Лорд Гримвальд снова засунул руки в карманы: — Ты знаком с Дагбертом Эндлессом? — Он на год старше меня, но я его знаю, он почти мой лучший друг. — Вот как? Ну что ж, тем лучше. Так вот, Дагберт — мой сын, и хотя ты вряд ли в это поверишь, он кое-что у меня украл. — Я тебе верю. Мне тоже нравится воровать то, что плохо лежит, — губы мальчика искривила гадкая улыбка, — что он у тебя стащил? — Семь золотых оберегов: рыбу, пять крабов и морского ежа. Джошуа недоверчиво поднял брови: — Но это же его талисманы, Мистер Гримвальд... — Лорд Гримвальд, — поспешно поправил его Манфред. — Лорд Гримвальд, — послушно повторил Джошуа, — Дагберт рассказывал, что его мать сделала эти обереги специально для него, чтобы защитить... — Его от меня, — закончил предложение Повелитель Океанов, — как видишь, я хорошо знаю эту историю. И вся она от начала до конца придумана и лжива. Джошуа ковырнул пол носком сапога, и Манфред нахмурился, глядя как засохшая грязь падает на дорогой нарядный паркет. Лорд Гримвальд задумчиво вздохнул, прошелся вокруг Глобуса и сказал почти ласково: — Полагаю, ты хочешь получить награду за свои услуги, не так ли, малыш? Джошуа посмотрел на свою мать, которая с готовностью ухватилась за эту мысль: — Конечно, хочет, сэр. — Очень хорошо, — Лорд Гримвальд, обогнул сферу, остановился рядом с Миссис Тилпин и снова вздохнул. — Насколько я знаю, Ваши комнаты здесь в Академии Блура не слишком большие и не слишком удобные. От этих слов Манфред нахмурился еще больше. — К тому же, в них, наверное, сыро, — продолжил Лорд Гримвальд, — я вижу, что Вы страдаете от артрита. Могу предложить Вам небольшой замок на севере. Слуга. Отапливаемые комнаты и... Миссис Тилпин начала пританцовывать от радости. К неудовольствию Манфреда, ей пришлось опереться на его руку, чтобы не упасть. — И…? — подсказала она. Лорд Гримвальд повернулся к Джошуа: — Какое твое любимое блюдо, сынок? Мальчик широко ухмыльнулся и, не задумываясь, без запинки быстро протараторил: — Шоколад, сосиски, торт «Баттенберг», лимонный шербет, клубничное желе, чипсы и фасоль. — А как насчет рыбы? — поинтересовался Лорд. Морские продукты были его излюбленной пищей. — Я ненавижу рыбу, — скривился Джошуа. Щеки Лорда Гримвальда стали зеленовато-розовыми, и на долю секунды его лицо исказилось от злости, но, взяв себя в руки, он махнул рукой и сказал: — Вы получите все эти вещи, но... — Йохохо! Ухуху! — Джошуа начал скакать по залу, выражая, таким образом, бурный восторг. Грязь от его башмаков летела во все стороны, вызывая раздражение Манфреда. — …но только после того, как ты выполнишь мою просьбу. — Говорите, что у Вас на уме, — грубовато сказала Миссис Тилпин, забыв о вежливости, — я сегодня совсем не выспалась и очень устала. Прихрамывая на правую ногу, она доплелась до ближайшего позолоченного стула и с трудом опустилась на мягкое сиденье, обтянутое бордовым бархатом. Тон Лорда Гримвальда сразу стал деловым и холодным: — Я знаю, что Дагберт постарается спрятать обереги как можно дальше. Тебе просто нужно найти их, мальчик. Где бы они ни находились. Ты — магнит. Талисманы сами притянутся к тебе, даже если они будут на расстоянии двенадцати футов. — Я никогда раньше не работал с золотыми предметами, — засомневался в своих силах Джошуа. — Поверь мне, ты притянешь золото, если сосредоточишься на мысли о нем, если по-настоящему этого захочешь. Насколько я разбираюсь в магнетизме, разум и сила воли играют в нем не последнюю роль. Почему, например, ты ходишь весь в обрывках бумаги, грязи и стружках? Если не хочешь выглядеть замарашкой, подумай об этом, сосредоточься, — Лорд Гримвальд провел рукой по свитеру Джошуа, — и заставь мусор исчезнуть. Мальчик нахмурился, глядя на крошки, но ничего не произошло. — Думаю, мы во всем разобрались, — сказал Повелитель Океанов, — иди и принеси мне обереги, как только сможешь их найти. — Да, сэр, — Джошуа повернулся к своей матери, которая встала и взяла его за руку. — Я зайду к тебе позже, Титания, — обратился к ней Манфред, — хотелось бы узнать твое мнение насчет Оливии Карусел. У нее отрылся дар создания иллюзий. Эта новость вызвала кривую улыбку у Миссис Тилпин: — Правда? — пробормотала она, — наконец-то я смогу немного развлечься и поколдовать в полную силу, — ее черные глаза заблестели от возбуждения. Когда Тилпины выходили, с головы Джошуа слетело несколько бумажек, и его мать, крепко сжав руку сына, с гордостью прошептала: — Ты сделаешь нас богатыми, Джош. Я заработаю на тебе состояние. Манфред подождал, пока они уйдут, и спросил: — Когда же Вы найдете лодку Лайелла Бона? Я бы хотел увидеть, как она пойдет ко дну вместе с пассажирами. — Терпение, мой друг. Сейчас мне нужны обереги Дагберта. Я должен получить их любой ценой, чтобы выжить, а после этого смогу помочь и тебе. Манфреду трудно было поверить в то, что могущественного человека, стоявшего рядом с ним, может одолеть двенадцатилетний мальчик. — Но проклятие есть проклятие, — подумал он про себя, — и с этим не поспоришь. — Я еще не успел рассказать прадеду Иезекиилю последние новости, — сказал Манфред, направляясь к двери, — поднимусь к нему на мансарду прямо сейчас. Ему нравится быть в курсе текущих событий и узнавать обо всем первым. Лорд Гримвальд последовал за Манфредом в коридор: — Должно быть, сейчас время ужина. Надеюсь, ваша кухарка умеет готовить рыбные пироги? — Таких сведений у меня нет, — Манфред закрыл двери Танцевального зала, задвинул засов и запер их на ключ, - — Не хочу, чтобы кто-то испортил Ваш Глобус. Миновав мрачный коридор, они вышли в Главный зал. Как только затихли их шаги, из темного угла вышла маленькая фигурка. Кухарка Дара подслушивала возле дверей Бального зала и не пропустила ни одного слова из того, что они говорили. Она узнала достаточно. Пришло время рассказать о Морском Глобусе друзьям. Ей удалось даже мельком взглянуть на эту ужасную вещь. Дару и Лорда Гримвальда связывало прошлое. Два раза он просил ее выйти за него замуж. Оба раза она отказывалась, и отвергнутый, униженный поклонник решил отомстить: ее родной дом смыла огромная волна и унесла в море всю семью. На глаза женщины навернулись слезы, когда она вспомнила тот страшный день. Вернувшись домой на остров, Дара не нашла ничего, кроме нескольких деревянных досок, покачивающихся на волнах у скалы. — Я не допущу больше ничего подобного, — пробормотала она, поспешно спускаясь на цыпочках в тайный проход, — лучше мальчик, чем мужчина. Что бы ни натворил Дагберт, это не может быть хуже того, что задумал этот омерзительный тип — его отец. Госпожа Кухарка открыла дверь в коридор. Быстро оглядевшись, она пересекла Главный зал и побежала по Портретной галерее к Синей столовой. Оказавшись на месте, она проскользнула на кухню и направилась к чулану для метел. Все ее помощники в выходные не работали, поэтому она могла пользоваться доступом в свою тайную квартиру, не опасаясь, что за ней наблюдают. В глубине кладовки, прикрытая фартуками и полотенцами, находилась небольшая дверь, ведущая в слабо освещенный коридор. Дара поспешила к лестнице, бормоча себе под нос: — Я не должна ему позволить. Я обязана его остановить. За посудным шкафом, стоящим у стены, пряталась еще одна потайная дверь. Она открывалась в уютную комнату, где в старой черной печке мерцали угли. На стенах висели картины, а в старинном комоде стоял фарфоровый сервиз с золотыми узорами. Возле печи находился низкий диван и старое кресло. В кресле сидел высокий, представительный мужчина средних лет с копной седых волос. Доктор Солтуотер, заведующий кафедрой музыки, был другом и союзником Госпожи Кухарки, но лишь недавно она начала доверять ему настолько, что позволила заходить в свою тайную комнату. Теплота и уют помещения контрастировали с холодным, мрачным жильем, которое ему предоставили в академии. Увидев встревоженное лицо Дары, Доктор Солтуотер отложил газету и воскликнул: — В чем дело, Сокровище?