Стёпка снова глотнул вина и отвалившись на спинку дивана лениво произнёс: - Оно того стоит? Всё путём - масть идёт дукаты шелестят. Чего дёргаться? Красули кстати, тоже стрелять обучены, так что неровен час загремим на свидание с крестным. (дукаты – деньги. крестный – прокурор, обвинитель) - Не каркай! - недовольна оборвал Амбал. - Коля правильно базарит по нашим харям. - А чем его не устраивают наши хари? - оскалившись сверкнул фиксами Чуваш. - Ему наша банда заднего места, а вот по поводу того, что мы примелькались на транспорте он тысячу раз прав. Обозлятся на нас легоши, устроят посадку и перещёлкают как в тире. Такой расклад Чуваша вообще не устраивал: - Как это перещёлкают, протолкнул он застрявший в горле ком. - А я почём знаю? По одному перещёлкают или скопом. Мы же каждую неделю карманы и сумки в примусах подрезаем. (примус -старый автобус). Нас уже каждый шоферюга знает как облупленных. Побритве ходим, а если упакуем магазинную выручку, то, как говорится, «взяв в банке куш - езжай подальше в глушь». Росточком Амбал не вышел, но умел красиво и образно выражаться, напористо убеждать. В общем через полчаса компания в полном составе была согласна на штурм продовольственного магазина. Будущее дельце перетирали до поздней ночи. На следующий день решили проветриться до большой Пионерской, понюхать воздух, поглядеть что и как, потом уж определиться с днём налёта и распределить обязанности. До назначенного дня компания в разном составе побывала у продуктового магазина пять раз: то прогуливалась мимо, непринуждённо базаря о всякой ерунде и приглядываясь к округе, то толкаясь внутри магазина в длинных очередях. Худо-бедно сведений собрали достаточно. К двадцать второму сентября, именно на этот день Амбал назначил дельце, кореша знали в котором часу закрывается магазин, сколько времени занимает подсчёт выручки, какой автомобиль используют инкассаторы, и когда он появляется на большой Пионерской. Осторожный Стёпка Свисток несколько раз предлагал попытать счастье и ворваться в магазин до приезда потрёпанной Эмки, жутко не хотелось ему связываться с вооружёнными служаками. Мало было желающих нарваться на пулю и среди остальных дружков. Но после того, как они поближе поглядели на окна и входную дверь, поняли - не выгорит. Каждое окошко было забрано решёткой. Не сказать что крепкой, но повозиться с любой из них пришлось бы пару тройку минут, за это время заведующая успеет позвонить в ментовку, а те от вокзала домчатся за полминуты. Дверь же и вовсе показалось налётчикам неприступной - деревянный массив толщиной в три пальца, оббитый снаружи листовым металлом. Спецов, способных быстро справиться с таким препятствием, в банде не было. *** На дело решили идти впятером: Амбал, Стёпка, Чуваш, Куций и Мишка. Двадцать второго, около пяти вечера они пообедали на квартире без выпивки и гитары, молча, сосредоточенно. В шесть начали собираться, не торопились - магазин работал до восьми. Амбал сунул за пояс единственный на всю банду ствол - старый итальянский револьвер Карла Будео образца 1889 года. Оружие досталось ему почти даром, год назад он выменял его на какую-то безделицу только потому, что редких патронов к нему было не достать. На мокруху Амбал ходить не собирался и заимел револьвер на всякий пожарный случай, потому небольшой боезапас его вполне устроил. Остальные вооружились ножами, Чуваш спрятал под полу пиджака увесистую фомку, Мишка положил в карман штанов подаренный Амбалом костят, а спичечницу засунул поглубже в правый носок - так было надёжнее. Разделившись на две группы, отправились к цели разными, заранее выбранными, маршрутами. Прибыли на место, атасники прошлись по району, осмотрелись.(атасник – наблюдательный, внимательный вор) Вокруг всё было спокойно, со вчерашнего дня ничего не поменялось. Амбал вытащил из кармана серебряные часы, откинул крышку - до приезда Эмки оставалось несколько минут. Стоя в подворотне выкурили по папиросе, нервишки у всех были натянуты, а Мишку вовсе бил озноб - не успел он ещё толком освоиться в мелких делишках на транспорте, а тут такое. Закурили по второй. - Едет! - Стёпка первым углядел вывернувший из-за угла автомобиль. Они отошли вглубь арки, прижались к кирпичной стене. Эмка прогудела по улице и остановилась у закрытых дверей магазина, шофёр, как обычно, остался в машине, инкассатор - суетливый мужичок небольшого роста, в сопровождении молодой женщины в милицейской форме, проследовал к крыльцу, там его ждали. Дверь сразу же открылась. Наблюдая за инкассацией все предыдущие дни, Амбал уяснил главное - сдача выручки внутри магазина происходит быстро, не более трёх - четырех минут. Снова глянув на часы, он засёк время, когда секундная стрелка проползла два полных оборота он скомандовал: - Погнали! Банда вновь разделилась на две группы. Трое во главе с Амбалом остались в подворотне, двое побежали дворами, чтобы вынырнуть на Пионерской по другую сторону, стоящей у магазина, Эмки. Этими двумя были Стёпка с Чувашом. Амбал, Мишка и Куций остались в подворотне. - Не тушуйся Миха, - подбодрил кореш. - Главное не зевать. Сдернем сумку с бабками и брызнем в разные стороны. Усёк? Протасов кивнул и вновь почувствовал как у него трясутся коленки. Поначалу всё шло как по маслу - большая Пионерская пустовала - ни прохожих, ни машин, ни патрулей. Оббежав длинный дом дворами, Стёпка Свисток с Чувашом выскочили из следующей подворотни, вид у них, как и уговаривались, был простецким, расслабленным. Сунув руки в карманы, болтая о чем-то своём и не обращая внимания на Эмку, они направились по тротуару в её сторону. Покинула свое укрытие и троица во главе с Амбалом. Теперь им позарез требовалась удача, чтобы оказаться у входа как раз в тот момент, когда инкассатор выйдет из магазина - не раньше и не позже. Это было, пожалуй, слабейшее звено в добротно сработанном плане, но в этом случае, как говаривали верующие старики, «вся надёжа оставалась на Бога». Пока Мишка плёлся между Амбалом и Куцим его так прошибло пОтом, что рубаха приклеилась к спине, а парочка капель предательски поползла по лбу и застряла в густых бровях. Впрочем нервничали и его бывалое кореша - они отлично преуспели в кражах и всякого рода мошенничествах, но на серьёзное дело решились впервые. Преодолев два десятка метров, Амбал зашептал: Осаживаем, братва, осаживаем! Пошли чуток медленнее, яростно жестикулируя Куцый рассказывал историю ограбления богатой вдовушке годичной давности, Мишка слышал её много раз, но всё равно делал вид будто ему смешно, улыбка выходила глупой. Прошли ещё метров тридцать, Эмка была уже совсем рядом - рукой подать. Сидевший за рулём дедок лениво протирал ветошью переднее стекло, а магазинная дверь, по-прежнему, оставалась запертой. - Вот сука! - негодовал Амбал. - Ещё осаживаем. При подготовке дела сговорились, что останавливаться поблизости от крыльца типа закурить или завязать шнурок - слишком рискованно. Этот финт привлечёт внимание шоферюги и может всё испортить, поэтому, в крайнем случае, две компашки должны были пройти мимо друг друга, а там уж наверняка лязгнет засов, откроется дверь и на крыльце появится инкассатор. Но тут удача начала воротить свой нос. По прикидкам Амбала инкассатор оставался внутри магазина очень долго - около пяти минут, а дверь так и не распахнулась. Шофёр хорошо видел шагавших по тротуару двух парней, но это его не смущало, однако стоило ему заметить троицу, приближавшуюся с другой стороны, как спокойствие сменилось тревогой. Он заёрзал на сидении, завертел крупной седой башкой. Между тем, обе компашки, не задержавшись у магазина, протопали мимо, это видать его успокоило. Промокнув ветошью взопревшую шею, шофёр принялся оттирать боковое стекло. Обитая металлом дверь, скрипнула ржавыми петлями в тот момент, когда обе группы разошлись в разные стороны и находились шагах в семи - восьми от ступенек крыльца . Такой вариант, при подготовке дела, тоже учитывался. Не делая резких движений, налётчики шли дальше. Амбал, чуть повернув голову вбок, наблюдал за дверью и крыльцом - из тёмного магазинного нутра появилась красуля, за ней семенил сутулый мужичок - в левой руке он держал брезентовую инкассаторскую сумку. Судя по её объему, выручка в этот день была немалой. - Гоп! - громко выкрикнул Амбал. Кореша мгновенно развернулись и одновременно, с двух сторон, бросились к мужичку и женщине милиционеру. Сложно предположить насколько эта пара была подготовлена к подобным ситуациям, скорее всего оба работали в инкассации недавно. Завидев опасность, мужичок бросился бежать к машине, пытаясь на ходу выхватить из кобуры револьвер - не успел. Мощный удар по хребту фомкой уложил его на асфальт, он вскрикнул и затих. Перепуганная женщина вытащила револьвер, но после мощного толчка отлетела в сторону, ударившись головой об асфальт. Сидевшего в машине шофёра, налётчики в расчёт не брали - слишком стар, чтобы оказать сопротивление молодым, крепким и ловким пацанам. Главные пункты плана были выполнены, Кто-то подхватил валявшуюся рядом с инкассаторам брезентовую сумку, кто-то крикнул - «ноги!» и все бросились врассыпную. Это тоже было оговорено, каким бы боком не повернулось дело все должны бежать в разные стороны и собраться в условленном месте только оторвавшись от погони. И тут удача окончательно отвернулась от Амбала и его дружков. Протасов успел отбежать оттенки метров 10-12, как вдруг сзади защёлкали выстрелы. «Кто? Почему? Ведь всех, кто мог полить уложили», - пронеслось в Мишкиной башке. Он бежал рядом с Амбалом, они должны были домчаться до Стремянного переулка, дальше Амбал поворачивал налево - в сторону большой Серпуховской, а Мишка исчезал в направлении вокзала. Не вышло. Амбал вдруг вскрикнул и рухнул, как подкошенный, а через секунду охнул и Мишка - левую ногу будто отдали крутым кипятком. Хромая он сделал десяток шагов и осознал, что нога больше не хочет слушаться. Остановившись, он оглянулся, Амбал лежал без движения, уткнувшись лицом в асфальт, и неловко поджав под себя правую руку. В их сторону решительно направлялся седой шоферюга, которого кореша посчитали немощным и не способным к сопротивлению. Старик с большой седой головой приближался довольно бодро, перезаряжая на ходу револьвер. Мишка уже не мог стоять - сильная боль пронизывала ногу, она становилась ватной, и, словно чужой. Тяжело дыша он опустился на колено, нащупал лежащий в кармане кастет. - Всё не угомонишься? - послышался рядом незнакомый голос – строгий, резкий и сильный. Таким голосом обладали армейские офицеры и школьные учителя. Протасов даже не успел поднять голову и посмотреть на того, кто говорил крупные тень, приблизившись вплотную полностью заслонила ещё светлое небо и что-то тяжёлое со всего маха рухнуло на его голову. Очнулся мишка от назойливых прикосновений чьих-то холодных рук. - А ну лежи смирно! - отреагировал женский голос на его попытку оттолкнуть ото лба чужую ладонь. Башка жутко болела, особенно в районе темечка - там ныло так, словно нарвал огромный, размером с кулак, чирий. Он приоткрыл глаза, наведя резкость разглядел женщину в белом халате, деловито обматывавшуюся бинтом его бедную голову. - Это, слышишь, где я? - шёпотом спросил Протасов. - Потом узнаешь, - также резко ответила она. – Лежи. В памяти постепенно восстанавливались последние события: налёт на инкассатора, бегство от магазина, стрельба, крик и падение Амбала., обжигающая боль в ноге. «Потом что-то двинуло по башке, - припомнил Мишка, - А, так вот почему темечко ноет. Так, а что там у меня с ногой?» . Левая нога, будто ошпаренная кипятком возле магазина тоже побаливала, однако не так сильно как голова. Видно револьверная пуля повредила мышцы не задев кость. Глаза окончательно приспособились к полумраку незнакомого помещения - сырые каменные стенные, когда-то белённый и тоже ставший серым потолок, над распахнутой дверью тусклая лампа под округлой решёткой, в дверном проёме играет связкой ключей здоровяк в милицейской форме, за ним маячит другой, за тёткой - врачихой упёрся в стену руками какой-то мужик - стоит неподвижно, морщится, вздыхает. Что было справа и позади Протасов не видел, голову развернуть не позволила бы орудовавшее бинтами тётка. « Господи, да я же в тюрьме! - обомлел он. - Амбал рассказывал, как здесь всё устроено. Точно! Тюремная камера. Значит допрыгался!» Догадка не порадовала, тюрьмы он жутко боялся, даже несмотря на то, что Амбал повествовал о своих тюремных приключениях весело и с удивительной лёгкостью. «Он привычный, он всю жизнь шарахался по приютам, детским домам, да интернатам, - с горечью подумал Мишка. - А мне то каково? Я с рождения проживал в пятикомнатной квартире, с отдельной кухней, с ванной, с правым отоплением.» Но сильнее всего под ложечкой сосала вовсе не от резкой смены условий жизни. Его прихватили на месте вооружённого налёта на инкассатора и сотрудника милиции, а это вам не мелкая кража - это уже очень серьёзная статья. Если банда Амбала случайно прибрала сутулого мужичка или красулю, то… Протасов не хотел даже предполагать какой ему за это вынесут приговор.(прибрать - убить человека) И тут он вспомнил о спичечнице, которую перед выходом на дела запрятал в правый носок. «Чёрт, если я в тюряге, легавые, наверняка, меня обыскались. Неужели отобрали?» - Закрыв глаза, он терпеливо дождался пока врачиха закончит бинтовать его разбитую голову. - На сегодня всё, - непонятно кому объявила она, щелкнул замок медицинского саквояжа. Приоткрыв один глаз Мишка заметил как врачиха выпорхнула из камеры, как бугай в милицейской форме затворил дверь. Пока скрежетал механизм дверного замка, дал о себе знать стоявшие у стены мужик. С трудом распрямившись, он упёрся руками в поясницу и с тихим стоном прогнулся назад, пару раз наклонился влево, вправо. Закончив физкультурные упражнения он уселся на свои нары, и глядя на молодого соседа сказал: - Ну что, вихрастый, давай знакомиться. Я Евстигней – посонник. Слыхал о таком? (посонник – вор, работающий только по ночам) Мишка приподнялся на локте, огляделся - вокруг штанина, на раненой ноге, была разрезана аж до бедра, от щиколотки до колена белела бинтовая повязка. Приняв сидячее положение, он первым делом ощупал забинтованную ногу, потом правую щиколотку, на который собрался сползший носок и с превеликой радостью обнаружил, что спичечница на месте. То ли легаши не удосужились его обыскать, то ли сделали это кое-как. - Мишкой меня кличут, - представился он соседу. - Блатной? - Да какой я блатной. Так, из дома сбежал и тут прихватили, - он хорошо помнил наставление Амбала, предупреждавшего о том, что откровение с малознакомыми людьми могут стоить жизни. «Базарь молчком - целее будешь» - любил говаривать опытный дружок. - За что прихватили то? - допытывался сосед по камере. - С пацанами вчера познакомился в сквере на Калужской, - начал излагать Протасов, придуманную корешами легенду. - Нормальные пацаны, угостили портвейном, по базарили о том, о сем. Расспросили что, да как. Предложили взять легких деньжат, я согласился. А чего не согласиться? Как утёк из дома, так и скитался по чердакам, подвалам. Три месяца на вольных хлебах и ни разу нормально не пожрал. Видал, - он задрал рубашку, показывая торчавшие рёбра. – А раньше я упитанный был. Мишка врал, потому что был худ от природы, даже в те сытые годы, когда мама кормила его от пуза, да ещё баловала сладостями, он всё равно смахивал на доходягу. - Так на чём сковырнулись то? - пытал Евстигней. - Сумку с бабками у инкассаторов отобрали. Бывалых урка от удивления аж подался вперед: - Вот те хрен без редьки! Неужто на мокруху пошли? - Не, какая там мокруха? Двоих раскидали, сумку подхватили и рвать в разные стороны. - И где же вы маху дали? - Шоферюга, гад, из машины выскочил и давай с револьвера шмалять. Вот, - кивнул Мишка на забинтованную ногу и шмыгнув носом добавил. - А ещё одного, не запомнил имени, кажись вообще застрелил. Как и предполагал Мишка, сосед по камере оказался подсадным. Первые три дня на допросы водили только его - Евстигнея посонника. Там, видать, он и докладывал о том, что удалось вытянуть из раненного паренька. А паренёк, между тем, грамотно окопался и упрямо держался, заранее придуманной легенды.(окопаться - придерживаться одинаковых показаний на допросах). Раз в сутки, в камеру наведывалось врачиха, сняв старые повязки она осматривала швы, обрабатывала их, накладывала вонючую мазь и заматывала свежими бинтами. Евстигней, при этом, торчал с поднятыми руками у стенке, а в дверях позвякивали ключами два бугая в форме. Так ничего и не выведав Евстигней пропал из камеры через неделю - ушёл на допрос и не вернулся. Тот день для Мишки случилась вторая победа, такая же маленькая и такая же приятная. Врачиха сняла обе повязки, голову она решила больше не беспокоить, а ногу из мазала йодом, и обойдясь без мази, обернула двумя слоями марли. - Можешь ходить и понемногу нагружать ногу, но не усердствуй, - сказала она на прощание. - Оставшийся бинт снимешь через сутки.