– Не был. – Хорошо, а теперь скажите вот что. Вам когда-нибудь приходилось слышать о женщине по имени Людмила Петрова? Также известной под именем Белая Ведьма? Она находилась в партизанском отряде Бака. – Ни о какой Миле Петровой я не слышал, – сказал Крестьянин. – Замечательно, – усмехнулся офицер госбезопасности. – А теперь, будь добр, покажи-ка мне свои руки. Крестьянин послушно протянул ему руки. – Нет, болван, ладонями вверх! Крестьянин перевернул руки. – Объясни, почему после двух лет усердной работы на немцев у тебя на ладонях нет мозолей? Твои руки, пусть и грязные, мягкие. Ты по крайней мере год не держал в руках лопату или заступ! – Я… я… я никогда не слышал о Миле Петровой, – пробормотал Крестьянин. Офицер кивнул двум солдатам, те схватили Крестьянина и разорвали на нем рубаху. Вся его грудь была покрыта татуировками. Офицер ткнул пальцем в одну из них – причудливо изогнувшуюся линию, взметнувшуюся вверх тремя острыми вершинами. – Это трезубец! – воскликнул он. – Символ украинских националистов, эмблема украинской повстанческой армии Бака! Ты солгал, ты служил в этой армии и, следовательно, являешься изменником Родины! Вероятно, ты помогал изменнице Людмиле Петровой, которую за предательство ждет смерть. Только тому, кто был знаком с нею близко, известно, что ее называли не Людой, а Милой. Это было в старых газетах, но я сомневаюсь, что ты умеешь читать. – Гражданин начальник, – вмешался Учитель, – позвольте вступиться за этого косноязычного невежду. Энкавэдэшник удивленно поднял на него взгляд: – А вы кто такой? Учитель поспешно шагнул к столу и протянул свои документы. – Учитель, значит. – произнес офицер, ознакомившись с ними. – Гражданин начальник, этот человек. – Вопросы здесь задаю я! Вас тоже забрали на принудительные работы? Вы были вместе с этим человеком? – У этих крестьян все тело покрыто татуировкой. Им это нравится. Они понятия не имеют, что означает татуировка. Я в здешних краях учитель. И мне это хорошо известно. – Я задал вам вопрос: вы были вместе с ним? Вас забрали на принудительные работы? – Гражданин начальник, я просто хотел указать на то… Один из солдат ударил его в живот прикладом автомата. – Болван, вопросы здесь задаю я. Не надо ничего мне объяснять. Я не твой ученик. Покажи мне свои руки! Солдат, ударивший Учителя, подтащил его к столу и, схватив руку, показал ее ладонью офицеру. – Еще один работяга с нежными белыми ручками. А у тебя руки даже чистые. Сомневаюсь, чтобы у тебя имелись татуировки, поскольку ты считаешь себя утонченным, но ты заступился за этого изменника, солгал ради него, ты попытался ускользнуть от советского правосудия. Отведите обоих в. – Гражданин начальник, разрешите кое-что вам показать! Солдат с силой ударил Учителя по шее, и тот упал на колени. Крестьянин, попытавшийся было вмешаться, также получил хороший удар прикладом и рухнул на пол. Из раны на голове хлынула кровь. – Уберите отсюда эту мразь! – распорядился офицер. – Я не могу тратить столько времени на преступников. – Гражданин начальник, умоляю! Позвольте показать вам мои документы. Уверен, они вас заинтересуют! – Я не хочу тратить на вас время! – отрезал офицер, держа в руке паспорт Учителя. Учитель ловко выкрутился из рук державшего его солдата, выхватил свой паспорт и умелым движением пальцев разорвал корочку надвое. Из нее выпал прямоугольный листок. Учитель протянул листок молодому энкавэдэшнику. Тот лишь взглянул на него, и лицо его стало мертвенно-бледным, покрылось испариной. – Майор Спешнев, прошу прощения! – растерянно пробормотал офицер. – Товарищ майор, я торопился. Я понятия не имел… товарищ майор… пожалуйста, я только выполнял свою. Учитель остановил его, подняв руку. Слушай меня, лейтенант, если не хочешь до конца дней своих строить дорогу к Северному полюсу на тот случай, если нашему Вождю вздумается туда прокатиться. Ты сделаешь то, что я прикажу, и сделаешь это немедленно! – Так точно, товарищ майор! Слушаюсь! Я понятия не имел… – Ты вынудил меня раскрыться, чем поставил под угрозу срыва важную операцию. Скажу тебе только, что ты никогда не найдешь исчезнувшего Бака. Я уже сделал за тебя твою работу, и вот ты меня разоблачил. Теперь ты понимаешь, что я могу с тобой сделать? – Так точно, товарищ майор! Я понятия не имел. – Я раскрыл себя, потому что этот человек – мой телохранитель, и у него большие заслуги перед НКВД в деле обеспечения безопасности Советского Союза. – Так точно! Майор Спешнев – господи, все знают майора Спешнева, всем известна его работа в партизанских отрядах на оккупированных территориях, его. – Выдай этому герою особый пропуск, чтобы он смог беспрепятственно вернуться к себе домой. Я подготовлю наградной лист. Он заслужил медаль. – Слушаюсь! – Что касается меня, мне необходимо при первой же возможности вылететь в Москву. Это понятно? – Будет исполнено, товарищ майор! Спешнев подошел к Крестьянину. – Вот и все, – сказал он. – Больше тебя никто пальцем не тронет. Возвращайся домой, друг мой, живи долго и счастливо, заведи кучу детей. – Товарищ Спешнев, вы заступитесь за Милу? Объясните всем. – Еще не настало время. Как я уже говорил, это большая политика. Предстоит много работы. Я постараюсь. Но что касается возмездия – это уже другое дело. А теперь уходи отсюда. Возвращайся домой. Заведи кучу детей. – Я назову сына в честь вас. – Не надо. А вот если у тебя родится дочь, назови ее Милой. Это будет хоть что-то. Седьмая интерлюдия в Тель-Авиве Новости были плохие. Спутник заснял шесть контейнеров, которые были вывезены с завода «Нордайн» и доставлены в астраханский порт, где находилось иранское торговое судно. Их уже подняли на борт. Судно было готово к выходу в море. Но в чем заминка? – Это же Россия! Бумажная волокита. – Русские очень внимательно следят за всеми импортно-экспортными операциями, – объяснил Коэн. – Ни один груз не может пересечь границу без тщательного досмотра. Вот что ставит меня в тупик. Эти контейнеры досмотрят, в них будет обнаружен крайне опасный груз, и спецслужбы тотчас же поднимут на ноги. Малейшая неосторожность – и произойдет страшная трагедия. Русским придется обезвреживать эту отраву. Настал торжественный момент. Звуки фанфар, возможно, звонок в дверь, возможно, просто странная дрожь всего тела, от головы до пяток. Именно это ощутил сейчас Гершон. Все точки соединились. – Есть! – воскликнул он. Все взоры обратились на него. – Министр торговли может своим личным распоряжением отменить досмотр. Вот зачем Стрельникову была нужна эта должность! В комнате воцарилась тишина. – Теперь нам известно, что Стрельников – сын изменника Василия Крылова, – подытожил Гершон, – а тот, в свою очередь, учился у безумного изверга доктора Ганса Гределя, да пусть его душа не упокоится никогда. От извращенного рассудка Гределя идет прямая ниточка к контейнерам с «Циклоном-Б», которые погружены на корабль, готовый отправиться в Иран, чтобы затем каким-то неизвестным способом попасть в Израиль. Маленький Вася боготворил отца, хотел быть похожим на него, продолжать священную войну против евреев. И вот Василий стал взрослым, он бесконечно богат, и его мучит лишь то, что он еще не совершил ничего значимого. Поэтому он использует свое богатство, чтобы воплотить безумный замысел и тем самым воздать почести отцу. Теперь ему остается только подписать бумагу, после чего сесть и насладиться спектаклем. – Когда состоится его официальное вступление в должность? Взглянув на часы, Гершон прикинул, сколько сейчас времени в Москве, и ответил: – Примерно через двадцать минут. – Какие у нас варианты? – спросил директор.