Давид, совершенно ошеломленный, глядел на своего друга. Казалось, Пьер Ганьон потерял способность мыслить, говорить и двигаться. Его нижняя челюсть повисла, рот широко открылся, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а пистолет висел в безжизненно опустившейся руке. — Три! Это слово, словно пушечный выстрел, раздалось в ушах Давида. Пьер все еще стоял не шевелясь, и его лицо, которое несколько секунд тому назад улыбалось, сейчас было мертвенно-бледно и выражало дикий ужас. «Он сейчас будет убит!» — подумал Давид и, не отдавая себе отчета в своем поступке, кинулся между дуэлянтами. И в это мгновение он увидел, что пистолет выпал из безжизненных пальцев Пьера, который повернулся и, как предсказывала Нанси Лобиньер, направился к лесу, все ускоряя шаг, и, наконец, бросился бежать без оглядки. Давид Рок переводил глаза с одного из присутствующих на другого. Высокий мужчина, сорвавший с себя маску, глядел на него и улыбался. Доктор Куэ посмеивался и кудахтал, как курица. Даже суровое лицо полковника Ташеро озарилось улыбкой. Противник Пьера протянул руку Давиду и просто сказал: — Я — отец Нанси Лобиньер. Надеюсь, вы не будете очень сердиться на нас за то, что мы сыграли такую шутку с вашим другом. Он горел желанием убить человека, которого столько раз целовала моя дочь. Это я и есть. Прошу вас, простите нам нашу невинную шутку. — Я бесконечно рад, что это так кончилось, — ответил Давид. Он случайно посмотрел туда, где стоял у опушки второй человек в маске, и заметил, что тот машет ему рукой. Давид подумал, что это не относится к нему. Он понятия не имел о том, кто этот незнакомец; а пока он стоял в нерешительности, тот повернулся кругом, вошел в лес и скрылся из глаз. Мсье Лобиньер еще раз извинился перед Давидом. И он и полковник Ташеро весело смеялись. — Я вряд ли гожусь в качестве секунданта, — сказал Давид. — Я совершенно забыл о своих обязанностях, а потому, если вы простите меня, я постараюсь догнать мсье Ганьона. Он быстрыми шагами пустился в лес, но едва прошел шагов двадцать, как из-за кустов выскочила чья-то фигура и подбежала к нему. Это был тот молодой человек, который раньше махал ему рукой. И тут перед глазами Давида Рока разыгралась самая удивительная часть необычайной сцены. Незнакомец сбросил с себя плащ, сорвал маску и шляпу, и по плечам его рассыпались золотистые волосы. — Нанси! — воскликнул Давид. Девушка была бледна как мел и вся дрожала, но в то же время она улыбалась и сияющим взором глядела на Давида. — Я еще никогда в жизни не испытывала такого испуга, — сказала она, и в ее голосе послышалось рыдание. Она протянула руку Давиду, словно нуждаясь в опоре. — Я не думала, что они зайдут так далеко в своей шутке. Я просила отца снять маску, как только он станет лицом к лицу с Пьером, а он ждал, пока Ташеро не произнесет этого страшного «два». Я чуть было не закричала! Но каким молодцом вел себя Пьер, правда? Пока он не увидел, что это мой отец. Не дожидаясь ответа, она быстро добавила: — Пойдемте скорее, Давид. Вы мне нужны. * * * Юноша последовал за ней, и вскоре они вышли на дорогу, где ждали два экипажа. Нанси села в один из них, и Давид сел рядом с ней. И только тогда молодой охотник вздохнул свободно и сам тоже рассмеялся. — Бедный Давид! — заметила Нанси. — Вы, наверное, не меньше меня испугались. — Да, вы правы. — А Пьер! — восторженно воскликнула Нанси. — Подумайте только, он стоял и улыбался, когда даже самые храбрые люди бледнеют в таких случаях. О, как это было красиво! Я знаю, что он будет долго злиться на меня, но я одержала победу. Я знаю, что Пьер сдержит свое слово и никогда больше не будет драться на дуэли. Я так ненавижу эти поединки. — Он говорил мне про данный вам обет. — И он сдержит его! Потому-то я и люблю его. Заметив, что Давид смотрит на нее с недоумением, Нанси призналась: — Да, это правда, Давид, я люблю его. И я хочу, чтобы вы так передали Пьеру. Скажите ему, что я давно уже люблю его, но этого мало, — я должна питать также уважение к любимому, и я не могла бы уважать человека, который живет только для того, чтобы драться на дуэли и бездельничать. И вы можете еще подтвердить ему, что вы, мой отец и Пьер — единственные мужчины, которых я когда-либо целовала. Я сейчас так счастлива, что почти готова еще раз расцеловать вас, Давид. — Один поцелуй уже чуть не погубил меня, — с суровой усмешкой сказал Давид. — Но я сейчас в таком отчаянии, Нанси, что, пожалуй, рискнул бы еще на один. Нанси весело расхохоталась. — О, вы в скором времени будете самым интересным кавалером в Квебеке, Давид! Вы делаете большие успехи. — Только назад, — заметил Давид и тотчас же поведал ей обо всем, что произошло между ним и Анной, и о своих подозрениях касательно Биго. — Я день и ночь не переставала молить судьбу, чтобы у вас наконец открылись глаза, пока еще не поздно, — ответила Нанси, выслушав его, и лицо ее приняло напряженное выражение. — Давид, теперь, когда вы угадали часть этой тайны, я хочу изложить вам всю правду, как бы это ни было больно. Я боюсь за Анну. Она слишком любит Новую Францию, и ничто не сможет поколебать ее веры в Биго, пока она смотрит на него как на полубога, которому суждено вести Новую Францию к победе и славе. Биго — чудовище, его порочности нет границ. Я могла бы еще понять его отношение к Анне. Но мне никак не постичь, чем объясняется его очевидный интерес к вам, Давид. Вот тайна, которую вы должны разрешить, и я убеждена, что вы это сделаете. Но за Анну, повторяю, я боюсь. Она любит вас, я это знаю. Но Биго умеет оказывать влияние на людей, и влияние его всегда было роковым. Вы не сердитесь на меня, Давид, за то, что я вам это говорю? — Нет, — ответил юноша, становясь еще бледнее. — Ваши слова лишь служат подкреплением зародившихся во мне подозрений. Экипаж подъехал к дому Лобиньер. — Я надеюсь, что вы… вы не собираетесь уйти обратно к Ришелье? — с тревогой в голосе спросила Нанси. — Нет. Этого я никогда не сделаю. — Я очень рада этому. Я хочу выдать вам маленький секрет Пьера, Давид. Он настаивал на вашем приезде в Квебек не ради вас, а ради Анны. — Вы думаете… — Я ничего не думаю. Я не смею ничего думать, разве только, что считаю Биго лжецом и лицемером и что я не могу понять причины его расположения к вам. Я рада, что вы не собираетесь бежать с поля битвы. Анна нуждается в вас, и в скором времени она убедится в этом. Не зайдете ли вы к нам? Скоро вернется мой отец. — Я хочу скорее разыскать Пьера Ганьона, — ответил Давид, делая попытку улыбнуться. — Нельзя надолго откладывать ту миссию, которую вы возложили на меня. — И вы будете часто навещать меня, Давид? — Да, — решительно ответил тот. Юноша поспешил на улицу Святой Урсулы и там обнаружил гостя, опередившего его. Это был Карбанак. Его с трудом можно было узнать. Лицо гиганта было покрыто грязью, на голове не было шляпы, и густые волосы космами спадали на глаза. Рот был открыт, губы совершенно бескровны, глаза блуждали, а огромные руки судорожно цеплялись за ручки кресла, в котором он сидел, весь съежившись, словно загнанный зверь. Давид закрыл за собой дверь и приблизился к нему. Карбанак сделал усилие над собой и встал, но улыбка, которой он хотел приветствовать Давида, придала его лицу еще более страшное выражение. — Я пришел по вашему приглашению, — начал он, с трудом выжимая из себя слова. — Вы велели мне прийти, если я буду нуждаться в друге. Когда вы оставили меня, я отправился домой и там нашел Николета у моей жены. Пока меня истязали на улице, он был с нею. Я захватил их врасплох — мою жену, которая была честной и преданной женщиной, пока Биго и этот купец не развратили ее, и… Руки Карбанака судорожно сжались в кулаки. Он поднял их к Давиду, раскрыл их и показал ему залитые кровью пальцы. — Я не успел смыть кровь, — прошептал он, — я убил Николета — вот так!.. Давид Рок слушал его и от ужаса и изумления не в состоянии был произнести ни одного слова. — Весь город гонится за мной по пятам, — продолжал Карбанак. — В последнюю минуту, когда я уже потерял было всякую надежду и считал себя погибшим, я подумал про вас и вспомнил ваши слова. Никто не видел, как я забрался сюда через окошко, которое вы оставили открытым. Что вы намерены сделать со мной? Раньше, чем Давид успел ответить, открылась дверь и вошел Пьер Ганьон. Двадцать минут спустя Карбанак был спрятан в глубине чулана, в котором хранилась старая мебель. * * * Присутствие Карбанака, его горькая и жуткая повесть, то обстоятельство, что он теперь скрывается от закона, и даже сознание, что весь город ищет его, — все это нисколько не встревожило Пьера Ганьона, на лице которого по-прежнему были написаны грусть и безнадежность. — Несчастный человек, — сказал он, подразумевая Карбанака. — Я вполне понимаю, что он должен переживать. У него так же безнадежно на душе, как у меня. Стоит ему только выйти отсюда, и его ждут пытки и петля… что, впрочем, я и сам предпочел бы, чем находиться в моем положении. — Я тебя не понимаю, — сказал Давид. — Не понимаешь? В таком случае позволь тебе сказать следующее: с тех пор, как белый человек поселился на берегу этой реки, ни над одним джентльменом не сыграли еще такой шутки, как сегодня надо мной. Завтра я стану всеобщим посмешищем во всей провинции. Подумай только, обманут и обесчещен одной и той же женщиной — Нанси Лобиньер! — Нанси совершенно иначе смотрела на это, — задумчиво произнес Давид Рок. Пьер Ганьон метнул в него молниеносный взгляд. — Почем ты знаешь? — Я провожал ее в ее экипаже после… дуэли. Она и была тем молодым человеком, который стоял у опушки леса. — Что-о-о! — воскликнул Пьер. — Да, — подтвердил Давид. — И она чрезвычайно горда твоим поведением. И она была счастлива, когда все это кончилось. Нанси сказала мне, что теперь убеждена, что ты никогда в жизни не будешь больше драться на дуэли и сдержишь свое слово джентльмена. И потому, сказала она, она тебя любит. — Она что? — Тебя любит, — спокойно повторил Давид. — Она так и сказала мне: передайте ему, что я давно уже люблю его, но, помимо любви, я должна также питать уважение к любимому, а я не могла бы уважать человека, который живет праздно и занимается только поединками. Вот ее подлинные слова.