1 Господни чудеса в безмерном поле разбросанными кажутся без замысла и хаотично. И в россыпях они сияют, подобно многочисленным соцветьям, которые весною украшают наши луговины. Для описанья их сурового вы плана не ищите. Начала сущностей в Тебе содержатся, Господь. И это их с Тобой связь потаенная, достоинство им давшим, каким бы не предстало место их, к какому бы разряду не принадлежали. Дерзну взгляд возвести к престолу Твоей славы. И мысленно я оживлю себя, Твою любовь по отношенью к человеку изучая, а с ней премудрость, что господствует в Твоих трудах. Глагол Твой приумножился в своих частицах от рожденья; он уподобился стремнине, на скалы острые с высот ниспавшей. Его я вижу в тучах грозовых: там капля всякая, летящая в пространстве, для глаз моих огонь светила солнца отражает. Так слова Твоего лучи в очах премудрого блистают своим живительным святым свеченьем: он труд Твой созерцает, который сотворил все мiроздание и оживил его. Моих псалмов верховные порывы, сколь часто буду я невольно отвращать свой взор от вашей высоты. Мнит себя смертным человек, поскольку в себе самом он нечто смертное обрел. Но и Того, Кто всяким существам жизнь даровал, рассматривать он умудрился отнюдь не жизнедавцем. Иерусалим, в чем упрекнуть тебя бы только не могли пророки Божии. «Ты брал, что украшением тебе служило, – изрек Господь, – что было сделано из злата Моего и серебра, которые тебе Я дал; из этого ты сотворил изображения людей и с ними развращался». Печали вопль смешайте и песни ликования мои: отныне радость чистая не создана для скорбной человеческой юдоли. Неумолимые свидетельства первоначальных истин, не проявились ли уже среди народов? И если вас сомненья гложут, спешите к их источнику припасть. Тогда вы обратитесь, слив голос собственный с моим. И вместе мы восславим наслажденья человека изволенья, что счастьем обладал об истине скорбеть. 2 Благословенным будь, свет осиянный, блеск видимый предвечного свеченья, откуда мысль моя взяла существованье. Коль не была б она одной из искр твоих, то не имел бы силы созерцать тебя я. И не сумел бы быть охваченный восторгом в величии твоем, когда б не заронил в меня крупицу собственного измеренья ты. Умолкните, кумиры человеков: огонь светильника другим светильникам передается, ничуть не уменьшаясь; так Богом произведены и духи. Не умаляйте зримого свечения, твердя о механизме в нем материальном. Светильник наделяет жизнь порядком, но не законом порождений. Нужна ли сущность вне светильника сего, чтоб сообщать ему свечение, что зримо? Но сам Господь есть свет; рождает в средоточии своем он сущность светлую, исполненную в духе. Вершится все десницею начала всех вещей, что возжелало видимого света для чувств и жизни тела моего. Хотел Господь, чтоб на моих глазах свеченье солнца пробудило чувство зримого сияния. Но он желал еще, чтобы в моей душе проснулось чувство и невидимого света. Ведь почерпнул он сам в сем свете святости зародыш, что душу человека вдохновил. Не так ли свечи на живом подсвечнике восходят, и сила их не в этом ли елее, во мне вскормившем свет? Не этот ли елей себя всегда уничтожает, но никогда не иссякает сам? Пусть жизнь его сливается с моею бренной жизнью, и возрождает он во мне ту жизнь, что сам и произвел. Так будет же продлен бессмертный и божественный мой рост, как возрастание предвечного истока. Пронизывает существа он, от Бога восприявшие жизнь вящую свою: последние вмиг обретают смерть, когда утрачивают связь с источником своим. О, вы, живущие в земном уделе, вострепещите в радости, ведь можете участие принять в общении вселенском. И уподобившись весталкам, вы можете хранить священный пламень, сияя им повсюду во вселенной. Но почему так светом дорожили разумные и целомудренные люди? Да потому что ведомо вполне им: свет и душа два светоча, которые не смогут никогда угаснуть. И почему, возвышенный агент, ты перестать не можешь все собою проникать, все видеть и нести повсюду ясность? Ответ таков: почерпнутый в источнике твоем святой елей развеян был по всем пространствам, где свет обрел необходимое себе питанье. 3 Прошелся взглядом я своим по естеству. Куда спешите вы, мятежные потоки? Стремимся переполнить бездну мы, похоронив в воде лихое беззаконье. Спешим мы погасить вулканы, ведь тлеющие эти головни являются остатками великого пожара. Когда исполнить сможем этот труд, утихомирятся истоки наши. И грязь сосредоточится в пучинах. На месте бездн равнины плодоносные воспрянут. И мирные стада пастись не перестанут в местах, где плавали прожорливые рыбы. Счастливый человек пребудет в умиротворении средь тучных нив и там, где некогда кипели океана волны, возмущенные стихией. Беспечный, без внимания к себе пройдет он путь земной, ничуть не приоткрывши око духа своего. Природы дуновения проследуют пред ним, не пробудив в нем никакого интереса и не возвысив мысль его. Хотя в сей мир пришел он, чтоб объять вселенную своей духовной мыслью, но тонет разумение его в предметах мелочных: уловлен ими он. Ужели вновь необходимы катастрофы, чтоб пробудился ты от своего дурмана? Но, испытав однажды их, ты ужаснулся и не взял их впрок. Земли поверхность собою проявляет грани трех законов, что правили ее круговоротом. Ведь элементы бурные, круша кору земную, создали цепи гор вторичных и вулканы, – вот пламя и число. А колыханье медленное волн произвело нагорья и долины, – число и мера здесь. А притяженье равномерное создало лишь долины, – вот сила тяготения земного. Повсюду жизнь стремится утвердиться, ведь хаос чужд извечно естеству. Во всем душа людская обретает плодовитость и молвит, будто создана для жизни.