— Потому что жили в одном дворе. — Четыре друга? — Да, и я должен умереть последним, — кивнул Трофим. Он уже знал, что Чагин беседовал и с Муратом и с Кислицыным, наверняка кто-то из них рассказал о странных звонках. — И кто мог вам звонить? — ничуть не удивился лейтенант. — Вы полиция, у вас техника. Это я должен у вас спрашивать. — Может, это был розыгрыш? — не моргнув глазом, предположил дознаватель. — Если это был розыгрыш, значит, разыграл кто-то из своих, я правильно понимаю? — Возможно. — А что, интересный вариант! Кислицын человек не бедный, подарок ему нужно дорогой, а тут сразу на пороге у него умирает друг. И тут уж ему не до подарка! — Отравить человека, чтобы не дарить подарок? — нахмурился дознаватель. Такой вариант мог находиться за гранью человеческого понимания, но Чагин все же задумался. — А Диму отравили? — спросил Трофим. — Да нет, следов отравления в организме не обнаружено. Смерть наступила в результате аллергической реакции… — На что? — Пока не установлено. Трофим и не думал глумиться над памятью старого друга, но все же усмехнулся. Может, за долгие годы общения со Славой у Димы выработалась аллергия на его присутствие, которая вчера и дала о себе знать. Дима же умер не где-то, а в гостях у Славы. На самом деле не смешно. Хотя Кислый — раздражитель еще тот… — Надо устанавливать. — Да вот пытаемся. — Я Диму ничем не угощал. Даже не контактировал с ним. Да и подарок имениннику преподнес. — Подарок, подарок… — Лейтенант заглянул в свои записи. — Часы наручные в количестве одна штука. — Часы наручные. — А Илья Муратов ничего не подарил… Вернее, собирался, но не успел… И ехал он в одной машине с Евсюковым… — Глаза у дознавателя нездорово заблестели. — И ничего не подарил. — Вы это серьезно насчет подарка? — забеспокоился Трофим. Он ведь хотел всего лишь пошутить. Организм ведь по-разному реагирует на стресс, иногда в голову лезут неумные остроты. — Насчет подарка?… — очнулся дознаватель. — Да нет, причина не дарить подарок — это, конечно, глупо, но вот насчет аллергической реакции… Лейтенант щелкнул пальцами, будто фиксируя в голове какую-то важную мысль, затем взял авторучку и внес пометку в свой блокнот с красным шелковым шнуром-закладкой в нем. — А звонок?… Кто-то же звонил Евсюкову? — А разве Муратов не мог ему позвонить? — Зачем? — Зачем?! — задумчиво произнес Чагин. И задумался он крепко, Трофим даже подумал, не пора ли его потревожить. — Действительно, зачем? — еще заторможенно, но уже осмысленно спросил дознаватель. — Но кто-то же нам звонил. — А вы не могли? — встрепенулся лейтенант. — А мне зачем? — Это правда, что Кислицын увел у вас жену? Трофим скривил губы, глядя на лейтенанта. Ему не очень-то хотелось, чтобы дознаватель так глубоко лез в его личную жизнь. — А при чем здесь Евсюков? — При чем здесь Евсюков? — Взгляд у Чагина застыл, черты лица разгладились. Трофим невольно глянул на часы. Он чувствовал себя как оператор за перегруженным компьютером, процесс постоянно тормозится, работа стоит, а времени в обрез. Через час у него встреча с заказчиком, а Чагин словно комп завис. — Да, при чем здесь Евсюков?… С ним у меня отношения были ровные. — Ас Кислицыным? — спросил дознаватель. — Вот когда он умрет, тогда и поговорим. — А вы уверены, что умрете последним? Трофим усмехнулся, глядя на лейтенанта. Странный вопрос. Его мог задать только молодой специалист, и ему, как человеку взрослому и опытному, не следует давать на него ответ. Даже если он относился к подозрительным звонкам со всей серьезностью. — Товарищ лейтенант, я так понимаю, разговор по существу уже закончился, а мне нужно бежать. Дела, дела! Во дворе полицейского управления Трофим нос к носу столкнулся с Аллой. — И тебя вызвали? — с удивлением спросил он. — Во-первых, здравствуй! — Она смотрела на него с явным укором и затаенным ожиданием. — Да? У меня такое ощущение, будто мы с тобой не расставались. Смерть Евсюкова, конечно же, поставила крест на праздничном торжестве, но домой Трофим вернулся глубоко за полночь. И в больницу они за Димой ездили, словно его там могли оживить, и Вику потом долго успокаивали, дома у нее были, потом вернулись к Славе, выпили, чтобы хоть как-то успокоиться… — Вообще или сегодня? — Вообще мы расстались навсегда, — сказал Трофим так, будто поставил точку в конце фразы, имея в виду, что они разведены. — Я об этом не жалею! — сказала Алла и задумалась. Действительно, разве он давал ей повод выходить из себя? Он всего лишь констатировал факт, причем тоном, близким к равнодушному. И ситуация не располагала к выяснению отношений. — Я, представь себе, тоже… Извини, мне уже пора!.. Необязательный, как оказалось, разговор с дознавателем отнял довольно-таки много времени, Трофим опаздывал безнадежно — если ехать на машине. А вот метро могло его выручить. Если до Кольцевой он доберется быстро, без пробок. Он очень спешил, Алла же, как оказалось, долго раздумывала, идти к следователю или ехать с ним. В самый последний момент решила поехать, поэтому едва не оказалась под колесами старенького «Форда», этой его пока что единственной лошадки. — Яс тобой! — открывая дверь, заявила она. Трофим кивнул, соглашаясь взять ее с собой. Во-первых, у него просто не было времени отговаривать, а во-вторых, он собирался бросить машину возле станции метро, а там проблемы с парковками, пока найдешь удобное для стоянки место, пока займешь его, а так Алла заберет машину и уедет к себе в поселок, а там будет видно, как поступить дальше. Впрочем, Алла и не собиралась ждать, когда он выразит свое согласие. Он еще только кивнул, а она уже закрывала за собой дверь. — Ты же к дознавателю собиралась? — Ну ты же был у него. Я с тобой поговорю. — О чем? — О любви!.. К приключениям! На мягкое место! Алла разгладила пальцами платье на груди и дунула в декольте, как она обычно делала в минуты сильного волнения или в жару. В машине действительно было душновато. — Что это за очередь у вас такая странная? — спросила она.