– Да, это он вел настоящую войну. – Гредель рассмеялся. – Не ту, с генералами и танками, а значительно более важную войну за расовую чистоту, за очищение человеческого генофонда от грязи и скверны. Глядя на Россию, мы видим великое шествие смерти. Погибли миллионы немцев! Только подумайте о молодых парнях из Гамбурга, Дрездена и Мюнхена, о бывших студентах Гейдельберского университета и простых немцах с бесчисленных безымянных хуторов, которые пришли в Россию и сложили свою голову в ее заснеженных пустынях, разрушенных городах и бескрайних полях. И смерть этих миллионов не была напрасной, иначе не стоит жить на этом свете. Вот ради чего немцы принесли в жертву самое дорогое, что есть у человека; вот на чем построено наше наследие. – Понимаю, – сказал Салид, с наслаждением вдыхая изысканный аромат «Мутон Ротшильд», воздействующий на утонченные рецепторы его носа. Да-да, – продолжал Гредель, – этот человек снабжал 4-й отдел бесценной информацией, что позволяло нам действовать оперативно и в высшей степени эффективно. Вероятно, это была величайшая разведывательная операция в истории, потому что этот человек понимал, что его обязательства перед своей расой превыше его долга перед родиной. По мере того как он поднимался к вершинам власти, не без помощи уже нашей разведки, его вклад становился все более и более весомым. Прикрываясь «необходимостью сбора статистических сведений», он называл нам тысячи цифр и имен. Целое советское министерство на самом деле работало на 4-й отдел Главного управления имперской безопасности! Вы можете себе это представить? И когда наш человек узнал о том, что по личному приказу Иосифа Сталина эту женщину посылают на Украину, чтобы убить меня, он решил спасти мою жизнь с огромным риском для своей собственной. Вот почему мы должны прийти ему на помощь и сохранить в тайне то, на кого он в действительности работает. Мы должны выяснить, появились ли у этой женщины какие-то подозрения, раскрыла она истинное лицо нашего друга и поделилась с кем-либо своими догадками. Теперь вы понимаете, почему я готов рисковать собственной жизнью? Не только для того, чтобы спасти героя, но и чтобы защитить наше дело! Слегка пьяный гауптштурмфюрер СС кивнул. – Но это еще не все. Главное то, что Белая Ведьма не сможет меня убить. – Не сможет? – Только не из советской винтовки, а больше она ничего не сможет раздобыть. Я призвал на помощь снайпера-аса Реппа, оберштурмбаннфюрера Реппа, героя Демьянска… Его слова произвели на Салида впечатление. – Того самого Реппа! Реппа из дивизии СС «Мертвая голова»! Он за один день убил больше ста русских и теперь со смехом рассказывает об этом! В Германии была даже выпущена открытка с фотографией Реппа. – Да, того самого Реппа. Он мой друг. По моей просьбе Репп испытал русскую снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Так вот даже великий Репп не смог поразить из нее мишень на расстоянии свыше пятисот метров. Репп, лучший стрелок рейха! – Это очень хорошая новость. – Так что давайте пройдемся еще раз от начала до самого конца. – Слушаюсь, господин обергруппенфюрер! Салид еще раз понюхал бокал. Гром и молния, взрывы. Безумие. И неописуемая ясность, после того как грохот затих. – Вы приедете в штабном «Хорьхе» 12-й танковой дивизии СС в сопровождении вооруженной охраны на двух бронетранспортерах. Всем тем, кто наблюдает за деревней с гор, будет очевидно, что приехал сам обергруппенфюрер. Вы будете оставаться на командном пункте нашего батальона где-то в течение часа, так что у Белой Ведьмы будет достаточно времени, чтобы занять позицию для стрельбы. Однако она не сможет подойти ближе чем на пятьсот метров, поскольку местность там открытая и ее будут патрулировать солдаты полицейского батальона. Следовательно, Белой Ведьме придется стрелять из леса, с расстояния свыше пятисот метров. Мы уже определили на этом склоне все вероятные позиции для стрельбы. Там заранее будут сидеть в засаде тщательно замаскированные группы из двух человек. Как только появится Белая Ведьма, если она вообще появится, наши люди дождутся, когда она займет позицию и полностью сосредоточится на стрельбе, и тогда ее схватят. Услышав стрельбу – если возникнет необходимость прибегнуть к оружию, – все группы из двух человек срочно отправятся на место. На всякий случай в пятистах метрах от предполагаемого места появления Белой Ведьмы будут ждать наготове две группы со служебными собаками. Если Белой Ведьме удастся ускользнуть от первого отряда, в считанные минуты проводники прибудут на место и собаки возьмут след. Собаки очень хорошие, они не дадут ей уйти. В худшем случае собаки погонят Белую Ведьму к Наташиному Чреву, где ее перехватят десантники фон Дреле. – Самое слабое место плана – это десантники. Я обменялся очень резкими словами с их оберфельдфебелем по поводу казни фон Бинка. – Они выполнят свой долг. Я позабочусь об этом. Я скажу Мюнцу, чтобы он связался с ними и кое-что подробно им разъяснил. Или они будут беспрекословно подчиняться, или их не оставят в живых. У них нет выбора. Ну а если десантники решат ставить вам палки в колеса, ни я, ни рейх не будем ничего иметь против, если вы их расстреляете. Я вовсе не приказываю вам так поступить, я просто объясняю, что вы вправе сделать это исходя из обстоятельств. Вам предоставлена полная свобода действий. – Так точно. – После чего вы пройдете перевал и спуститесь в Ужгород, где на аэродроме вас и Белую Ведьму будет ждать «Фокке-фульф-290». Он доставит вас прямиком в Берлин. – Господин обергруппенфюрер, если Советы начнут наступление, я задержу отлет и дождусь вас. – Нет-нет, ни в коем случае! Вы должны будете немедленно доставить Белую Ведьму в Берлин. Она бесконечно важна. Она – это все. Оставалось сделать одно последнее дело, и Гредель занялся им на следующий день. Он обстоятельно переговорил с бригаденфюрером СС Мюнцем, командиром 12-й танковой дивизии СС, который теперь, после смерти фон Бинка, командовал также и 14-й мотопехотной дивизией и всеми присоединенными к ней частями. Вечером того же дня Мюнц пришел к связистам и приказал соединить его с «Оскаром», как называлась позиция «зеленых дьяволов» в горах, причем на другой, запасной частоте. Дождавшись ответа, Мюнц приказал найти командира боевой группы майора фон Дреле. На это потребовалось несколько минут, но наконец фон Дреле взял микрофон. Генерал объяснил фон Дреле, что верит в него, несмотря на то что в его подчинении есть очень строптивые люди. Он упомянул про одного в высшей степени дерзкого оберфельдфебеля, добавив, что ему бы крайне не хотелось отдавать этого оберфельдфебеля под трибунал, тем более если боевая группа фон Дреле выполнит в Наташином Чреве поставленную перед ней задачу, особенно если поймает женщину-снайпера по прозвищу Белая Ведьма. – Если операция завершится успешно, – продолжал Мюнц, – как только вы передадите эту женщину в руки полицейскому батальону, я сразу же забуду дерзкое поведение оберфельдфебеля Бобера. Больше того, я лично обращусь в штаб группы армий и попрошу предоставить вам и вашим людям двухнедельный отпуск, после чего перевести вас на Западный фронт, где вы воссоединитесь со своей второй воздушно-десантной дивизией. И там, фон Дреле, вы уже сможете сдаться в плен американцам. Вы расскажете им, как люто ненавидите СС, и останетесь в живых. Майор, вы меня поняли? – Так точно, господин бригаденфюрер. – Вот и замечательно. Надеюсь, мы с вами заключили соглашение. Вы помогаете мне, я помогаю вам, все вместе мы помогаем рейху, и все происходит как нельзя лучше. Только помните: эту женщину-бандитку нужно захватить живьем. Пятая интерлюдия в Тель-Авиве Что-то получилось, что-то – нет. Выяснилось, что платина как катализатор используется крайне широко, и на запрос пришел миллион ответов. В химических реакциях можно было получать и боевые отравляющие вещества, и взрывчатку, и совершенно мирные и безвредные соединения. Чтобы просеять все это великое множество и выделить из него потенциальное оружие террористов, потребуется колоссальное количество времени. Для того чтобы провести линию, определить направление, конечную цель, необходимы две точки. Одна точка не обозначает ничего, кроме окружающей ее бесконечной вселенной. Рутинные контакты на низком уровне с дружественными разведывательными ведомствами, а также не совсем дружественными, но тем не менее готовыми сотрудничать с институтом, также ничего не дали. Это означало, что компания «Нордайн» или занимается чем-то совершенно безобидным, или очень глубоко законспирирована, однако ничто не указывало на причастность профессионалов в этой области. Одно лишь наличие вооруженной охраны, состоящей из исламских экстремистов, имеющих за плечами опыт войны с Россией, еще ничего не означало. Неизвестный владелец «Нордайн» запросто мог выпускать двигатели для газонокосилок с катализаторами, предназначенных для поставки на американский рынок, и хотел только защитить свои капиталовложения. «Ну хорошо, умник, – рассуждал сам с собой Гершон, – в таком случае зачем он предпринял такие усилия, маскируя свою деятельность? Зачем ему понадобилось размещать свое предприятие в непосредственной близости со злейшим врагом Израиля, жаждущим смерти и разрушений? В то же время, почему у него нет никаких связей с иранской разведкой и движениями «Хезболла» и «Хамас», а также другими известными юдофобами – по крайней мере все попытки выявить подобные контакты окончились безрезультатно?» В довершение ко всему из поступившего из Лозанны ответа следовало, что так называемый «юридический адрес» компании «Нордайн» является фиктивным – это лишь почтовый ящик одной мелкой конторы в торговом центре. Головного правления нет, однако каким-то образом некий швейцарский банк регулярно осуществлял переводы средств получателям. И – масса загадок с самим заводом – почему отсутствовал выход готовой продукции? Если там что-то производится, почему это что-то никуда не отправляется? Почему завод не имеет отдела продаж, почему не представлен на рынке, почему не рекламирует свою продукцию на различных отраслевых выставках? Почему, насколько мог судить Гершон, завод полностью отрезан от окружающего мира, и в том числе от государственных структур? Все его связи с местной администрацией ограничивались имущественными налогами, счетами за воду и электричество, которые исправно выплачивались, а также проверками на соблюдение техники безопасности. Последние, вероятнее всего, заключались в том, что инспектору вручали несколько тысяч рублей в конверте, и он, счастливый, ставил свою подпись, так и не побывав за оградой из колючей проволоки, охраняемой чеченскими боевиками. Завод просто варился в собственном соку, не выпуская ничего, что можно было бы выставить на продажу. Похоже, работал он исключительно по ночам, потому что американский разведывательный спутник, не обнаружив никакой активности, зафиксировал в одном из цехов источник температуры около тысячи четырехсот градусов по Цельсию. Зачем понадобилась такая высокая температура? Или же, поскольку Гершон совершенно не разбирался в химии, вопрос нужно было сформулировать иначе: «Зачем понадобилась такая низкая температура?» – Должен вас огорчить, – ответил профессор химического факультета университета Тель-Авива, – температура в тысячу четыреста градусов по Цельсию даже близко не стоит рядом с границами химического производства. Она не слишком высокая и не слишком низкая. Как раз где-то посредине. – То есть это не дает мне… – Абсолютно ничего, кроме того, что кто-то нагревает что-то, чтобы получить что-то другое. – Кажется, это уже и так было нам известно. – Теперь вы еще больше в этом убедились. И подобный разговор Гершон еще мог считать успешным. Усугубляло дело то, что на российском юге у Израиля не было своих людей. В Москве, Петербурге – да; в Волгограде, даже за Уралом и в городах, имеющих особое стратегическое значение, – да. Но на крайнем юге, в глубокой заднице у самого Каспия, – ничегошеньки. А поскольку все свои люди в относительной близости – в Одессе, Киеве, Львове, – находились под пристальным наблюдением, не имело смысла направлять кого-нибудь, скажем, консула из Одессы, в Астрахань под видом обычного туриста, чтобы на месте собрать сведения об интересующем заводе. С таким же успехом можно было послать телеграмму в российскую Службу внешней разведки с предупреждением о том, что институт что– то затеял, за кем-то наблюдает, и кто знает, как отреагирует СВР и насколько эта реакция усугубит ситуацию. – Нам известно, что завод что-то производит, но мы не знаем, что именно. Также известно, что его продукция никуда не поставляется. Известно, что завод находится недалеко от Ирана – морем туда можно добраться за одну ночь. Кроме того, у тех, кто за этим стоит, бездонные карманы, и еще они просто помешаны на мерах безопасности. Но кто за все это платит? – Гершон, я не понимаю вот что: они торопились, торопились, торопились. А сейчас… ничего? – Странно, не так ли? Это указывает на мозг, который стремится все держать под контролем, продумывает любые мелочи, проверяет и перепроверяет. – Гершон, вы только что описали директора нашего института, премьер-министра, весь кабинет, и даже, упокой господи, ее душу, Голду Меир[35]. – Знаю. В этой игре психология ничего не даст, поскольку все игроки сумасшедшие, включая меня и Коэна. Но в первую очередь Коэна. Поэтому было очень странно, что именно Коэн предложил дельную мысль. – Гершон, – сказал он, – касательно твоей загадки с платиной. – Да. – Поскольку мы наблюдаем за этим заводом со спутников, через вторичные разведывательные источники, а также с помощью наших друзей из «Вестника промышленности драгоценных металлов», и не видим крупных, в промышленных масштабах, поставок какого-либо сырья, не может ли быть так, что все остальные ингредиенты для производственного процесса есть на месте? Быть может, как раз поэтому завод разместили именно в этом месте, потому что всего остального там полным-полно и заказ крупной партии не вызовет никаких подозрений. – Какая ужасная мысль, – заметил Гершон. – Такая глупая, такая бесполезная! Как жаль, что она не мне пришла в голову. Чего в Астрахани полным-полно кроме черной икры? Как выяснилось, газа и нефти: Каспийское море – огромный резервуар с соленой водой, расположенный над сосредоточением различных неприятно пахнущих веществ, имеющих высокую стоимость на мировом рынке энергоносителей. Нефтепроводы уходят из Азербайджана в Турцию, все побережье утыкано буровыми вышками. К небу тянутся шпили и башни нефтеперегонных заводов, и над всеми девятью портами, обрамляющими самое большое в мире озеро, висит зловонный смрад ядовитых испарений. И то, как в водах Каспия удавалось выжить рыбе, откладывающей маленькие черные шарики икринок, которые люди намазывают на тонкие кусочки хлеба и едят, запивая шампанским, казалось второстепенным чудом, не заслуживающим более пристального изучения. Икра по-прежнему обладала отменным вкусом, а нефть и газ по-прежнему кормили цивилизации, процветающие на этой плодородной земле. В конце концов Гершон составил список сырья, химических веществ, ферментов, соединений, конечных и побочных продуктов, а также отходов, которые производились в процессе столь агрессивного выкачивания недр. Природный газ являлся не отдельной отраслью промышленности, а целым спектром отраслей: список того, что из него производилось, включал в себя моторные масла, промышленные хладагенты, смазки для подшипников, бесконечные вариации на тему горючего и топлива, удобрения, синтетические ткани, стекло, сталь, пластмассы (бесконечное количество) и краски. И продолжать можно было дальше и дальше. О, моя голова, почему ты так болишь? О, моя система пищеварения, почему ты так болишь? Все дело заключалось в обилии. Обилие одержало верх. Он, могучий Гершон, оказался повержен обилием! Поскольку было уже поздно, а Коэна, который стал бы язвительно подшучивать над ним, рядом не имелось, Гершон решился прибегнуть к крайнему средству получения информации, известному человечеству, для которого не требовалось ни интеллекта, ни ума, ни знания основ игры, ни опыта. Он обратился к старому доброму знакомому – доктору Интернету. Он набрал в поисковой системе «платина». После чего ввел название вещества, в изобилии добывающегося из недр Каспийского моря. И на мерцающий в полумраке кабинета экран хлынул поток, бессмысленный, нелепый, вздорный. «Наверное, я спятил», – подумал Гершон. Если так, тогда все в порядке. Он предпринял последнюю попытку: а почему бы и нет, черт побери? ПЛАТИНА + МЕТАН Тик-так, тик-так, тик-так, снова поток галиматьи, как вдруг… Во имя всего святого, что такое «процесс Андрусова»? Еще один вопрос доктору Интернету. Наконец, как мысленно представил себе Гершон, доктор Интернет, величайший в мире шпион, побездельничав и посачковав, не спеша сходил в сортир, выпил стакан минералки и только затем ответил. И действительно, вопрос, по всей видимости, был странным, поскольку доктору Интернету на ответ потребовалось 0,0742 секунды вместо обычных 0,0181. Прильнув к экрану, Гершон быстро прочитал, что процесс Андрусова – это процесс, изобретенный в конце двадцатых годов прошлого века инженером концерна «ИГ Фарбениндустри» Леонидом Андрусовым. Этот процесс позволял метану и аммиаку, которые в изобилии имелись на Каспии, в присутствии кислорода, в изобилии имеющегося во всем мире, при температуре около 1400 градусов по Цельсию, а также платины, закупленной за большие деньги и доставленной в обстановке строжайшей секретности, соединиться в некое вещество под названием цианистый водород. Вещество имело еще одно наименование – синильная кислота, которая при добавлении стабилизатора и ароматизатора становится…