– Подождите. Сейчас проверю. – Послышался шелест бумаг. – В десять пятьдесят три. – А во сколько его нашли? – Гм, кажется, Андерсон этого не знала. – Как она могла этого не знать? – Как я уже говорил, она новенькая. – Филдинг, я не вижу ни одного полицейского, кроме нее... по крайней мере я подозреваю, что это она. Что точно она сказала, когда сообщила о трупе? – Разложился; она просила, чтобы на место выехали именно вы. – Специально запросила меня? – Ну конечно. Вас просят все. Здесь ничего нового. Но она сообщила, что вас посоветовал вызвать Марино. – Марино? – удивленно спросила я. – Марино сказал, чтобы она вызвала меня? – Да. Я подумал, он поступил достаточно бесцеремонно. Я вспомнила, что Марино собирался появиться на месте преступления, и рассердилась еще больше. Он поручает какой-то новенькой практически командовать мной, а если он сочтет нужным, то подъедет и посмотрит, как мы справляемся. – Филдинг, когда вы в последний раз разговаривали с ним? – спросила я. – Несколько недель назад. Надо сказать, он меня разозлил. – Но не так, как разозлюсь я, когда он наконец решит показаться здесь, – пообещала я. Докеры наблюдали, как я вылезла из машины и открыла багажник. Я вынула чемодан с рабочими принадлежностями, комбинезон с кроссовками и, пока шла к немаркированной полицейской машине, чувствовала, как меня словно ощупывают глазами, поэтому с каждым шагом все больше раздражалась. Неудобство доставлял и тяжелый чемодан, стучавший по ноге. Мужчина в рубашке и галстуке, закрыв глаза от солнца, с несчастным видом смотрел, как медленно кружатся над портом два вертолета с телевизионщиками. Ему явно было жарко. – Проклятые репортеры, – пробормотал он, переводя на меня взгляд. – Я ищу детектива, который отвечает за место преступления. – Это я, – раздался женский голос из "шевроле". Я наклонилась и посмотрела в окно на сидевшую за рулем молодую женщину. У нее был темный загар, коротко остриженные, зачесанные назад каштановые волосы, прямой нос и твердый подбородок. Глаза смотрели жестко. Детектив Андерсон была одета в потертые джинсы-клеш, зашнурованные черные кожаные ботинки и белую футболку. Она носила пистолет на бедре, полицейский значок на цепочке был спрятан под футболкой. Вовсю работал кондиционер, легкий рок из радиоприемника смешивался с переговорами по рации. – Детектив Андерсон? – спросила я. – Рене Андерсон. Собственной персоной. А вы, наверное, док, о которой я так много слышала, – сказала она с высокомерием, свойственным, по моему мнению, большинству людей, не знающих своего дела. – Я Джо Шоу, управляющий портом, – представился мужчина. – Должно быть, это насчет вас звонила охрана. Он был примерно моего возраста, блондин с ярко-голубыми глазами и морщинами от слишком частого пребывания на солнце. По его виду можно было догадаться, что он ненавидит Андерсон и все, что случилось этим днем. – Можете рассказать что-нибудь полезное, прежде чем я приступлю к работе? – спросила я у Андерсон, стараясь перекрыть шум кондиционера и рокот вертолетов. – Например, почему это место не охраняют полицейские? – Они мне не нужны, – ответила она, открывая дверцу. – Сюда не так просто проникнуть, как вы могли заметить. Я поставила рабочий чемодан на землю. Когда Андерсон подошла ко мне, я была поражена ее миниатюрностью. – Я немногое могу рассказать, – заметила она. – Сами все видите. Контейнер с протухшим трупом внутри. – Нет, вы многое можете мне рассказать, детектив Андерсон. Как было обнаружено тело и когда? Видели ли вы его? Подходил ли кто-нибудь к нему? Не уничтожены ли улики на месте преступления? На последний вопрос вам лучше ответить отрицательно, иначе будете виноваты лично. Она рассмеялась. Я начала натягивать комбинезон. – Никому и в голову не пришло подходить близко, – произнесла она. – На это просто нет охотников. – Чтобы узнать, что находится в контейнере, необязательно в него заходить, – прибавил Шоу. Я сменила обувь на черные кроссовки и натянула бейсболку. Андерсон широко раскрытыми глазами смотрела на мой "мерседес". – Может, мне тоже пойти работать в полицию штата? – ухмыльнулась она. Я смерила ее взглядом и посоветовала: – Если собираетесь входить внутрь, предлагаю переодеться. – Мне нужно сделать пару звонков, – сказала Андерсон и отошла. – Не люблю советовать людям, как нужно выполнять их работу, – осторожно произнес Шоу, – но что, черт возьми, здесь происходит? У нас в порту покойник, а копы присылают эту маленькую дрянь! Желваки у него играли, со лба скатывался пот. – Знаете, в нашем деле много не заработаешь, если не крутиться. Однако прошло уже два с половиной часа, и ничего еще не крутится. Он изо всех сил старался не выругаться при мне. – Мне, конечно, жаль умершего, – продолжил он, – но очень хотелось бы, чтобы вы сделали все, что требуется, и уехали. – Шоу снова сердито посмотрел на небо. – Это касается и журналистов. – Мистер Шоу, – спросила я, – что перевозили в контейнере? – Немецкое фотооборудование. Вам следует знать, что пломба на контейнере не повреждена, поэтому не похоже, чтобы кто-то трогал груз. – Контейнер пломбирует отправитель? – Да. – Это означает, что, когда корабль отплыл, тело, живое или мертвое, скорее всего находилось внутри? – Похоже на то. Номера соответствуют зарегистрированным на таможне, внешне – ничего необычного. Кстати, груз растаможен пять дней назад. Поэтому мы сразу поставили его на платформу. Потом почуяли запах и поняли, что контейнер никуда не поедет. Я оглянулась, стараясь охватить взглядом всю сцену. Легкий ветерок зазвенел цепями кранов, которые выгружали из "Евроклипа" стальные балки из трех трюмов одновременно, пока работа, как по команде, не прекратилась. Автопогрузчики и грузовые автомобили тоже были остановлены. Докерам и экипажам ничего не оставалось делать, кроме как глазеть на нас. Некоторые смотрели с бортов и через окна корабельных надстроек. От покрытого нефтяными пятнами асфальта и разбросанных тут и там деревянных рам и растяжек поднимался жар, на переезде за складами лязгал и скрипел маневровый тепловоз. Всюду чувствовался сильный запах креозота, но и он не мог перебить витавшего как дым смрада гниющей человеческой плоти. – Откуда прибыл корабль? – спросила я Шоу, заметив, что рядом с моим "мерседесом" припарковалась полицейская машина. – Два месяца назад из Антверпена, – ответил тот, глядя на "Сириус" и "Евроклип". – Корабль под иностранным флагом, как и все остальные. Американский флаг мы видим, только если его поднимают из вежливости, – добавил он с некоторой долей огорчения. Человек, стоящий на палубе по правому борту "Евроклипа", рассматривал нас в бинокль. Мне показалось странным, что в такую теплую погоду он одет в рубашку с длинными рукавами и длинные брюки. – Черт, какое яркое солнце. – Шоу щурился от бьющего в глаза света. – Что насчет безбилетников? – задала вопрос я, хотя не могла представить никого, кто захотел бы прятаться в запертом контейнере на протяжении двухнедельного путешествия в открытом море. – Ни разу не слышал ни об одном безбилетнике. Кроме того, мы не первый порт, куда заходило это судно. Портом назначения был Честер, штат Пенсильвания. Большинство кораблей ходят из Антверпена в Честер, потом сюда, а от нас – прямиком в Антверпен. Безбилетник скорее всего сойдет в Честере, вместо того чтобы ждать до Ричмонда. У нас специализированный, малопосещаемый порт, доктор Скарпетта. Я с изумлением увидела, как из только что припарковавшегося патрульного автомобиля выбрался Пит Марино. – В прошлом году к нам зашли около ста двадцати океанских кораблей и барж, – продолжал говорить Шоу. Марино был детективом все то время, которое я его знала. Мне никогда раньше не приходилось видеть его в форме. – Если бы я оказался на его месте или был нелегальным иммигрантом, то стараясь покинуть судно, выбрал бы крупный порт, такой как Майами или Лос-Анджелес – там можно легко затеряться. К нам, жуя резинку, подошла Андерсон. – Дело в том, что мы срываем пломбу и открываем контейнер, только если подозреваем, что там находится нелегальный груз: наркотики, незадекларированные товары. Чтобы поддерживать порядок, мы время от времени выбираем корабль и проводим полный досмотр. – Хорошо, что мне больше не приходится одеваться как он, – заметила Андерсон, когда Марино с самоуверенным воинственным видом направился в нашу сторону. Он всегда вел себя подобным образом, когда чувствовал нерешительность или находился в особенно отвратительном настроении. – Почему он в форме? – Его перевели в другой отдел. – Ясно. – С тех пор как управление возглавила заместитель шефа полиции Брей, у нас много перемен, – сказала Андерсон, как будто гордилась этим фактом. Я не могла себе представить, зачем кому-то понадобилось переводить обратно в патрульные такого опытного полицейского. Интересно, когда это случилось? Мне было обидно, что Марино не поставил меня в известность, и стыдно, что я не узнала об этом сама. Прошло несколько недель, может быть, месяц, с тех пор, как я ему звонила в последний раз, чтобы узнать, как идут дела. Не могла вспомнить, когда приглашала заглянуть ко мне в отдел на чашечку кофе или домой на ужин. – Что происходит? – угрюмо спросил Марино, вместо того чтобы поздороваться.