– Жду, – коротко бросил Иван и отсоединился. Я положила трубку на край стола и улыбнулась Жене. – На службу требуют? – странным голосом поинтересовалась она. – Почему ты назвала происходящее со мной «небольшой семейной проблемой, ерундой»? Считаешь случившееся глупостью? Вопрос меня удивил, на секунду я растерялась, но быстро нашла подходящие слова: – Зачем посвящать чужого человека в наши проблемы? Жека чуть приподняла голову, оперлась руками о стол, медленно поднялась, секунду постояла неподвижно, затем молниеносным движением скинула на пол мой мобильный и наступила на него. Послышался жалобный хруст. Сотовый, раздавленный бешено дорогими, подаренными заботливым сыном туфлями, превратился в руины. Далее настал черед посуды. На пол отправились чашки, тарелки, корзиночка с остатками хлеба. Под конец Жека сдернула скатерть. Свои действия она сопровождала визгливым базарным воплем: – Значит, я ерундой тебя от работы отвлекла? Дрянь!.. Гадина!.. Убью тебя на…! Не понимаю, что потрясло меня больше: знание Ковалевой ненормативной лексики или ее внешний вид. Лицо подруги побагровело, по лбу и щекам покатились капли пота, нос вытянулся, глаза вылезли из орбит. В воздухе разлился неприятный запах пота. Жека изо всей силы пнула ногой стул и схватила меня за плечо. Я с огромным трудом удержалась от вскрика. Свекольный цвет лица свидетельствовал о том, что Жеке очень жарко, но пальцы, которыми она впилась в мое плечо, были ледяными. – Ой, мама, – завизжала за стойкой барменша. – Костя, звони в полицию! В глазах Жеки появилось выражение недоумения и страха. Она отскочила от меня, схватилась руками за голову и бросилась к двери. – Константин! – надрывалась девушка за стойкой. – Ты где? Скорее набирай ноль два! Я стряхнула оцепенение. – Не надо полиции, я оплачу ущерб. Из двери в углу ресторана появился мужчина. – Вау! Что здесь произошло? Я встала и пошла навстречу управляющему, доставая из кошелька кредитку и придумывая на ходу историю: – Пожалуйста, очень вас прошу, не поднимайте шума. Моя подруга больна, ее лечат сильнодействующими таблетками, которые вызывают резкое головокружение. Она встала, пошатнулась, случайно уронила посуду… Барменша сочувственно вздохнула. – Небось никак родить не может и к ЭКО готовится? Знаю, что это такое, моя сестра через него проходила. Накачивают женщину гормонами, потом у нее крыша едет. Я протянула управляющему карточку. – Снимите нужную сумму и возьмите чаевые за молчание. Он кивнул. – Вам повезло, что в зале никого нет. У нас после шести вечера аншлаг и папарацци полно, поджидают, когда кто-нибудь из звездных клиентов бучу затеет. – Мы не болтливые, – подхватила барменша, – будешь язык распускать, место потеряешь. Не волнуйтесь, дальше порога информация о скандале не пойдет. Но вы за своей подругой приглядывайте, как бы она в магазине или на улице буянить не начала. Я кивала в такт ее словам и тут услышала трель мобильного. – Ваш телефон звонит, – сказал администратор, возвращая мне кредитку. Я быстро вернулась к столику, схватила трубку и услышала тихий женский голос: – Давайте мирно решим проблему. С вас миллион рублей, и моя дочь забудет о неприятном инциденте. – Простите, вы ошиблись номером, – сказала я. – Не хотите разговаривать? – перешла на более высокую тональность женщина. – Ваше право. Денег жалко? Понятно. Но подумайте, чем это для Всеволода закончится. У нас на руках есть справки от врача, снимки синяков Лизы. Не желаете заплатить? Ладно. Тогда мы обратимся в полицию. – Извините, кому вы звоните? – осторожно поинтересовалась я. – Евгения Ивановна, не устраивайте спектакль, – зажурчала незнакомка, – вы неправильную тактику избрали. Я предлагаю бескровное решение проблемы. Для вас миллион не очень большая сумма. Лиза хочет учиться в институте, ради высшего образования она промолчит о том, что случилось. Заплатите, и она запрет рот на замок. Если откажетесь… Тут только до меня дошло: я держу мобильный Жеки, ведь мой она растоптала. У нас с ней одинаковые модели телефонов, и мы поставили себе наиболее простые звонки, никакой полифонии, оркестра или любимых песен: наши трубки издают обычное «дзынь-дзынь». – Жду вас сегодня в девять вечера в кафе «Синий туман», – продолжала тем временем тетка. – Вместе с озвученной суммой. Если не придете, пеняйте на себя. Советую подумать, как отразятся на вашем бизнесе публикации в прессе о том, что сын владелицы частной гимназии изнасиловал школьницу. И мне много чего о Севе известно. Спросите его, кто такая Таня Иванова. Могу и о ней журналистам рассказать. Из трубки полетели гудки. Я схватила сумку и ринулась к машине, на ходу роясь в телефонной книжке подруги. Так, вот номер с названием «папа». Скорее всего, так Жека записала мужа. Олег Сергеевич-то давно умер. Поговорить с Мишей мне не удалось. Прослушав в пятый раз про временную недоступность абонента, я еще раз просмотрела Жекины контакты и нашла слово «Мурзенька». Отлично знаю, что под этой кличкой скрывается Всеволод. У него телефон оказался включен, но Сева не торопился взять трубку, отозвался лишь на десятый гудок, пробормотав: – Слушаю, мусик, что случилось? – Сева, ты? – спросила я. – Угу, мамуль, кто ж еще? – зевнул парень. – Ох, извини, вчера на работе замотался, у нас парочка олигархов в клубе гуляла, на ушах стояли. Эй, мам, ты в порядке? В голосе Всеволода зазвучали беспокойные нотки. – Мамуля! Почему ты меня разбудила? Тебе плохо? – Сева, это Лампа Романова, – ответила я. Молодой человек закашлялся. – Извини, Лампуша, надо мне бросать курить. Представляешь, твой телефон сейчас определился у меня как мамин! – Никогда не звонила на твой мобильный, – удивилась я. – Откуда у тебя мой номер? – У меня все мамины знакомые в книжку занесены, – пояснил он. Я опомнилась. – Сева, номер высветился верно, я звоню с аппарата Жеки. – Что с ней? – воскликнул парень. – Где Миша? – в свою очередь спросила я. – Он на каком-то складе, – сообщил Сева, – покупает оборудование для школы. – Наверное, там мобильный не берет, – сообразила я. – Всеволод, слушай внимательно, дело очень серьезное. Я уже говорила, что не испытываю к Севе особой любви, более того, мне кажется, что парень на полную катушку эксплуатирует родительскую любовь. Он беззастенчиво тянет из матери и отчима деньги и, как летучая мышь, ночью работает, днем спит. Оживает Ковалев к полднику, долго плещется в ванне, со вкусом завтракает, когда другие уже давно пообедали, и тратит массу времени на выбор одежды. Гардероб Севы обширен, как у девушки на выданье, в моде он разбирается почти профессионально, никогда не спутает ботинки из кожи угря со штиблетами из невинно убиенного питона. За шмотками он катается исключительно в Милан, чем приводит Жеку в восторг. – Мальчик очень рачителен, – говорит она. – Цены в Италии вполовину меньше, чем в России, выбор вещей намного богаче, качество лучше. Севочка молодец. Зачем зря тратить деньги в Москве? Услышав подобное заявление, мне всякий раз хочется напомнить Жеке, что ее чадо летает исключительно бизнес-классом и проживает в пятизвездочных отелях. Если учесть все расходы, то пиджаки и пуловеры, привезенные «рачительным» сынком, оказываются золотыми. Может, лучше спокойно приобретать тряпки в России? Но умная Ковалева начисто теряет способность трезво мыслить, когда речь заходит об обожаемом Севочке. Не знаю, сколько денег он зарабатывает в своем клубе, но сильно сомневаюсь, что его оклада хватает на тот образ жизни, который он ведет. Ясное дело, Сева тратит материнские деньги, но при всей моей нелюбви к нему следует признать: Жеку он обожает и сейчас явно сильно обеспокоен моим рассказом. – Спасибо, что позвонила, – сказал Сева, – надеюсь, мама отправилась домой, если через полчаса она не приедет, я порулю в школу. Непременно отыщу ее и за руку отведу к Екатерине. Мама после возвращения из Италии постоянно нервничает, я решил, что отец ее на отдыхе достал. Он может до ручки довести своей заботой. – Как можно заботой довести до ручки? – невесть зачем задала я вопрос. Из телефона послышался смешок. – Элементарно. Отец настырен в своем желании сделать близких здоровыми. Вот свежий пример. В мае он проходил обследование в кардиоцентре, врач ему посоветовал есть рыбу, дескать, в ней содержится вещество омега-три, оно растворяет холестериновые бляшки в сосудах. Отец воодушевился, и началось! Купил рыбий жир в капсулах, начал его в нас с мамой запихивать, выкинул из дома мясо, теперь в нашем холодильнике филиал рыбоперерабатывающего завода: салат из сайры, паштет из сардин, жареный палтус, скумбрия горячего копчения, тунец в масле! Брр! Я буквально ощущаю, как у меня плавники отрастают, а кожа в чешую превращается. Но предка не остановить, он нас с мамулей до смерти здоровым питанием доведет. Когда они вернулись из Рима, мама через пару дней начала истерики закатывать. – Жеке не свойственно скандалить, – перебила я Севу. – Согласен, – отозвался парень, – поэтому я и решил, что ее папулька на отдыхе доконал. Если вы живете в браке со времен динозавров, не надо устраивать совместный тур по загранице, лучше порознь мотаться по Европам, на время оставить друг друга в покое, отдохнуть от семейного счастья. Я понадеялся, что мать вернется в школу и успокоится. Но, знаешь, Лампа, за последние дни у нас дома натуральный сумасшедший дом. Мама в постоянной агрессии, на ровном месте психует. Теперь я займусь ее здоровьем. Может, это климакс? – Возрастные скачки настроения отлично лечатся, – вздохнула я, – значит, ты сейчас отправишься искать Жеку? Мне можно не волноваться? – Успокойся, – попросил Сева, – я отброшу все дела. – Есть еще одна новость, – сказала я, – позвонила странная женщина. Ты знаком с девушкой по имени Лиза? – Лампа, я работаю в клубе, у нас полно девок, – снисходительно пояснил Сева, – посетительницы, танцовщицы, официантки, с десяток Елизавет назову. Которую ты имеешь в виду? – Фамилию не знаю, звонившая утверждала, что ты пытался изнасиловать ее дочь Лизу, она требует миллион рублей за молчание, если не получит денег, пойдет в полицию, – передала я угрозы незнакомки. Всеволод расхохотался. – Забей. – То есть как? – изумилась я. – Мало ли идиоток, которые хотят денег срубить, – заявил Сева. – Надоели! То они от меня беременны, то я им предложил замуж выйти, то грубо принудил к сексу. Забудь, это простой, как валенок, шантаж. Лимон! Во дает! Хорошо, хоть не в валюте.