О, человек, не ты ли во вселенной утвержден, как в средоточии спасительного утешенья? Все трудится премудро во исцеление твое, своим развитием являя различные ступени, по которым пройти обязан ты. Бальзам утешенья, что применим к твоим печалям, составлен из листьев древа жизни. И коль ты пользуешься соком корневым его, то свою силу поддержать не сможешь. Необходимо прежде, чтобы вкусил бы ты плоды от древа жизни. И только через это достигнешь состоянья человека зрелого; глаза твои настолько укрепятся, что в одночасье будут созерцать и торжество Иерусалима, и сокрушение твоих врагов лукавых. Первоначальная пора существованья, но не была ль она наполнена прискорбным облегченьем печалей первородного греха? Своим Явленьем Первым Искупитель род человеческий ввел в состояние выздоровленья. В Свое Пришествие Второе Он восстановит человека в состоянии совершенного здоровья; и человек тогда познает полноту путей любви. Познает он, как вещи все от самого начала сотворились: они пройдут и распадутся на его глазах. Но почему он прежде этого знать не сумел? И не рожден ли он для действия с борьбою? И созерцанье не предназначалось разве для времени отдохновенья? И кто же, Господи, есть человек, и для чего его Ты допускаешь к познанию законов мудрости Твоей? 187 Как можно сомневаться, что необходимо отречься целиком от мiрa этого, чтоб к истинам прийти определенным? Ученые мужи, сего вы всякий день являете нам подтвержденье. На чем оснует доказательства свои наиточнейшая наука ваша? На линиях с поверхностями. Имеются ли вещи там, которые природа порождает, и разве она всегда тела не производит? Обречены вы извлекать из этих тел все элементы главные, что образуют их; но исходя из данных наблюдений только, способен наставлять нас геометр. И если бы не совлеклась материя однажды, то разве истина предвечная могла б известной сделаться когда-то? Со времени, когда мы потеряли меру духа, его число и вес суть вес, число, физическая мера порядка низшего, который нами правит, и мы в нем обязуемся служить. И если нам продается хлеб сегодня с пропитаньем нашим, то некогда они нам с изобилием раздавались. И значит, как обрести нам вес, число и меру, которые являлись прежде частями подлинными нашего ума, коль не избавимся от меры, веса и числа поработивших нас подложных элементов? Великая задача. Имеет ли лукавый силу породить болезни даже, чтоб торжество и славу обрести леченья их благодаря наукам, которыми ему предоставляем брать над природой верх? Имеет ли он силу подготовить и предсказать события, которыми располагает, чтоб славу получить, ведя их к завершенью, и соблазнять нас правом претворенья их? Однако благоразумные и праведные люди раскроют наущения врага, его поклонников разоблачив, чтоб их препроводить к подножью истинного алтаря. 188 Бог мiр создал, как образ Своей силы и Своего величья. Его же преходящие творенья никак не обладают совершенством нравственным, поскольку тогда Ему бы бесполезно было их создавать. И все же, они приходят к идее нравственного совершенства благодаря их принципу, а цель их – разуметь, что все прекрасное исходит от Сущности Первоначальной. И непрестанно Господь спешит к творениям Своим, чтоб оживлять существование и красоту. Присутствует меж ними Он, подобно царям благим в державе их, повсюду оставляя знаки Своего благодеянья и Своей любви. Желает Бог нам непрерывно нравственную красоту открыть, ведь Он является ее источником единым; Он жаждет, чтобы ею без остатка прониклись бы сердца людские. О Господе слова премудрости и красоты, и правосудия, и разуменья слиты воедино, как будто бы поглощены в единстве Его любви; они все ощутимы, но неразличимы. И для существ, которые при Боге, слова проникновенья, размышления, сравненья, активности растворены и слиты во блаженстве: они используют дары все эти, не различая их черты. Божественные свойства, вы имена берете, деяньям повинуясь, каковыми распоряжается Господь, согласно существам, на кои воздействовать Он должен; священные писатели, располагая только степенями ваших операций, способны, особо не тревожа, мне показать все в Боге, вплоть до наших органов и до недугов наших. Итак, насколько удаляемся от нашего единства с Богом, настолько вынуждены мы искать другие имена и новые слова для выражения разнообразных состояний, в которых пребываем, и совершенства представлять себе, которых больше не имеем пред очами. Вот почему все наши языки и даже язык существ духовных будут преходящи; останется один божественный язык; составлен он из двух лишь слов – Блаженство и Любовь, которых достаточно вполне, чтоб в вечностях любых беседы не могли прерваться. 189 Подвергнуты ль фундаменты и основанья здания, как здание само, влияниям смятенным атмосферы и нестроеньям всяким ветров и бурь? И чувства могут ли достичь сознанья внутреннего человека? К несчастью, в состоянии нашем чувства легко передаются внутреннему человеку. Воздействие они имеют, его чувствительности уподобляясь; с чувствительностью этою соединившись, они влекут к себе и человеческие мысли. Откройте же пределы жизни, куда душа воссесть стремится за трапезой священной; души происхожденья слава влечет ее в обитель света. Народы чуждые храм уничтожили Господень; они сосуды дорогие захватили, служившие для жертвоприношений, и посреди самой храмины они устроили пожар, и стены сокрушили; однако храмовые основанья еще находятся в земле, и сохранились планы святилища сего. 190 Заметно ль множество писателей и книг, которые способны усомниться от недостатка слова? Казалось бы, язык древнееврейский возник не для письма. Отдельные из слов его столь схожи меж собою, что могут различаться только по произношению. И было б верным то, что записав утраченное языками, они бы действенность вновь обрели свою? Не существуют ли различные произношенья, которые способны до бесконечности варьировать словесные значенья, тогда как в написании сей смысл всегда один и тот же? Но нужно ль дальше углубляться? Смысл письменами отражался и изображался, лишь искажениям повинуясь. В иных эпохах разумелся он по действию и в разговоре. Господь поведал устно Моисею Свое Имя и заповедал на горе Синайской повеления Свои. Скрижали с начертаньями давались для народа, который и словес не мог уразуметь. Следите далее за тем, что происходит вокруг вас. Вы говорите прежде детям, чем заставляете писать их, и прежде, чем писать на их глазах. Так изначально подлинный язык обязан говориться перед тем, как письменным предстать; он будет сказан, что потом в письме не отразится, ведь разумение любое пребывает в слове. И пониманье языка святого низводите к числу вы, Масореты, которого вам абрис показался, или которое вы сами сочинили. И как возможно непрестанно располагать числом безмерным для разуменья смыслов новых? Подобным образом необходимо было б обращаться с искусственной словесностью и произвольной. Для языка духовного потребно духу оставлять заботу о развитии его по усмотренью разуменья духа. Ужель по книгам, при помощи соображения людского апостол Павел достигал вещей невыразимых; апостолы же удостаивались говоренья на всяком из наречий во вселенной? 191 О, человек, животные и те не обладают никаким сомненьем о сущности своей и о своем законе. Из них любое защищает свое существованье и свой особенный характер, вплоть до полнейшего уничтоженья, поскольку животное исполнено деянием, себе присущим. И ты, подобно им, имеешь деянье жизненное, благодаря которому ты мог бы, по их примеру, защищать реальность сущности своей; и ты имеешь более троих свидетелей в своем распоряжении, чтоб чувство своего существованья поддержать, когда твое воинственное действо в отдохновеньях пребывает. Являются свидетелем разумным числа. И музыка есть чувственный свидетель.