. Они были застигнуты врасплох. Оглушены. Но с каким же облегчением все вздохнули! От бури остался лишь рокот подземной лавины. Что же до призрака… Он сделал то, что должен был: пффф – исчез! Звучала только музыка к «Девушкам из Рошфора»[10]. Эх, морячки-весельчаки! С ними точно не сдохнешь с тоски. Из них не выйдет хороших мужей, Зато любовников нет горячей. Любовники ли, мужья иль друзья — Одна с морячками беда: Они далеко всегда…[11] Беттина закружилась в неистовом танце. Базиль отвлекся от кускуса, чтобы обнять Шарли. Хочешь, убью тебя Или сама умру любя? Вскоре все уже прыгали, скакали, сучили ногами и распевали во все горло: Все в тебе нравится мне — Губы, руки, нос.