— Со Львом я разговаривал, — заявил я в ответ, — но давить на него в столь личном вопросе не с руки, а на обстоятельную работу не было времени. Очень уж некстати отправили в командировку. — Понимаю, понимаю, — покивал господин Карпинский. — Я рассчитываю на ваше содействие. — Сделаю всё, что в моих силах. И даже сверх того. Я позволил себе беспечную улыбку, в ответ никто не улыбнулся. — Второй момент тоже в некотором роде касается человека из вашего окружения, — произнёс господин Карпинский. — Этот Василий… Он повернулся к племяннице, и Юлия подсказала: — Василий Спиридонович. — Вот-вот. Он ведь служит в комиссариате? Я миг раздумывал над ответом и в результате выбрал наиболее неопределённый вариант. — Возможно. Такой ответ Фёдора Ильича ничуть не смутил, конкретики он требовать не стал, отметил другое: — Вы ведь именно с его помощью помогли выпутаться Юлии из весьма щекотливой ситуации прошлым летом? Я с показной укоризной посмотрел на барышню, та и бровью не повела, спокойно выдержала мой взгляд. — Не готов обсуждать случившееся, — отрезал я. — Бросьте, Пётр… Господин Карпинский явно намеревался получить некое стратегическое преимущество, но мне подобное развитие событий приемлемым отнюдь не представлялось. — Не надо на меня давить, Фёдор Ильич, — попросил я. — Я и без этого открыт для сотрудничества. Переходите сразу к делу. Собеседника такой ответ не порадовал, но виду он не подал, приложился к чашке, потом сказал: — И в самом деле — не суть важно. Что же касается дела… Мне жизненно необходимо установить местонахождение трёх человек. Думаю, ваш… товарищ сможет нам с этим помочь. Я даже не попытался скрыть удивления. — Что мешает подать официальный запрос в компетентные органы? Для человека вашего положения это ничего не стоит! Отвечать на неудобный вопрос Карпинскому определённо не хотелось, но я в разряд его починенных пока что ещё не входил, и ему пришлось снизойти до пояснений: — По ряду причин мне бы не хотелось давать делу официальный ход, — заявил он, вроде как даже с укором посмотрел на племянницу и продолжил: — Что же касается неофициальных просьб, то столичное полицейское управление, а также отделы контрразведок армии, морского и воздушного флотов помочь оказались не в состоянии. И оперчасти пограничного и железнодорожных корпусов никакой полезной информацией тоже не располагают. Вся надежда на республиканский комиссариат, а у меня нет выхода на нужных людей. Просто нет. Я задумчиво покивал и даже выдал многозначительное «угу». Напрямую Карпинский этого не сказал, но он точно желал выяснить, не подверглись ли некие персоны тайному преследованию со стороны комиссариата. Пропали прибывшие в столицу на похороны великого князя монархисты или недосчитались кого-то из учащихся Общества изучения сверхэнергии, раз уж к делу каким-то образом причастен старик Горский? — Так что скажете? — поторопил меня Фёдор Ильич. — Ваш товарищ сможет нам помочь? — Не знаю, — прямо сказал я и поднял ладонь. — Только не надо ворошить прошлое. Как говорится, не будите лихо, пока спит тихо. Могу лишь пообещать, что передам вашу просьбу, не афишируя никаких имён, но результата не гарантирую. И едва ли такого рода услуга будет оказана на безвозмездной основе. — Я готов уплатить любую разумную сумму! — даже подался вперёд Фёдор Ильич. — Но это срочно! — От вас может потребоваться ответная услуга, — счёл нужным предупредить я и развёл руками. — Или не потребуется ничего. Предлагаю не гадать на кофейной гуще. Вечером я всё разузнаю, и лучше будет, если сообщите мне имена интересующих вас персон прямо сейчас. Завтра утром я улетаю в Новинск. Господин Карпинский промокнул платком выступившую на лбу испарину, прикинул что-то в уме и перечислил: — Георгий Ладинский, Василий Новосельский, Ричард Ельский. — Он замолчал и уточнил: — Не будете ничего записывать? — Нет, я запомню, — уверил я собеседника. Тот кивнул, перечислил года и места рождения, подтвердив моё предположение, что последний из этой троицы родился в Айле, куда после Февральской революции эмигрировала его семья. Я допил чай и поднялся на ноги, напоследок пообещав: — Свяжусь с Юлией Сергеевной сразу, как только появится какая-то конкретика. Господин Карпинский кивнул и остался сидеть за столом, а вот Юлия задерживаться в ресторане дольше необходимого оказалась не расположена, она попрощалась с дядей и покинула кабинет одновременно со мной. — Позвони в девять, — шепнула барышня уже в холле. — А лучше сразу приходи. Номер триста пять. — А как же Настенька? — Тебя же утром только присутствие Анатоля смутило? За язык никто не тянул! — выдала Юлия Сергеевна, насмешливо сверкнув своими васильковыми глазами, и скрылась в кабине лифта, предоставив мне воспользоваться лестницей. Альберт Павлович из министерства ещё не вернулся, так что я переоделся в повседневный костюм, а воскресный заранее упаковал в чемодан. Походил по гостиной, взялся и сразу отложил методичку, поглядел в окно. Настроение вдруг сделалось приподнятым. Маета и хандра сгинули без следа, меня переполнил азарт. Ну а как иначе? Я только что общался с представителем клики монархистов в ресторане одной из лучших столичных гостиниц, а вечером навещу его племянницу, и всё это не просто так, всё это по делу. Секретное задание, интриги, флёр тайны. Здорово же! Будто в шпионском кинофильме оказался! Впрочем, долго я на пике воодушевления не продержался, поскольку имелась во всей этой бочке мёда и ложка дёгтя. Обстоятельства могли сложиться таким образом, что придётся вербовать Василя, а мне подводить под монастырь товарища не хотелось просто категорически. Даже ради пользы делу. Кое-как я обуздал эмоции и в ожидании возвращения Альберта Павловича даже немного помедитировал. Куратор появился уже ближе к шести, выспросил у меня подробности встречи с Карпинским и велел непременно встретиться сегодня с Василем, но ни о какой просьбе в разговоре с ним не упоминать. — Попробую свои каналы задействовать, — сказал он, застёгивая воротник свежей сорочки, и предупредил: — Вернусь не раньше полуночи, не теряй. — Не буду, — пообещал я, лелея на вечер известного рода планы. — Как думаете, эта троица из Общества изучения сверхэнергии? — Узнаем, — только и сказал Альберт Павлович. — Но что-то во всём этом есть. Банальной вербовкой на будущее, уж поверь моему чутью, тут и не пахнет. Карпинский, разумеется, такой возможности не упустит и точно держит её в голове, только сейчас его должно было крепенько припечь, раз он стал действовать столь прямолинейно. — Думаете, дело в делёжке политического наследства великого князя? Куратор пожал плечами. — Кто знает? Но лично меня смущает возможное участие в этом деле Горского. Видишь ли, Карпинский и Горский друг друга на дух не переносят. Первый обслуживает интересы эмигрантского сообщества, второй входил в ближний круг Михаила, который представлял дворян, не покинувших пределы республики. Мне сложно представить точку пересечения их интересов. — А если они стали ситуативными союзниками? Против кого могут дружить? Альберт Павлович миг обдумывал моё предположение, затем покачал головой. — Не вижу смысла гадать на кофейной гуще. Думаю, ситуация прояснится, когда мы выясним, кого именно они потеряли. Ладинский, Новосельский, Ельский? — Да, — подтвердил я и даже пожалел, что завтра придётся улететь в Новинск. Впрочем, без меня в этом деле всё равно не обойдётся, а территориальная удалённость проблемой точно не станет — едва ли Юлия Сергеевна надолго в столице задержится. Другое дело, что о срочности её дядюшка определённо не для красного словца упомянул, это может всё предельно осложнить. Ну да с проблемами стоит разбираться по мере их возникновения. Подопрёт — тогда и буду выкручиваться, а пока не до того. — Альберт Павлович, — обратился я к куратору, потом замялся и всё же после недолгих колебаний продолжил: — Получается, первопричина всей этой ситуации с Вдовцом его фиаско с перенастройкой Сутолоки? — Ты знаешь, Петя… Сложно сказать, сломался он под гнётом обстоятельств или проникся тягой к буржуазным ценностям и красивой жизни ещё во время заграничной командировки. — Но исключать такой возможности нельзя, так? — продолжил я гнуть свою линию. — И что же — Сутолока вообще никакого наказания за отклонение от процедуры не понёс? — Ах вот ты к чему! — понимающе протянул Альберт Павлович. — А кто тебе сказал, что он действовал вразрез с процедурой? — Но как же… — Из-за чего попал в опалу Дичок, знаешь? — перебил меня резким вопросом куратор. — Из-за срыва перенастройки Герасима на айлийский источник, разве нет? — И какое отношение к этому срыву имел сотрудник контрольно-ревизионного дивизиона? — усмехнулся Альберт Павлович. — Не всё так просто, Петенька. Не всё так просто. Ты уж не считай наших руководителей самодурами, это тебе может плохую службу в будущем сослужить. Твой Герасим лишь предложил внести изменения в стандартную процедуру перенастройки, дабы выжать из неё максимум возможного, а последнее слово оставалось за его наставниками. Дичок дал заключение о целесообразности проведения эксперимента, Вдовец гарантировал его результат. Они отошли от инструкций из каких-то своих личных интересов и запороли всё дело. Глупо требовать осмотрительности от двадцатилетнего юнца, подобный провал целиком и полностью лежит на совести его кураторов. Я выдавил из себя улыбку. — Напомню, когда в следующий раз пропесочивать станете. Альберт Павлович рассмеялся и потрепал меня по плечу. — Не расстраивайся! Ход мыслей у тебя верный. Продолжай в том же духе. Что ты на меня так смотришь? Не в моих принципах советовать такое, но лучше будет, если у тебя на них что-то будет. Уж извини за каламбур. — Неожиданно.