Он помнил, как сердилась Грейс вскоре после их женитьбы, когда он вскакивал после очередного кошмарного сна. – Тело нашли в Темзе. Все газеты писали, что это Потрошитель. Власти подтвердили. Ты хоть разорвись, а тех женщин уже не вернешь. И Кейт Финнеган тоже. Ну почему ты не можешь о нем забыть? В самом деле – почему? Родди и сам стремился забыть. Не хотелось ему видеть в кошмарных снах мертвые глаза Энни Чапман. Не хотелось просыпаться, ощущая в носу запах крови. Не хотелось слышать рыданий Фионы, когда ее убитую мать опускали в землю. Он искренне хотел поверить, что Монтегю Дрюитт – молодой стряпчий, чье тело полиция выловила из Темзы в восемьдесят восьмом, – и был Потрошителем. – Наворотили кучу разной чепухи. Скотланд-Ярд утверждает, что Дрюитт был Потрошителем, только я никогда в это не верил, – сказал Макферсон, словно прочитав мысли Родди. Родди выразительно посмотрел на констебля: – Вот и я не верю. Концы не сходятся. Тот бедняга был совсем свихнутый, но он никого не убивал. Не было у него склонности к насилию. И Уайтчепела он не знал. – Так, как знал Джек… конечно нет. – Или знает, – тихо добавил Родди. Это мнение они разделяли, но высказывали редко. Оба считали, что Джек просто где-то затаился до поры до времени. Каждому в течение этих лет попадались тела задушенных или зарезанных проституток, и всегда появлялся вопрос: не Джек ли руку приложил? Может, Потрошитель научился управлять своими порывами и реже поддавался им? Или освоил новые методы расправы? Начальство изо всех сил старалось замолчать эти убийства. На все предположения следовал неизменный ответ: «Дело закрыто. Потрошитель мертв». – Пожалуй, и нам надо об этом забыть, – сказал Макферсон. – Все равно мы ничего не узнаем, согласны? Спихнуть надо это дело в архив незаконченных дел. Родди кивнул. Незаконченные дела. Об этой стороне полицейской службы ему никто не рассказывал. Как сломить волю преступника, что делать, если один нарвался на целую шайку, – всему этому можно научиться. Но никакая выучка не сделает тебя привычным к незаконченным делам. К тупикам. К поражениям. В молодости Родди отказывался признавать существование незаконченных дел. Нужно проявить больше усердия, и тогда он раскроет каждое дело. Найдет ключ, какую-нибудь мелочь, ускользавшую от внимания, и это поможет поймать вора, растлителя малолетних, убийцу. Годы службы изменили его прежнюю точку зрения. Родди на собственном опыте убедился: порой не сыщешь ни ключей, ни зацепок. Одним преступникам помогал ум, другим просто везло. У Родди долго не было своей семьи, а когда она появилась, кое-что в его привычках тоже поменялось. Вернувшись со службы, он целовал жену, ужинал, укладывал детей спать и старался не думать, что в эту минуту где-то орудуют грабители и разгуливают убийцы, где-то избивают женщин и творят иные злодеяния. В его жизни было много учителей, но все они уступали Джеку. – Двинусь я, – сказал Макферсон. – Пройдусь вокруг Брик-лейн. Красивое местечко. Спокойной ночи, сержант. Желаю благополучно добраться домой. – И вам, Макферсон. Будьте осторожны. Родди зашагал дальше на восток. Идя, он вертел в руках дубинку, глубоко погруженный в события десятилетней давности. В такие вечера, как этот, прошлое особенно напоминало о себе. Оно было таким же реальным, как булыжники под ногами, и таким же горьким, как воздух, которым он дышал. Среди бед той поры было одно светлое пятно: Фионе и Шейми удалось бежать из этого ада и в Америке у них началась совсем другая жизнь. Совсем недавно Родди получил от Фионы письмо. Помимо рождественской открытки, она прислала три фотографии: свою, ее мужа Николаса и Шейми. Фиона превратилась в красивую женщину. Впрочем, она и девчонкой была красавицей. А Шейми уже юноша. Высокий, ладный. Родди был просто счастлив получить ее письмо. Он всегда радовался письмам и снимкам, приходившим от Фионы. Какая же она умница и как здорово устроила свою новую жизнь! Первая среди крупных торговцев чаем, и не где-нибудь, а в Америке! Муж у нее – настоящий джентльмен. Это Родди понял сразу, увидев первый снимок Николаса. Но Фиона писала, что он к ней прекрасно относится и что она его очень любит. Глядя на счастливую, улыбающуюся Фиону, Родди пришел к выводу, что Сомс – более удачная партия для нее, чем Джо Бристоу. Вспоминая, как Джо обошелся с Фионой, Родди и сейчас иногда охватывало раздражение, но его отношение к этому парню изменилось в лучшую сторону. Родди отчетливо помнил, как выглядел Джо, вернувшись из Нью-Йорка. Опустошенный. Казалось, у него вырвали сердце. Джо передал Родди оставшиеся четыре фунта, пообещав быстро выплатить всю сумму. С собой он привез газету с фотографией Фионы и ее мужа и подробным рассказом об обстоятельствах их свадьбы. Вид у Джо был настолько жалким, что Родди повел его в ближайший паб и угостил стаканчиком виски. Через два дня после отплытия Джо Родди получил от Фионы первое письмо, но сказать об этом парню у него не хватило духу. Впоследствии они виделись еще раза два или три, когда Джо приносил остатки долга. В письмах, присылаемых Фионой, она никогда не спрашивала о Джо. Родди тоже не упоминал о нем. К чему бередить старые раны? К чему ей знать про Шихана Котелка, утверждавшего, что она украла деньги Уильяма Бертона? Родди и сам удивлялся столь наглому заявлению. Узнав, куда отправилась Фиона, он перестал опасаться, что Шихан доберется до нее. Фиону Родди знал с детства и в ее честности никогда не сомневался, хотя… Если такое и случилось, Фиона решилась на воровство, побуждаемая отчаянным желанием вырваться из нищеты, беспросветности и горя. Ну и что? Для Бертона эти деньги были сущим пустяком. В каждом письме Родди звал Фиону приехать погостить. Ему очень хотелось увидеть их с Шейми и познакомиться с ее мужем. Она вежливо отклоняла приглашения, ссылаясь на плохое здоровье Николаса, но сама постоянно звала Родди с семьей в Нью-Йорк. Он бы с удовольствием отправился, однако двухнедельное плавание было выше возможностей его желудка. Единственный раз в жизни Родди сел на корабль, когда они с Майклом и Пэдди перебирались из Дублина в Ливерпуль. Все путешествие он провел на палубе, перевешиваясь через перила. Финнеганы над ним потешались. Родди и сейчас усмехнулся, вспомнив то веселое плавание. Пэдди… «Как же мне его недостает!» – подумал Родди. Улыбка погасла. Если бы в тот проклятый вечер Пэдди не согласился подменить ночного сторожа, события пошли бы совсем не так… Они бы и сейчас жили здесь… Пэдди, Кейт, дети. Именно этого и хотел Пэдди – иметь семью и возможность ее содержать. Совсем скромное желание. И такое понятное. Воспоминания оборвались самым неожиданным образом: Родди едва не столкнулся с шедшей навстречу женщиной. Она брела опустив голову. – Извиняюсь, начальник, – пробормотала она. – Не увидела вас в тумане. Мелькнули рыжие волосы. Родди узнал женщину. – Элис? Это ты? – Я, – ответила она и обернулась. – А это вы, сержант? Сегодня плоховато вижу. Родди шумно втянул воздух. – Кто это тебя? – спросил он. – Клиент. – Недавно? – Минувшим вечером. Родди подвел ее к уличному фонарю и осмотрел лицо. Из-за двух синяков глаза Элис превратились в щелочки. В уголке одного запеклась кровь. В ноздрях – тоже. Одна щека напоминала сгнивший фрукт. – Элис, ты знаешь этого мерзавца? – Впервые видела, – покачала она головой. – Я бы вообще с ним не пошла, но он поманил шиллингом. Выглядел как джентльмен. А когда пришли ко мне, совсем спятил. Твердил как заведенный: «Я тебя нашел, я тебя нашел». Начал меня бить. Потом понес какую-то брехню про крыс и наставил на меня нож. Думала, сейчас окочурюсь, но все же сказала ему, что никаких крыс тут нет. Тогда он успокоился. – Тебе бы к врачу сходить. Пусть глаза посмотрит. – Не отказалась бы, начальник. Но у меня ни гроша. Надо будет сходить к вашему человеку возле «Колоколов». Может, даст мне пузырек за так? Хотя бы боль снять. Родди протянул ей шестипенсовик: – Вначале купи себе поесть. Элис попыталась улыбнуться, но поморщилась от боли: – Спасибо, сержант. – Я не шучу. Тебе нужна миска горячего супа. – Поем. Та-ра, начальник. «Черта с два ты поешь супа! – думал Родди, глядя ей вслед. – И к аптекарю ты не пойдешь. Двинешься прямиком в „Колокола“ и все пропьешь». Фигура Элис растворялась в тумане. Если Джек и мертв, то дух Потрошителя продолжает жить на этих убогих улицах. Дух этот живет в садисте, избившем Элис. В бармене, который увидит ее опухшие глаза и обсчитает. В подонках, что могут подстеречь ее по пути домой и обобрать дочиста. Дух Джека жил в голодных, обездоленных проститутках – всех этих Элис, Лиззи и Мэгги, мерзнувших на углах и продававших себя за четыре пенса. Джек расправлялся с проститутками, а Шихан Котелок за жалкие несколько фунтов оставил без крова сорок семей. Теперь его теснит молодой, амбициозный выскочка Сид Мэлоун, которому не терпится превзойти здешнего короля преступного мира. Родди зябко поежился, и не только от холодного тумана. Ему вдруг захотелось поскорее оказаться в своем светлом и веселом доме. Увидеть Грейс, достающую из духовки ужин. Он свернул на север и пошел домой. Туда, где можно ненадолго отдохнуть от незаконченных дел. Глава 59 Николас Сомс, самый известный нью-йоркский галерейщик и любимец здешнего общества, опирался на трость с серебряным набалдашником и с улыбкой смотрел на жену. В этом году исполнится десять лет, как они женаты. Утром она попросила его приехать и посмотреть на ее последнее приобретение. Он исполнил просьбу жены и приехал на набережную, где стояло громадное кирпичное здание фабрики «Тэс-Ти». Однако жена была так поглощена работой, что даже не заметила его появления. – Ник, эта новая машина – просто чудо, – говорила она за завтраком. – Дух захватывает. Ты обязательно должен видеть. Приезжай после ланча. Обещай, что приедешь. И он приехал, хотя ему следовало остаться дома. Нынче малейшие усилия отзывались болью. Вот и сейчас крошечные осколки стекла вонзались ему в сердце. За последние два года состояние его здоровья серьезно ухудшилось, но изрядную часть своего угасания он виртуозно скрывал от Фионы. Правда только огорчила бы ее. Нику хотелось оградить Фиону от всех бед и несчастий. Это было главным его желанием. Она и так успела с лихвой познать горе. Сейчас Фиона стояла в двадцати ярдах от него. Все ее внимание было приковано к шумному механическому устройству. Ник покачал головой. Только его Фи могла назвать эту груду клацающего металла чудом. Ник и понятия не имел о том, что́ это за машина и зачем она нужна. Шумная игрушка обошлась Фионе в астрономическую сумму – пятьдесят тысяч долларов. Сделали ее в Питтсбурге. Фиона утверждала, что машина произведет настоящую революцию в чайной торговле. Ник смотрел на жену, и его улыбка, заключавшая в себе любовь, гордость и удивление, становилась шире. На бледном лице появился легкий румянец. – Ты только погляди на себя! – усмехался Ник. Из дому Фиона уезжала элегантно одетой. Сейчас от ее элегантности не осталось и следа. Модный жакет брошен на стул, словно тряпка. Рукава белой блузки она закатала по локоть; на одном уже чернела жирная полоса смазки. Волосы Фионы растрепались; от неизменного аккуратного пучка на макушке и следа не осталось. Она щелкала пальцами, разговаривая с кем-то по другую сторону машины. Ник видел ее профиль, любуясь живым и энергичным выражением лица. Как же он обожал это лицо! Пока Ник любовался профилем Фионы, машина вдруг пришла в движение. Фиона повернула голову. Ник последовал взглядом за ней и увидел, как из пасти машины выкатываются на конвейерную ленту красные жестяные банки «Тэс-Ти». Схватив первую, Фиона сорвала крышку, затем вытащила полотняный белый мешочек и стала его рассматривать. – Черт бы вас побрал! – закричала она совсем как американка. Фиона проверила второй мешочек, третий, после чего поднесла пальцы к губам и пронзительно свистнула. Машина заскрежетала и остановилась. – Стюарт! – крикнула Фиона. – Они по-прежнему рвутся! Каждый чертов мешочек! Ник удивленно заморгал, когда из-под нагромождения шестеренок, пластин и рычагов показалась голова. То был Стюарт Брайс, правая рука Фионы. Восемь лет назад она переманила его из чайной компании «Миллардс». – Что? – в ответ закричал Стюарт. – Я тебя не слышу! Я от этого чудовища совсем оглох! – Должно быть, из-за натяжения на вальцах! – крикнула Фиона, подавая ему мешочек. Из-под машины раздался второй голос. Лица Ник не видел – только ноги. – Быть того не может! Мы три раза их регулировали! – В таком случае, Данн, отрегулируйте в четвертый! Вы здесь механик, а не я! Ник услышал недовольное фырканье, затем ответ: – Причина совсем не в вальцах, миссис Сомс. В скрепляющем механизме. Его края рвут ткань мешочков. – Края слишком рваные, – покачала головой Фиона. – От скрепляющего механизма остались бы маленькие чистые дырочки. Дело в натяжении, из-за чего муслин не разрезается, а разрывается. Вы собираетесь это исправлять или мне самой? – Хотел бы посмотреть, как у вас это получится. «Опрометчивый шаг, мистер Данн. Вы не знаете мою жену», – подумал Ник. Он взял жакет Фионы, аккуратно повесил на спинку стула, после чего сел, чтобы насладиться зрелищем. Фиона не двигалась с места, сердито косясь на ноги Данна, затем схватила гаечный ключ, заползла под конвейер и добралась до середины машины. Юбка зацепилась за выступающий из половицы гвоздь. Фиона дернула. Юбка треснула. Ник даже вздрогнул. Венецианский шелк, вытканный вручную. Юбка шилась в Париже, в салоне Уорта. Боже мой!