В ответ Алла фыркнула. Зря Трофим переживает, и не рассчитывает она на него! Но все же в глубине глаз ворохнулась обида. — Я ведь сразу за Славой, то есть следующий… — Ну да, — кивнула Алла, принимая оправдание. — Или сразу, или через пятьдесят лет. Но за ним. Умру последним. Из нашей очереди. — И Слава после Мурата. Через пятьдесят лет. — А Мурата точно убьют? — резко спросил Трофим. — Я этого не говорила! — встрепенулась Алла. — Но подумала… — Мурат мне никто, могла и подумать. А Слава… Слушай, а чего ты мне голову морочишь? — Голову морочит тот, кто очередь составил. — Может, это на самом деле какая-то идиотская шутка? — с надеждой спросила Алла. — В сказке — ложь, а в шутке — пожелание. Кто-то нам что-то нехорошее пожелал. — Кто? — Бойтесь своих желаний. А чужих — особенно! — Диму в деревне хоронить будут, он так хотел, — вздохнула Алла. — Ну хотел и хотел, — пожал плечами Трофим. Свою квартиру в Москве Дима сдавал внаем, а сам жил в деревне в доме жены. Мать у него похоронена в Москве, но он мог перевезти урну с ее прахом из колумбария на погост поближе к деревне… — Ты на кладбище будешь? — Все мы там будем. — Да ну тебя! — Я сейчас до метро, а машину тебе оставлю. Ты на ней к Диме подъезжай, а я на такси, там и заберу. А вы со Славой обратно на своей… Трофим невесело глянул на Аллу, чувствуя досаду. Со Славой она будет уже сегодня, и с похорон уедет вместе с ним. И ребенка родит ему. А он с тоской будет наблюдать за ними со стороны… А ведь Алла правильно его понимает. Смирился он с ее утратой или нет, но Славу бы наказал с превеликим удовольствием. Но Диму-то ему зачем убивать? Евсюк — самый безобидный в их компании, почему начали с него? Или компания здесь ни при чем? А звонки? И почему звонили только Диме, Мурату, Славе и Трофиму… Глава 3 Настоящую кладбищенскую тишину ничем не нарушишь, ну если только взрывами, канонадой. Или воющим ревом из глубины женской души. Но в мире — мир, война где-то далеко, а вдова новопреставленного молчит. Слезы душат ее, однако плач наружу не вырывается. Лицо у Вики темное от горя, ни кровинки в нем. Мать держала ее за одну руку, дочь за другую, как будто боялись за нее. Вика едва держалась на ногах, но при этом могла с криком броситься за мужем в яму, во всяком случае, Трофиму так казалось. Могильщики сыплют землю на гроб, а шума нет, птицы в зелени деревьев щебечут, воробьи дерутся, а все равно как-то тихо. Яму засыпали землей, над могилой вырос холмик, но тревога за Вику не прошла. Как бы не сотворила с собой неладное. Трофим невольно глянул на Аллу, она стояла рядом со Славой, держала его за руку, грудью прижимаясь к ней. Если со Славой вдруг что-то случится, она, убитая горем, будет вот так же стоять у его могилы. А если вдруг преставится Трофим, она всего лишь тихонько взгрустнет над его гробом. Думая о своей бывшей, Трофим не заметил, как к нему подошла Вика. И вздрогнул, увидев ее перед собой. Она смотрела на него в упор. — Я знала, что так и будет, — тихо сказала Вика. Трофим не знал, что сказать. Насколько он понял, Дима находился в пути, когда его поставили в очередь, к этому времени Вика уже приняла решение остаться дома. Но выяснять сейчас, откуда она знала, что с ним случится, было не к месту. И про аллергию спрашивать тоже. Тем более Вика могла выдавать за истину свое предчувствие беды, возможно, очень смутное. Или даже возникшее позже. — Я знала, — повторила Вика. Ее лицо скривилось, и слезы наконец хлынули из глаз. — Ну что ты! Трофим подался вперед, готовый обнять и пожалеть ее, но Вика не откликнулась, не потянулась к нему, и он застыл. Не хочет, не надо, навязываться он не будет. — Я тебя жду, — едва слышно, сквозь слезы сказала она. Рядом с Трофимом стоял Мурат, какой-то помятый, придавленный, один, без своей подружки. Вика ему ничего не сказала, просто провела рукой по плечу, огибая его. И кивком показала в сторону ворот, а сама вернулась к могиле. Славу она проигнорировала, как будто он был виноват в смерти мужа. Зато Трофим вопросительно глянул на Кислицына: хотел знать, собирается он оставаться на поминки или нет? До Москвы километров семьдесят, не так уж и мало, тем более можно угодить в пробку. Да и нельзя им пить, все за рулем, если только посидеть немного за общим столом всухую. Но Слава не ответил. Скривив губы, он повел Аллу к выходу. Всем видом вдруг дал понять, что во всем виноват Трофим. Алла вздохнула и пошла за мужем, продолжая висеть у него на руке. Платье на ней черное, средней длины, закрытое и спереди и сзади, но выглядела она в нем довольно-таки соблазнительно. Впрочем, Трофим уже научился глушить в себе порожденные ею соблазны. Он не пошел за Кислицыными, дождался, когда пара скроется из вида, и только тогда направился к воротам. Мурат неподвижно стоял, взгляд отсутствующий, мысли где-то далеко. Трофим коснулся его руки, желая увлечь за собой, но тот этого как будто и не заметил. Может быть, и Мурат его в чем-то винил? А может, он просто думал о том, что следующий в очереди. Но ведь это не серьезно. Ерунда все это, нет ни одной серьезной причины изводить их старую компанию. Да и не бывает такого в жизни, чтобы людей убивали одного за другим согласно кем-то составленному плану. Такое бывает только в розыгрышах, понарошку. Трофим шел к воротам по тропинке и очень удивился, когда оказался вдруг в самом центре кладбищенской глуши. Время полуденное, солнце в зените, тени короткие, но все равно место темное, мрачное. И вдруг Трофим почувствовал, что за ним следят, он присмотрелся и среди памятников, за железной оградой увидел человека, точнее, его силуэт. В лучах солнечного света что-то блеснуло — на уровне груди. И еще Трофим даже заметил тень, которую отбрасывал плащ и цилиндр. Плащ старинный, крылатка с пелеринами, в таком наряде, кажется, стрелял на дуэлях Пушкин. А блеснул удлиненный предмет, который человек держал в руках, на ум пришла трость с золоченым набалдашником. А какая еще ассоциация могла возникнуть на фоне плаща и цилиндра? Человек исчез, как будто его и не было. Словно провалился сквозь землю или растаял как призрак в глубинах вечности? Но скорее всего, Трофиму всего лишь померещилось. Он уже убедил себя в том, что стал жертвой самовнушения, когда услышал шаги за спиной. Сначала вздрогнул, а затем обернулся. И облегченно вздохнул, увидев Мурата. Он шел, погруженный в свои мрачные думы, и только сейчас, казалось, заметил Трофима. — А где все? — оглянувшись, спросил он. — Заблудились мы с тобой, — ответил Трофим. — Вообще-то, я за тобой шел. — Значит, я заблудился. — Зачем? — Мурат с подозрением смотрел на него. — Зачем заблудился?… — не понял Трофим. — Ну ты загнал! — Глухо здесь! — Как в танке. — Как в могиле. — Что ж, тогда у нас есть шанс воскреснуть, — усмехнулся Трофим. — Тогда пошли! — Мурат кивком призвал его продолжить путь. — Назад нужно. — Назад на кладбище нельзя. Плохая примета. И оглядываться тоже. — А прямо — тупик! — Да нет, кладбище закончилось, дорога будет. — А оно закончится? — Все когда-нибудь заканчивается. И кладбище тоже. — Обычно все заканчивается кладбищем. — А что, здесь неплохо! Тихо, спокойно, — с самым серьезным видом сказал Мурат. — И даже красиво. — Он глянул по сторонам и кивнул, словно подтверждая свое благоприятное впечатление о кладбище. Уж ни к вечному ли покою готовилась его душа? — Покойники ходят, — усмехнулся Трофим. — Жаль, не вижу. А то вдруг вечная жизнь существует, а мы не в курсах. — Я знаю. В смысле видел, только что. Плащ, цилиндр, трость… Пушкин здесь гуляет. Или кто-то из тех, кого он в гроб уложил. — Трофим повел рукой в сторону, где видел силуэт. — На дуэли. А ведь это на самом деле был призрак из далекого прошлого, этот плащ, этот цилиндр… — Без лоха жизнь плоха? — спросил Мурат, с подозрением глядя на Трофима. А он в ответ удивленно качнул головой. В принципе кладбище — идеальное место для розыгрыша, но это не про него. На Трофима и смерть Евсюкова давит, и недоброе предчувствие, вызванное телефонным предсказанием. Ему бы ноги отсюда унести. — Да нет, видел, а может быть, померещилось. Вдалеке среди могил снова мелькнул знакомый цилиндр и тень, которую откидывал старинный плащ. Но это кусты могли шевелиться, да и кроны деревьев колышутся на ветру, создавая игру теней. — Ты что-нибудь видишь? — пальцем показал в ту сторону Трофим. — Да ходит кто-то… — всматриваясь вдаль, кивнул Мурат. — Остановился! — Он вдруг сорвался с места и рванул к призраку, который снова исчез из вида. Если, конечно, он вообще существовал.