Другого объяснения бездействия Закатова найти не могли. Если бы она исчезла на ровном, так сказать, месте, то есть беспричинно, если этому не предшествовал скандал или конфликт между супругами, вот тогда ничего не мешало бы мужу забить тревогу и обратиться в полицию. Но Закатов принял решение искать Милу исключительно своими силами. Однако люди из его личной службы безопасности, подключив все свои связи, так и не нашли Милу, хотя прошел уже целый месяц! Семен, хоть и водитель, но человек, преданный Закатову и считавшийся уже его другом, переживал так, что, не выдерживая напряжения и переизбытка чувств, стал делиться ими со своей женой: — Надо было ему все-таки обратиться в полицию, а сейчас, если случится чего… — Произнося эти слова, он морщился, как от боли. — …Его же первым и арестуют. Так всегда бывает. И вот как он тогда объяснит, что не обращался раньше в полицию? Он часто повторял одно и то же, Вероника слушала и не перебивала его, боялась, что скажет что-то не то, что-то лишнее, что причинит боль уже самому Семену. И искренне поддерживала мужа. Хотя черной ядовитой змеей то и дело жалила мысль: «А вдруг Андрей убил Милу?» Но произнести это вслух Вероника никогда не решилась бы. Начальник охраны позвонил незадолго до Нового года, когда они сидели за праздничным столом. Дети, дочка с сыном, погодки четырех и пяти лет, спали, Семен принес из холодильника бутылку шампанского и устроил ее на столе между тарелками с закусками. Макаровы, не сговариваясь, решили этот Новый год встретить вдвоем. Как чувствовали, что им будет не до веселья. Вероника никогда не забудет этого момента, когда Семен, слушая, что ему говорят по телефону, бледнел на глазах, после чего рот его скривился, и по щекам потекли слезы. — Я понял, выезжаю… — сказал он осипшим от волнения голосом. Вероника догадалась, что случилось. Ей показалось, что по голове у нее забегали муравьи, и сразу стало страшно. — Нет, Сёма… — Ее убили, Ника, тело нашли в сугробе, где-то на окраине Маркса… — произнес Семен каким-то жутким фальцетом. Вероника ахнула, прикрыв рот рукой. — Рядом — труп доктора Тропинина. — Не поняла… — Ну помнишь, я рассказывал тебе, как в августе, когда мы были в Марксе на рыбалке… — Конечно, помню, Андрею тогда вырезали желчный пузырь. — Его оперировал как раз доктор Тропинин. — А причем здесь доктор, я не поняла… — Ты бы видела его. Высокий блондин, красавец. Теперь все поняла? — Да, поняла. Семен… — Ничего не говори!!! Он не мог, поняла? Это не он. Он никогда бы не смог сделать такое с Милой. — А вы все… Кто-нибудь знал об этом? Ее же искали? Марксовского следа не было? — Был. Там, под Марксом, в деревне Караваево, живет один известный художник. Мила ездила туда, брала уроки живописи у него. — Ясно. — Ничего тебе не ясно! Она на самом деле брала уроки, мы вместе с ней ездили, покупали бумагу, холсты, краски, кисти… И она рисовала… У нее пальцы были в краске! — Одно другому не мешает, — вырвалось у Вероники, и она, понимая, что напрасно это сказала, даже зажмурилась, ожидая гневной вспышки мужа. — Похоже на то, — неожиданно согласился он с ней. В ту ночь он уехал к Закатову, вернулся под утро, сказал, что Андрея арестовали, выпил не закусывая бутылку водки и сразу же уснул. Утром Вероника отпаивала мужа шипучкой от похмелья, от куриного супа он отказался. — Слушай, у меня разговор к тебе один есть, — сказал он, надевая чистую рубашку и собираясь на работу, как если бы ничего не случилось, и его хозяина не арестовали. — Да, слушаю. — Я про духи. Примерно неделю тому назад меня остановила одна дамочка. С виду такая простушка, что ли. Обыкновенная тетка, базарная. — В смысле — простушка? Я вот тоже простушка. — Сейчас я объясню тебе, и ты все поймешь. Вот Мила, к примеру, не была простушкой. Она красиво одевалась, от нее пахло дорогими духами, она могла себе это позволить, вернее, Андрей. — Ты мне тоже подарил вчера духи за шесть тысяч, — все еще не могла взять в толк, что имеет в виду муж, говоря о простушках. — Вероника, прошу тебя, не перебивай меня! Я же не просто так говорю, и дело не в том, кто простой или непростой… Уф, запутала меня. Я же говорю — хочу рассказать тебе про духи. Когда эта тетка села ко мне в машину, вот если бы я ее не видел, то подумал бы, что села Мила. Тетка пахла, как Мила! — Одни и те же духи? Ну и что? — А то, что я знаю эти духи. И стоят они охренительных денег! — Так уж и охренительных! И как же они называются? — «Перец Карона». У них специфичный запах. Открой интернет, почитай, заодно и узнаешь, сколько они стоят. Но Веронику не надо было просить, она уже открыла телефон и закопалась в интернете. — «Caron’s Poivre» — духи, которые были созданы в столице мировой парфюмерии Париже более пятидесяти лет назад. В переводе с французского «poivre» — это «перец». И название полностью оправдывает дерзкое и терпкое содержимое флакончика, — читала она вслух. — «Карон Поивр». «Перец Карона». А у тебя хорошая память! Надо же, запомнил такое сложное название! — Да всякий бы запомнил, потому что там пузырек интересный, весь в пупырышках, с золотой такой башенкой… Андрей подарил Миле на день рождения, она при мне (мы тогда ездили в город, не помню, зачем) достала коробку из сумки, открыла ее, показала мне пузырек, сказала, что сама не понимает, как можно покупать такие дорогие духи. Подушилась ими, и вот тогда я понял, какие могут быть духи… Яркие, что ли, такие оригинальные, необычные… — «…Французы наполнили его всевозможными пряностями и смесью красного и черного перца. Фишка парфюма — в нестандартной форме сосуда, который стоит в разы дороже самого содержимого. Венчает его кристалл „Baccara“, выполненный в форме зиккурата. Цена достигает две тысячи триста долларов. К слову, запах подходит как дамам, так и кавалерам». Прочитав это, Вероника мягко так, но выматерилась. — Теперь я начинаю понимать, почему ты рассказал про эту тетку. Она не могла позволить себе купить такие духи, так? — Вот именно! Я высадил ее на рынке, она рассказала еще, что ее муж торгует в рядах зеленым луком, а она сама — подушками. Где лук с подушками, а где — духи за две с половиной тысячи долларов! — И что? — Не знаю… Но Андрей не убивал Милу. А тот, кто убил, мог ограбить ее, снять с нее все золото, брильянты, забрать и эти духи. Конечно, все это могло быть просто совпадением, но попробовать-то надо! Давай разыщем эту тетку на базаре, да и поговорим с ней. — Ты думаешь, что это она? — Нет, конечно. Но где-то она эти духи взяла. Познакомимся с ней. Или просто проследим. — Давай! Она хоть и согласилась, но на самом деле не верила в эту авантюру. Но, с другой стороны, эта тетка могла и не знать, сколько стоят эти духи, да и купить она могла с рук там же, на базаре, у человека двадцать пятого по счету после убийцы. — Мила часто пользовалась этими духами? — Думаю, что да. Они очень ей подходили… А почему ты спрашиваешь? — Ты не понимаешь? Одно дело, когда пузырек полный, и его можно продать или подарить. Но когда он ополовиненный, то просто отдать, понимаешь? — Нет. — Думаю, что эта тетка духи не покупала, ей их просто дали. Не подарили, а просто так отдали, потому что он был неполный. И сделать это мог кто-то из близких ей людей. Причем откуда взялся этот «Карон», тетка тоже не знала, потому что если бы знала, что бывшую владелицу духов убили, то вряд ли душилась бы ими и таскалась на рынок… Уф, я запуталась уже. — Ну что, поехали на рынок? — Поехали. Так что с Андреем-то? Ты молчишь, ничего не рассказываешь. — Его обвинили в убийстве жены. Вот так. — А что с домом? Кто там остался? — Это был чисто женский вопрос. — Там все в порядке. Никто не верит в его виновность, а потому все наши там продолжают охранять дом, Галка прибирается там. Все ждут возвращения Закатова. И он вернется. Вот увидишь! Вероника хотела сказать, что, мол, это случится лишь в том случае, если найдут настоящего убийцу, но промолчала. — Конечно, вернется, — сказала она неуверенно. 21