Когда он удалился, Уолден сказал: – Могло показаться, что это всего лишь попытка ограбления. По крайней мере именно эту мысль я постарался внушить прислуге, а также леди Уолден и нашей дочери Шарлотте. Но, с моей точки зрения, обыкновенный грабитель едва ли нуждался в столь тщательно продуманном плане. А посему я почти уверен, что мы имели дело с покушением на жизнь князя Орлова. Томсон посмотрел на Алекса. – Как ни прискорбно, но вынужден с вами согласиться. У вас есть предположения, откуда преступнику стало известно ваше местонахождение? – Мои перемещения по городу не являются тайной, – ответил Алекс, закидывая ногу на ногу. – Так больше не годится. Скажите, сэр, на вашу жизнь уже когда-либо покушались? – Мне угрожают постоянно, – заметно напрягся князь, – но до покушений еще не доходило. – Существует ли особая причина, чтобы революционеры или нигилисты сделали своей целью именно вас? – Для них вполне достаточно того факта, что я князь. И Уолден вдруг как никогда прежде ясно понял, что все проблемы английской аристократии с суфражистками, либералами и профсоюзами ничтожны по сравнению с угрозами, постоянно висевшими над представителями правящих кругов России, и его захлестнула теплая волна сочувствия к Алексу. Между тем тот продолжал уже более ровным и спокойным тоном: – Но должен отметить, что, по российским меркам, я считаюсь сторонником реформ. Так что у революционеров нет недостатка в более очевидных противниках. – И даже в Лондоне, – кивнул в знак согласия Томсон. – В разгар сезона в нашей столице всегда присутствуют аристократы из России. – К чему вы клоните? – спросил Уолден. – Мне представляется вероятным, – ответил Томсон, – что наш преступник осведомлен о подлинной цели пребывания здесь князя Орлова и нападение совершил, чтобы сорвать ведущиеся между вами переговоры. – Но каким образом революционеры могли узнать о них? – В голосе Уолдена прозвучало сомнение. – С моей стороны это всего лишь предположение, – произнес Томсон. – Скажите мне сами, можно ли таким путем сорвать переговоры? Насколько эффективен для подобных целей террор? – О, весьма эффективен! – воскликнул Уолден, внутренне похолодев от этой мысли. – Если бы царю доложили, что его племянника убил в Лондоне революционер-террорист, да еще выходец из России, он пришел бы в неописуемую ярость. Вы же знаете, Томсон, как болезненно русские реагируют на терпимость, проявляемую Англией к их подрывным элементам, – политические трения с ними из-за нашей политики открытых дверей продолжаются уже много лет. Случись нечто подобное, и русско-английские отношения пришлось бы приводить в норму еще лет двадцать. Вопрос о военном союзе отпал бы сам собой. Томсон снова кивнул. – Вот именно этого я и опасался. Что ж, сегодня ночью мы уже ничего не сможем предпринять. С наступлением утра я заставлю свой отдел вплотную заняться этим делом. Мы обыщем парк в поисках улик, побеседуем с вашими слугами и скорее всего попытаемся оказать давление на ряд ведущих анархистов из Ист-Энда. – Вы рассчитываете, что вам удастся схватить злодея? – спросил Алекс. Уолден надеялся услышать от Томсона ободряющий ответ, но тот был предельно откровенен: – Это будет нелегко. Мы имеем дело с человеком, тщательно планирующим свои действия, и у него, безусловно, имеется где-то надежное укрытие. У нас нет даже более или менее детального описания его внешности. И если только раны не вынудят его обратиться в больницу, шансов у нас немного. – Но он может попытаться убить меня снова, – сказал Алекс. – Верно. И поэтому необходимо принять все меры предосторожности. Я бы предложил вам уже завтра переехать из этого дома. Мы снимем для вас верхний этаж одного из отелей, жить вы будете под чужим именем, и к вам приставят телохранителя. Лорду Уолдену отныне придется встречаться с вами в глубокой тайне, а вам, конечно же, следует отменить все светские мероприятия. – Разумеется. – Уже поздно, – сказал Томсон поднимаясь. – Я прослежу, чтобы все намеченное нами было исполнено незамедлительно. Уолден звонком вызвал Притчарда. – Вас дожидается экипаж, Томсон? – Да. Давайте все еще раз обсудим завтра по телефону. Притчард проводил Томсона к выходу, а Алекс тут же отправился спать. Уолден распорядился, чтобы Притчард тщательно проверил все замки, и поднялся наверх. Спать ему не хотелось. Он разделся и позволил себе расслабиться, дав волю противоречивым эмоциям, которые до сих пор вынужденно сдерживал. Поначалу он даже возгордился. «В конце концов, – думал он, – я взялся за шпагу и сумел отбиться от вооруженного бандита – совсем недурно для мужчины пятидесяти лет с больной ногой!» Но потом им овладела депрессия, стоило вспомнить, как бесстрастно обсуждали они только что дипломатические последствия гибели Алекса – умницы, веселого, но застенчивого, по-мужски привлекательного Алекса, выросшего, можно сказать, на глазах Уолдена. Он забрался под одеяло и лежал без сна, прокручивая в голове момент, когда дверь кареты распахнулась и перед ними возникла фигура мужчины с револьвером. И ему снова стало страшно, но уже не за Алекса и, разумеется, не за себя, а за Лидию и Шарлотту. От одной только мысли, что их могли убить, его начала бить дрожь. Он вспомнил, как держал Шарлотту на руках восемнадцать лет назад, ее светлые волосенки и беззубый еще ротик. Вспомнил, как она училась ходить, все время потешно падая на попку. Вспомнил, как подарил ей собственного пони, чем привел дочь в полнейший восторг. А потом мысленно перенесся всего на несколько часов назад, вновь увидев ее идущей в сторону монаршей четы с высоко поднятой головой, – это была уже взрослая и очень красивая молодая женщина. «И если бы она погибла, – подумал он, – я едва ли смог бы это вынести». А Лидия… Если бы убили Лидию, он остался бы совершенно один. Осознав это, он поднялся и пошел к ней в спальню. У изголовья ее постели горел ночник. Она крепко спала, лежа на спине с чуть приоткрытым ртом; пряди светлых волос разметались по подушке. Она казалась сейчас такой податливой и беззащитной. «А я ведь до сих пор не сумел показать, насколько сильно тебя люблю», – подумал он. И внезапно ощутил необходимость прикоснуться к жене, почувствовать живое тепло ее тела. Он забрался к ней под одеяло и поцеловал. Ее губы ответили на поцелуй, хотя она не проснулась. «О, Лидия! – подумал он. – Без тебя я не смог бы прожить и дня». Лидия тоже долго не могла заснуть в ту ночь, думая о мужчине с пистолетом. Для нее это оказалось сильнейшим шоком, и она кричала от смертельного страха, увидев оружие, но испугало ее не только и не столько оно. Что-то в том человеке, в его позе, в силуэте или, быть может, облачении, произвело на нее зловещее впечатление. От него веяло чем-то сверхъестественным, как от призрака. Теперь она даже жалела, что не успела разглядеть его глаз. Через какое-то время она приняла еще небольшую дозу опиата и только тогда наконец уснула. Ей снилось, что мужчина с пистолетом пришел в ее комнату и лег к ней в постель. Это была ее обычная кровать, но во сне ей словно опять было восемнадцать лет. Мужчина положил пистолет на белую подушку рядом с ее головой. Половину его лица все еще скрывал шарф. Но она поняла, что любит его. И сквозь шарф поцеловала в губы. И он занялся с ней любовью очень нежно и красиво. Даже во сне она подумала, что это может ей только сниться. Она хотела увидеть его лицо. «Кто ты?» – спросила она, и он ответил: «Стивен». Она понимала, что это неправда, но только пистолет на подушке вдруг превратился в шпагу Стивена с окровавленным наконечником, и у нее появились сомнения. Она крепче обняла лежавшего на ней мужчину в страхе, что сон оборвется прежде, чем наступит разрядка. Затем она усомнилась, не делает ли наяву то же, что и во сне, но сон возобладал. Сильнейшее наслаждение вдруг полностью захватило ее. Она начала терять контроль над собой. И как только на нее накатила первая волна оргазма, мужчина из сна снял шарф, но в тот же момент Лидия проснулась, открыла глаза и увидела над собой лицо Стивена. Сдержать оргазм все равно было уже свыше ее сил, и впервые за последние девятнадцать лет она издала крик сексуального экстаза. Глава пятая Дебютного бала Белинды Шарлотта ждала со смешанными чувствами. Она еще никогда не бывала на балах в городе, хотя вполне привыкла к ним в загородных имениях – в том же Уолден-Холле. Танцевать ей нравилось, и она знала, что танцует хорошо, но терпеть не могла атмосферу ярмарки скота, когда приходилось сидеть вместе с невостребованными девицами, дожидаясь, пока какой-нибудь юноша не остановит на тебе свой выбор и не пригласит на танец. Ей всегда казалось, что люди из так называемого высшего общества могли бы обставить все это как-то более цивилизованно. К дому дяди Джорджа и тети Клариссы в Мейфэр они подъехали за полчаса до полуночи, и, если верить маме, являться на бал в Лондоне раньше считалось верхом неприличия. Полосатый навес над красной ковровой дорожкой вел к воротам дома, превращенным на сегодня в род триумфальной арки. Но даже это не помогло Шарлотте сдержать удивление перед открывшимся ее взору, когда они эту арку миновали. Почти половина сада была декорирована как древнеримский атриум. Она восхищенно осматривалась. Лужайки и цветочные клумбы покрыли для танцев деревянными настилами, покрашенными в черные и белые квадраты, походившие на плиты мрамора. Позади колонн в просторной нише возвели амфитеатр для зрителей и желающих отдохнуть. Посреди танцевального зала, в мраморной чаше фонтана из скульптуры мальчика с дельфином на руках, били струи подсвеченной разноцветными фонарями воды. Расположившийся на террасе одной из спален второго этажа оркестр играл регтайм. Стены увивали гирлянды из сассапареля и роз, с балконов свисали корзины с бегониями. А огромное полотнище, раскрашенное под цвет ослепительно синего неба, накрывало все пространство от крыши дома до ограды. – Какое чудо! – только и воскликнула Шарлотта. – Ну и толпу ты собрал, Джордж, – одобрительно заметил папа. – Вообще-то приглашенных восемьсот человек… Но расскажи-ка мне лучше, что за чертовщина приключилась с вами в парке? – О, все было не так страшно, как теперь об этом судачат, – ответил Стивен Уолден с несколько принужденной улыбкой. Он взял брата под руку и отвел в сторону, чтобы спокойно поговорить. Шарлотта тем временем переключила внимание на гостей. Мужчины поголовно оделись в вечерние костюмы – белый галстук, белый жилет и фрак. «Они особенно к лицу молодым людям, – подумала она. – По крайней мере тем из них, кто строен фигурой, – в танце фалды фрака разлетаются, придавая им лихой вид». Приглядевшись к платьям дам, она решила, что, хотя они с мамой и оделись со вкусом, все равно их наряды выглядели несколько старомодно с традиционными осиными талиями, оборками и широкими подолами. Тетя Кларисса, например, была в совершенно прямом платье, стягивавшем ее снизу так, что в нем, вероятно, непросто танцевать. А Белинда так и вообще появилась в шальварах а-ля «гарем султана». Шарлотта поняла, что никого здесь не знает. «Кто будет танцевать со мной, кроме папы и дяди Джорджа?» – заволновалась было она. Однако ее тут же пригласил на тур вальса Джонатан – младший брат Клариссы, представивший ее затем трем студентам Оксфорда, каждый из которых изъявил желание танцевать с ней. Вот только разговоры с ними оказались на редкость скучными и однообразными – все они хвалили оформление бала, отдавали должное оркестру Готтлиба и на этом выдыхались. Шарлотта попыталась взять инициативу на себя. – Как вы полагаете, женщинам следует предоставить право голоса? – задавала она вопрос партнерам. И получила такие ответы: «Разумеется, нет», «Не знаю» и «А вы, случайно, не одна из этих?..» Последний из партнеров по имени Фредди повел ее к столу. Это был щеголеватый молодой человек, светловолосый, с правильными чертами лица. «Такого, вероятно, можно даже считать красивым», – подумалось ей. Он только что закончил первый год обучения в Оксфорде. «Там очень весело», – заверил он Шарлотту, но тут же признался, что книги наводят на него тоску и он едва ли вернется к учебе в октябре. Дом тоже был весь в цветах и ярких гирляндах электрических лампочек. К ужину подали горячий и холодный супы, омаров, перепелов, клубнику с мороженым и персики. – Везде кормят одинаково, – пожаловался Фредди, – потому что пользуются услугами одних и тех же рестораторов. – Так вы часто бываете на балах? – спросила Шарлотта. – Боюсь, что да. В сезон не пропускаю почти ни одного. Шарлотта выпила бокал шампанского в надежде, что вино хоть немного развеселит ее. Фредди она покинула и стала бесцельно бродить по комнатам. В одной из них сразу за несколькими столами играли в бридж. Две престарелые герцогини собрали компанию ровесников в другой. В третьей солидные мужчины сражались на бильярде, а молодые люди курили. Там Шарлотта нашла Белинду с сигаретой в руке. Сама Шарлотта не понимала радостей курения. По ее мнению, многие девушки курили только ради того, чтобы выглядеть утонченными. Видимо, и Белинда добивалась того же эффекта. – Я без ума от твоего платья, – сказала она. – Только не надо врать, – оборвала ее Шарлотта. – Вот ты действительно оделась сногсшибательно. Как ты уговорила мачеху разрешить тебе так нарядиться? – Да она сама была бы не против! – Чувствуется, что она намного моложе моей мамы. – И еще разница в том, что она мне не родная. Скажи лучше, что там у вас стряслось после приема во дворце? – О, это было что-то совершенно невероятное! Представляешь, какой-то сумасшедший прицелился в нас из револьвера?! – Твоя мама кое-что мне уже рассказала. Ты, должно быть, жутко перепугалась? – Нет, я была слишком занята, успокаивая маму. Вот потом мне действительно стало страшно. Но во дворце ты говорила, что тебе нужно со мной как следует потолковать. О чем же? – Ах, ну да! Послушай… – Она отвела Шарлотту в сторону, подальше от молодых людей. – Я выяснила, как они выбираются наружу. – Кто?