— Фэш не вернется, — упрямо сказала Василиса, сама не зная, почему так защищает друга. — Он точно не хочет, — добавила она чуть тише. Нортон-старший хмыкнул. — Время на нашей стороне, — туманно изрек он. — Но что-то я не услышал ответа на собственный вопрос. Принимаешь ли ты мой подарок? — А что случилось с Ольгой Михайловной? — неожиданно спросила Василиса. — Моим тренером по гимнастике! Почему она попала в больницу? Скривившись, будто от зубной боли, Нортон-старший встал и круто повернулся к окну. — Мне это неизвестно, — сухо произнес он, следя за игрой света на черных шторах. — Я тебе не верю! — Имеешь право, — скучающим голосом ответил отец. — Но, прежде чем спрашивать, куда вежливее с твоей стороны было бы ответить на мой вопрос. — Тогда… — Василиса шумно вздохнула. — Ладно, я согласна. Но с условием. Отец слегка повернул голову, глаза его недовольно прищурились. — И каким же? Василиса переступила с ноги на ногу, медля с ответом. — Я принимаю твой подарок, если ты возвращаешь Ольгу Михайловну в лагерь. — Каким образом, позволь спросить? — Уверена, ты знаешь как. Изменишь какую-нибудь временную ветку в прошлом… Или отменишь то, что сам сделал… Не знаю. Нортон-старший развернулся и, вопросительно подняв бровь, довольно долго смотрел на дочь. И наконец сказал: — Хорошо. Василиса, не ожидавшая, что он согласится, растерянно заморгала. — Надеюсь, это все условия на сегодня? Василиса собралась с духом. — А что случилось с Мартой Ми… — С Мартой Михайловной все отлично, — перебил ее Нортон-старший. — Она получила крупное вознаграждение за свои труды и теперь живет за границей в собственном коттедже со своими настоящими внуками. Со здоровьем у нее тоже все в порядке. — Это что, все правда? — Клянусь своим именем. Василисе стало грустно. Не очень-то приятно узнать, что ее воспитывали за деньги. С другой стороны, хорошо, что с опекуншей все в порядке. — Что тебя еще интересует? — Ну-у, если можно, тогда еще один вопрос… — Прежде чем продолжить, Василиса сделала глубокий вздох. — Про мои крылья… Что означает этот красный цвет? — О, это просто, — облегченно произнес отец. — В тебе течет немного духовной крови… Может, когда-то в нашему роду были Духи. — Он криво улыбнулся. — Поэтому у тебя может обнаружиться некий скрытый талант… — А черные пятна? — С этим сложнее. — Неожиданно в глазах отца вспыхнул интерес. — Возможно, ты сама поведаешь мне о чем-нибудь необычном. Например, не происходило ли с тобой чего-нибудь странного, любопытного до знакомства с часовым миром? Судя по твоему виду на семейном посвящении, тебя просто распирало от некоей тайны. Ты явно что-то скрыла от нас. Не выдержав его пристального взгляда, Василиса скосила глаза в сторону. Она раздумывала, стоит ли говорить отцу о часовом флере. — Ну и? — поторопил отец. — Не забывай, остальные ключники ждут тебя. Да и неизвестно, когда мы вновь увидимся. Возможно, в следующий раз я не буду столь благодушен и уж точно — столь откровенен. — Уголок его рта чуть заметно дернулся. — Ладно, — буркнула Василиса. Чтобы собраться с духом, она выпрямилась в струнку, положив руки на колени. — В каждое полнолуние, почти с детства, — нехотя начала она, — происходит одна непонятная вещь. Ни с того ни с сего вокруг меня появляются цифры — золотые, серебряные, огненно-красные… всякие. — Василиса видела, что в глазах Нортона-старшего что-то промелькнуло — легкий блеск, отражение скрытой мысли. Интересно, плохой или хорошей? Волнуясь, она заговорила быстрее: — Я не знаю, почему так, но каждый раз это происходит само собой. Появляется, и все! Эрик называл это часовым флером. Услышав имя сына, отец поморщился: — Эрик… Вот уж кто всегда много болтал. Наверное, поэтому так и не смог разбудить свой часовой дар. Василиса, — он подошел к ней ближе, присел на корточки и, облокотившись на подлокотник ее кресла, глянул снизу вверх, — советую никому больше не рассказывать об этом. — Но что этот флер обозначает? — горячо спросила она. — Я должна знать! Отец резко поднялся и раздраженно взмахнул рукой, словно хотел отогнать муху. — Если ты научишься управлять этими цифрами, то сможешь делать занятные вещи. Например, путешествовать во времени безо всяких часовых механизмов и приспособлений. Вот, кстати, почему ты смогла пройти по часовому мосту, — протянул он, словно обращаясь сам к себе. — И легко справилась с огненной лестницей. Да. Это весьма… забавно. Помолчав, он вновь обратился к Василисе. — Никому не рассказывай об этом. Особенно, — его голос стал жестче, — Черной Королеве. — А Белой? — вдруг спросила Василиса. — Белой Королеве тоже не рассказывать? — Да, и ей тоже. Мало того, советую больше не стараться увидеться с матерью. — Значит, Белая Королева действительно моя мама? Василиса глянула на отца с ненавистью. Ее сердце бешено колотилось в эту минуту, кровь прилила к вискам, дыхание стало прерывистым — она не чувствовала ничего, кроме горькой и жгучей обиды. Сейчас девочке хотелось только одного: броситься на него и бить, бить его по надменному лицу, пока хватит сил. Она крепко зажмурилась, борясь с собственными чувствами. — Зачем ты спас меня? — Чтобы не выдать волнения, Василиса вновь принялась рассматривать каменные плитки пола. — От Елены? Ты ведь знал, что она рано или поздно нападет на меня. Захочет… убить. — Она вздрогнула, не сумев справиться со страхом, и тут же обняла себя за плечи, словно бы желая защититься от прошлых и будущих угроз. От отца это не укрылось. — Елена больше не нападет на тебя, — сухо произнес он. — Я приказал ей, она больше не посмеет. Василиса хотела возразить, что один раз госпожа Мортинова его ослушалась, поэтому вряд ли ей можно доверять, но, взглянув на отца, передумала. — Вот почему я не хотел брать тебя в дом. Нортон-старший заложил руки за спину и снова отвернулся от нее. Девочка видела, как крепко он сжал пальцы в замок. — Я знал, что в этом случае у меня не будет выбора и придется отправить тебя к Белой Королеве за Рубиновым Ключом. Она бы ни за что не отдала его мне или моему сыну… Вот почему пришлось силой забрать твой Ключ. Я не хотел подвергать тебя опасности — быть ключником совсем непросто. — А Норта, значит, хочешь подвергать опасностям? — Василиса скептически хмыкнула. — Признаться, из вас двоих я больше доверял бы Норту. Во-первых, он — мальчишка, — сказал отец со значением. — Он сильный, ловкий, хитрый, амбициозный. Немного трусоват, но с возрастом это проходит… Правда, — продолжил Нортон-старший, — я абсолютно не подозревал, что ты окажешься такой безрассудной и продолжишь борьбу за Ключи. Но признаюсь, меня мучает любопытство. Зачем ты согласилась стать ключницей? Незнакомый мир, такой волшебный и таинственный, безусловно, притягателен, не спорю. Но только до первой опасности, до первой встречи с настоящим врагом лицом к лицу. Лишь почуяв малейшую угрозу собственной жизни, люди обычно разворачиваются на сто восемьдесят градусов и бегут, бегут прочь, только пятки сверкают… Зачем тебе это, Василиса? — повторил он. — Какая тебе лично разница, если Эфлара погибнет? Ты выросла здесь, на Земле, на Остале… Для тебя часовой мир — абсолютно чужая земля. Что на самом деле движет тобой? Где-то раздался бой часов. Девочка начала машинально считать их: раз… два… три… четыре. Выходит, только что пробило четыре часа. — Ничего не движет, — пробурчала она. — Я просто решила, что все-таки хочу стать часовщицей. Нортон-старший вновь подошел к ней и присел на одно колено. Взял ее руки в свои — Василису даже озноб пробрал от этого прикосновения. Но куда больше ее испугал взгляд отца: глаза необычайно светлого зеленого оттенка, казалось, смотрели в самую душу. — В таком случае тебе просто необходим часолист. — Отец вновь сощурился. — Я хочу дать тебе всего лишь несколько самых важных уроков. Посмотрим, сможешь ли ты с ними справиться. Но пообещай мне, что ты никому пока что не расскажешь об этом: ни своим друзьям-ключникам, ни королевам, никому вообще. Никто не должен знать, что я помогаю тебе. — А если я не хочу твоей помощи? — Тебе угрожает опасность, — твердо сказал он. — От противника гораздо худшего, чем Елена. Если хочешь выжить — слушайся меня. А будешь вести себя, как маленькая капризная девочка, быстро обожжешь свои крылышки. — Не надо меня запугивать, — вырываясь, процедила Василиса. — Я сама разберусь. И не собираюсь принимать участие в твоих загадочных планах! — Как хочешь. — Отец встал во весь рост, его лицо приняло обычное равнодушное выражение. — Но не забывай: я уже спас тебя один раз. У тебя есть основание мне доверять. Больше, чем кому-либо. Развернувшись на носках, он прошел быстрым шагом к двери и пропал. Василиса не успела удивиться его скорой капитуляции: стены комнаты подернулись туманной дымкой, очертания мебели исказились, огонь в камине взметнулся яркой спиралью — рывок! — и девочка вновь очутилась во дворе замка Змиулан возле фонтана с цветком, обвивающим часовую стрелу. — Посмотрите, юные ключники, — как ни в чем не бывало вещал Астрагор собравшимся возле него ребятам. — Именно здесь расцвел первый Алый Цвет. В честь столь значительного события был возведен мемориальный памятник: стрела — как символ часодейства и цветок, означающий новую эру. Когда стебель Алого Цветка был перерезан, Эфларус загадал желание, сотворив новый мир, и бросил огненную чашу на каменный алтарь. Посмотрите, что осталось от священного места, — алтарь сгорел дотла. Появление Василисы почти никто не заметил. Только Фэш глянул искоса, но, убедившись, что с ней все в порядке, тут же отвернулся. Судя по вытянувшимся лицам ребят, сгрудившихся вокруг мемориала, их только что постигло серьезное разочарование. Василиса подошла ближе и высунулась из-за спины Дианы: вместо воды в круглой нише фонтана находилась… серая зола. Всего лишь слабое напоминание о страшном костре, догоревшем ровно тысячу лет назад. ГЛАВА 6