– На свете есть семь принцев-демонов, но только четырех из них должны бояться Ди Карло: Гнева, Жадности, Зависти и Гордыни. Первый будет жаждать вашей крови, второй захватит сердце, третий украдет душу, а четвертый может отнять жизнь. – Царство Греха, – прошептала Виттория почти благоговейно. – Мальваги – это принцы-демоны, которые бродят по ночам, ищут и крадут души для своего короля – дьявола. Их голод неистов, и он не уймется, пока нечестивых не прогонит рассвет, – продолжала бабушка, медленно покачиваясь в кресле. Дерево скрипело, заглушая шум бури. Мария приглядывала за их работой и следила, чтобы девочки выполнили свою часть уговора. Сестры были погружены в процесс приготовления ужина. – Семь принцев настолько испорчены грехом, что когда являются в наш мир, не могут переносить дневного света и вынуждены выходить на улицу только в темноте. Это проклятье наложила на них Первая Ведьма много лет назад, задолго до того, как люди населили эту землю. – Где сейчас Первая Ведьма? – спросила Эмилия с легким оттенком сомнения в голосе. – Почему ее никто не видит? Бабушка тщательно обдумала свой ответ. – У нее есть на то свои причины, и мы должны их уважать. – А как выглядят принцы-демоны? – спросила Виттория, хотя уже давно знала эту часть наизусть. – Они кажутся людьми, но их черные глаза отсвечивают красным, а кожа тверда, как камень. Ни за что на свете никогда не разговаривайте с ними. Если увидите их, прячьтесь. Стоит только попасть в поле зрения демонов, и они ни перед чем не остановятся. Эти полуночные существа рождены от темноты и лунного света и созданы, чтобы разрушать. Берегите свои сердца. Если дать принцам хоть один шанс, они вырвут их из груди и выпьют вашу кровь. Несмотря на то, что демоны – это бездушные существа, служащие дьяволу и готовые убить любого, близнецы были очарованы темными и таинственными принцами Ада. – Но как мы узнаем, что встретили одного из них? – спросила Виттория. – Что, если мы не будем видеть их глаз? Бабушка колебалась. Девочки и так уже слышали слишком много. Но если древнее пророчество не ошибается, впереди их ждет настоящий кошмар. – Вы почувствуете. Следуя семейным традициям, Мария научила внучек скрываться от людей и от полуночных существ при помощи магии. Каждый год в день рожденья они собирали травы в крошечном садике позади дома и произносили заклинание защиты. Сестры носили амулеты, окропленные святой водой, свежей кладбищенской землей и сверкающими лучами лунного света. Они произносили особые заговоры и не упоминали Мальваги при полной луне. Более того, девочки никогда не снимали корничелло. Оберег Эмилии был сделан из серебра, а Виттории – из золота. Девочкам было запрещено соединять их, чтобы не случилось чего-то страшного. Бабушка объясняла им, что это значило бы заставить луну и солнце одновременно появиться на небе, что повергло бы мир в вечные сумерки. Тогда принцы Ада смогут сбежать из своей огненной тюрьмы, станут убивать и красть души невинных до тех пор, пока весь мир не превратится в пепел, подобный Царству Греха. После того как семья насладилась ужином и тортом, родители близнецов поцеловали их и пожелали спокойной ночи. На следующий день они должны были помогать на оживленной кухне семейного ресторана – их первый настоящий ужин для гостей. Слишком взволнованные, чтобы уснуть, Эмилия и Виттория хихикали, лежа в общей кровати, и размахивали амулетами, словно мечами, притворяясь, что они сражаются с Мальваги. – Когда я вырасту, стану Зеленой Ведьмой, – сказала Эмилия, обняв сестру. – Я буду выращивать разные травы и открою свою тратторию[3]. В моем меню будут магия и лунный свет, как у бабушки. – Лучше, чем у бабушки, – Виттория прижалась к сестре. – А я к тому времени стану королевой и позабочусь о том, чтобы у тебя было все, что захочешь. Однажды ночью они решили сделать кое-что по-настоящему смелое. Около месяца прошло с их восьмого дня рождения, и ужасные предупреждения бабушки Марии казались теперь туманными и полузабытыми. Виттория сняла свой амулет и сунула его сестре с решительным лицом. – Вот, – скомандовала она, – возьми. Поколебавшись всего мгновение, Эмилия стиснула в ладони золотой оберег. Из корничелло внезапно вырвался мерцающий бледно-сиреневый свет. Девочка испугалась настолько, что выронила из рук украшение сестры. Виттория быстро вернула его на место, глядя широко распахнутыми карими глазами на угасающее сияние. Обе молчали то ли от страха, то ли от восхищения. Эмилия согнула руку, стараясь прогнать ощущение покалывания под кожей. Сестра наблюдала за ней из тени. Где-то неподалеку раздался жуткий вой, хотя позже сестры убедили себя, что это был всего лишь ветер. Они никому не рассказали о случившемся и никогда не обсуждали друг с другом ту странную вспышку фиолетового свечения. И уж тем более, не думали посвящать в это бабушку. Так как обе сестры притворились, будто ничего не произошло, Эмилия не сказала Виттории, что кое-что в ней тогда изменилось. С того вечера, стоило ей крепко стиснуть корничелло в ладони и сконцентрироваться, она видела то, что называют аурой: слабое мерцание, окружающее человека. Единственным исключением была она сама и ее сестра. Если Виттория так же получила новый дар, она никогда о нем не упоминала. Этот секрет стал первым из множества тайн, которые сестры хранили друг от друга. Для одной из них он впоследствии оказался смертельным. Один Десять лет спустя Бабушка Мария металась по кухне так, словно выпила в одиночку весь эспрессо в нашем ресторане. Настроение у нее было просто бешеное. Моя сестра опаздывала к ужину, и бабушка увидела в этом плохой знак, особенно учитывая, что Виттория отсутствовала вечером накануне святого дня (да простит ее богиня). Тот факт, что луна была не только полной, но и имела гнилостный желтый цвет, добавляло ее бормотанию предостерегающих интонаций, заслышав которые мой отец обычно запирал все двери. К счастью, в этот момент он и дядя Нино были в зале с ледяной бутылкой лимончелло, разливая гостям напитки. Никто не покидал «Вино и море», не отведав десертного ликера и не узнав чувства полного удовлетворения и расслабления, которые наступают после хорошего ужина. – Издевайтесь надо мной, сколько хотите, но это небезопасно. По улицам бродят демоны, они ищут души, – бабушка нарезала чеснок для креветок, и ее нож буквально летал по старой разделочной доске. Еще чуть-чуть и она отрежет себе палец. – Очень глупо со стороны твоей сестры сегодня выходить из дома. Она остановилась, немедленно переведя внимание на мой маленький амулет в форме рога. Морщины проступили на ее лице около глаз и рта. – На ней хотя бы был ее корничелло, Эмилия? Ты видела? Ответа не требовалось. Мы никогда не снимали свои амулеты, даже чтобы принять ванну. Моя сестра нарушала все правила, кроме этого. Особенно если вспомнить, что случилось, когда нам было по восемь… На секунду я закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Никто по-прежнему не в курсе того, что я могу видеть мерцающую ауру вокруг людей, когда сжимаю оберег в руке. Надеюсь, бабушка никогда об этом не узнает. – Ну, хватит уже! – моя мать закатила глаза и уставилась в потолок, как будто небесная богиня могла немедленно наслать разящие молнии в ответ на ее молитвы. Правда, не знаю, кому из моих родственниц предназначалась бы молния. – Давайте сначала закончим готовить ужин, а потом будем волноваться из-за демонов. Прямо сейчас у нас есть проблема посерьезнее, – она кивком указала на сковородку. – Чеснок подгорает. Бабушка пробормотала что-то непонятное, вроде «если мы не спасем девочек, Николетта, их души окажутся в аду». Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться. – Что-то не так, я чувствую это каждой клеточкой тела. Если Виттория не вернется домой в ближайшее время, сама отправлюсь ее искать. Мальваги не посмеют украсть ее душу, если я буду рядом. Бабушка опустила свой карающий меч в виде кухонного ножа на голову ничего не подозревающей макрели, и она тут же отлетела на пол. Я вздохнула. Голова могла бы нам еще пригодиться. В этот раз Мария действительно вышла из себя. Ведь именно она учила нас, как важно использовать каждую часть животного. Однако, кости нельзя было применять для заклинаний. Эти правила действовали для нас, Ди Карло. Темная магия была строго запрещена. Я подняла рыбью голову и бросила в миску, чтобы позже отдать ее уличным кошкам, прогоняя из головы мрачные мысли. Налив бабушке немного охлажденного вина, я добавила несколько долек апельсина и засахаренную кожуру, чтобы подсластить его. Мгновенно на стекле появились капельки конденсата, напоминающие утреннюю росу. В середине июля в Палермо воздух был раскаленным даже ночами, несмотря на бриз, проникающий через открытые окна. Сейчас на кухне было особенно жарко, хотя даже в холодные месяцы приходилось завязывать волосы наверх, потому что плиты сильно нагревали воздух. «Вино и море», семейная траттория Ди Карло, славилась вкусной едой по всей Сицилии. Каждый вечер все столики были заполнены желающими отведать восхитительных кушаний, приготовленных по бабушкиным рецептам. Независимо от погоды во второй половине дня у нас всегда были очереди. Бабушка говорила, что ее секрет – простые ингредиенты и чуть-чуть магии. И это утверждение было весьма правдивым. – Вот, ба, выпей-ка. Использование магии вне дома не одобрялось, но я прошептала короткое заклинание и, пользуясь тем, что на каменной поверхности скопились капельки конденсата, отправила бокал скользить самостоятельно прямо до места, где стояла бабушка. Она сделала небольшой перерыв, чтобы выпить сладкого красного вина. За ее спиной мама одними губами прошептала мне «спасибо», и я улыбнулась. Не знаю, почему именно сегодня бабушка пришла в такое волнение. В последние несколько недель с тех пор, как мы отпраздновали свой восемнадцатый день рождения, моя близняшка часто отсутствовала вечерами и возвращалась только после заката. Ее бронзовые щеки пылали, а темные глаза светились. Что-то в ней изменилось. Подозреваю, что виноват в этом был один молодой человек с рынка. Доменико Нуччи Младший. Мне как-то попался ее дневник, и я успела прочитать в нем его имя, прежде чем чувство вины охватило меня и заставило вновь затолкать тетрадь в небольшой тайник под досками пола, где Виттория его прятала. Мы жили вместе в одной из комнат нашего маленького тесного домика. К счастью, сестра не заметила моего вмешательства. – Ба, с ней все в порядке, – я передала ей немного петрушки к креветкам. – Говорю же тебе, она, похоже, встречается с мальчишкой Нуччи, который торгует в лавке своей семьи рядом с замком. Сегодня он, наверняка, занят подготовкой к празднику и, уверена, она с ним. Раздает жареные рисовые шарики. Нужно ведь что-то окунать в вино. Но бабушкины страхи, очевидно, никуда не ушли. Я оставила в покое петрушку и крепко ее обняла. – Никакой демон не украдет ее душу и не съест ее сердце, обещаю. Скоро она будет дома. – Надеюсь, однажды ты начнешь принимать всерьез знаки нашей богини, девочка моя. Может быть, когда-нибудь. Но я всю жизнь только и слышала истории о принцах-демонах с красными глазами. Хотя в реальности так и не встретила ни одного и не думаю, что это может произойти. Куда бы ни отправились принцы Ада, похоже, они застряли там надолго. Эти существа пугали меня не больше, чем динозавры, если представить, что они вновь вдруг объявятся и начнут разгуливать по Палермо. Бабушка принялась за креветки, а я улыбнулась, прислушиваясь к звукам стучащих ножей и ложек. Это моя любимая симфония. Она позволяет мне полностью сосредоточиться на радости созидания. В воздухе витал прекрасный аромат чеснока и масла. Приготовление пищи для меня одновременно и магия, и музыка. Хруст ракушек, шипение масла на горячей сковородке, металлическое позвякивание приборов о тарелки. Обожаю проводить время на кухне вместе со своей семьей. Даже не могу себе представить лучший способ провести вечер. «Вино и море» должно было стать моим будущим, наполненным любовью и светом, особенно если получится скопить достаточно денег, чтобы купить соседнее здание и расширить наш семейный бизнес. Там я стала бы экспериментировать с новыми вкусами со всей Италии и однажды создала бы свое собственное меню. Мама лепила фрукты из марципана, негромко бормоча. – Доминико – хороший мальчик. Мне кажется, они с Витторией станут отличной парой. Его мать – очень приятная женщина. Бабушка помахала в воздухе ладонью, испачканной в муке, словно мысль о помолвке с Нуччи пахла хуже, чем улицы соседнего рыбного рынка. – Вот еще! Она слишком молода, чтобы думать о замужестве, а он даже не сицилиец. Мы с мамой одновременно покачали головами. Кажется, ее на самом деле смущали вовсе не тосканские корни потенциального жениха. Дай ей волю, мы бы остались в родительском доме в маленьком квартале Палермо до самой смерти и даже дольше, пока не истлеют наши кости. Бабушка не верила, что кто-то может заботиться о нас не хуже, чем она. Тем более какой-то обычный парень. Доминико не был рожден от ведьмы, как мой отец, поэтому Мария считала, что мы никогда не сможем доверить ему свои секреты. – Но он родился здесь, его мать местная. Думаю, можно считать его сицилийцем, – возразила я. – Ну, хватит ворчать, тебе это совсем не идет. Все мы знаем, какая ты добрая. Бабушка проигнорировала мою не особенно искусную попытку ей польстить. Дед всегда говорил, что она упряма, как ослица. – Сардины выбросились на берег, – провозгласила она, указывая на меня деревянной ложкой. – И даже чайки не стали их есть. Знаешь, что это значит? Дьявол взбаламутил море. Такие знаки нельзя игнорировать. – Довольно, – грозно произнесла моя мать, отодвигая в сторону миндальную пасту. – Прошлой ночью баржа с керосином напоролась на скалы, поэтому погибла рыба. Дьявол тут ни при чем. Бабушка бросила на нее испепеляющий взгляд. – Ты знаешь не хуже, чем я, что это означает, Николетта. Мальваги здесь. Они пришли за жертвами, как и предсказывалось. Ты ведь слышала о найденных телах. Пророчество сбывается. По-твоему, это тоже совпадение? – Тела? – переспросила я изменившимся голосом. – О чем ты говоришь? Бабушка поджала губы. Мама обернулась, снова забыв про свои марципаны. Они обменялись такими многозначительными и тревожными взглядами, что по моему позвоночнику побежали мурашки.