по его подбородку стекает ярко-красная струйка крови. Рэн с ним это сделал. Рядом со мной неловко кашляет Пресли. — Может быть, нам стоит пойти и найти Карину? Я не хочу запутаться в этом дерьме Бунт-Хауса. Это вроде как твоя и её фишка. Я надвигаюсь на Тома, жалея его и ненавидя в равной степени. Парень становится очень, очень бледным. — Что это значит? Люди, как я? — Ну, ты знаешь, — тихо говорит он. — Популярные дети. Члены социальной элиты. Ты... ты такая же, как они. Ярость, которая вращалась вокруг меня, как шар белого, обжигающего жара в моей груди, взрывается, на мгновение разрушая мой разум. Джем неловко бочком пробирается к выходу из группы, крадется прочь, ее глаза прикованы к половицам. Эллиот и Клэй выглядят слишком ошеломленными, чтобы двигаться. — Я не такая, как они, — шиплю я. — Совсем не такая, как они. Как ты можешь так говорить? Ты совсем меня не знаешь. Том опускает салфетку, словно смирившись со своей судьбой. Он знает, что сказал что-то не то. Я в микросекунде от того, чтобы броситься на него, когда появляется Карина в вихре фиолетовой ткани и волос. — Эй! Что случилось, ребята? Джем только что сказала, что здесь вот-вот начнется драка. Я не могу заставить себя посмотреть на нее. — Расскажи ей, что ты сделал, Том. Он моргает. — У меня не было выбора, — стонет он. Дружелюбный тон Карины улетучивается. — Том Петров. Расскажи мне, что ты натворил. 117 Глава 15. ЭЛОДИ — ДЛЯ ЗАПИСИ, это ужасная идея. Ты ведь это знаешь, да? Я хмыкаю, пряча подбородок в воротник куртки. В машине Карины очень холодно. И настроение у нее тоже холодное. Она злится, что ей пришлось оставить своего сэндвич Сэмберга без присмотра у Оскара, но это был ее выбор. — Я же сказала тебе остаться, — ворчу я. — Я могла бы заказать такси. — Водители Убер не везут нас в гору, — ворчит она. — Слишком много титулованных детей из Вульф-Холла блевали на заднем сиденье их машин. Нас занесли в черный список, всех до единого. — Ну, это же чушь собачья. — Нет, ты не смогла бы заказать Убер. Я твой единственный способ, вернуться на этот холм, и я категорически говорю тебе, что это гребаное безумие. — Ты сама сказала, Кэрри. Эти высокомерные ублюдки сегодня вечером в Бостоне. Они вернутся не раньше завтра. Так в чем дело? Они даже не узнают, что мы там были. — Конечно, узнают! Рэн узнает, как только увидит, что твоего телефона нет в его комнате. А что потом? — Точно. Что потом? Он ведь не может прямо заявить, что это кража, да? Он завладел моим имуществом для неизвестных, гнусных целей. Последнее, что он сделает, это скажет кому-нибудь, что я вошла в их драгоценный дом, чтобы забрать то, что по праву принадлежит мне. — Господи, — бормочет Карина сквозь стиснутые зубы. — Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, девочка. Понятия не имеешь, во что ты меня втягиваешь. Ты все еще пьяна. Почему бы нам не подождать до утра, подумать и посмотреть, не сможем ли мы придумать лучший план… — Сейчас я трезва как стеклышко, и ты это прекрасно знаешь. Слушай, я все прекрасно понимаю. На твоем месте я бы тоже не хотела принимать в этом участия. Почему бы тебе просто не высадить меня перед домом и не вернуться на вечеринку? Оставшуюся часть пути я могу пройти пешком. — Две мили, Элли? В середине ночи? По холоду и в темноте? По извилистым, узким дорогам? Тебя же собьет машина. Они даже не увидят тебя, пока не станет слишком поздно. Ну и какой же я тогда буду друг, а? Мне нечего сказать на это. Ну, что я могу сказать? Поход обратно в Вульф-Холл звучит дерьмово. Без преувеличения. И она была бы дерьмовым другом, если бы оставила меня на обочине горной дороги. Я благодарна за то, что Карина обладает полностью функционирующей совестью. Тем не менее, я не хочу ставить ее в компрометирующее положение. Мы сидим в тишине, наблюдая, как два луча фар пронзают темноту подобно мечам света, освещая пятнадцать футов асфальта перед нами. 118