Потянувшись через стол, беру ее за руку и качаю головой. Я даже не знаю что сказать… — И знаешь, что самое худшее? — говорит она, неуверенно смеясь и смахивая непрошеные слезы. — Хуже всего было то, что ему было все равно. Он ничуть не смутился. Не пытался оттолкнуть ее от себя, не подтягивал штаны и не бросился за мной. Он увидел меня, стоящую в дверном проеме, увидел боль и шок в моих глазах... и он, черт возьми, рассмеялся. Он сказал… — Она прочищает горло и глубоко хмурится. — Он сказал: «Похоже, я допустил ошибку в расписании. Можешь вернуться через час? К тому времени я должен быть готов ко второму раунду». — Вау. Какой невероятный мудак. Кто делает что-то подобное? «Любой парень с деньгами, титулом, акцентом и таким именем, как чертов Дэшил?» — предлагает голос у меня в голове. Это кажется таким очевидным постфактум, но я её понимаю. Карина — умная девушка, но такие парни, как Дэшил, умеют манипулировать людьми, когда им этого хочется. Они исключительно талантливы и очень хорошо умеют добиваться того, чего хотят. Тогда это чувствовалось так реально… Я не могу сосчитать, со сколькими парнями, как Дэшил Ловетт, я сталкивалась в своей жизни. Единственная причина, по которой я никогда не поддавалась на их чушь и не давала им то, что они хотели, заключалась в том, что мой отец убил бы меня десять раз подряд, а потом еще несколько. Он позволил мне тусоваться с Леви только потому, что знал, что он гей. Меня никогда не переставало удивлять, что мой отец мог ненавидеть так много людей в такой блестящей и удивительной степени, по самым разным глупым, бессмысленным причинам, но у него никогда не было проблем с тем, что у меня есть друг-гей. — Жаль, что меня тогда здесь не было, — говорю я ей. — Я бы надрала ему задницу за тебя. — Еще есть время, — шутит она, криво улыбаясь сквозь новые слезы. — Ты очень хороший друг. Может быть, если бы ты была здесь, то смогла бы вразумить меня и не дать мне выставить себя такой дурой. — Не говори так. Ты не выставляла себя дурой, ясно? Ты доверилась тому, кто лгал тебе и разбил твое сердце. Это плохо говорит о нем, а не о тебе. Рано или поздно его настигнет карма и в качестве наказания сделает его бесплодным. — Боже. Очень надеюсь, что нет. 53 Черт возьми! Да, что за чертовщина с этими парнями, подкрадывающимися к людям? Мне следовало бы обратить внимание на точное местонахождение Дэшила, тем более, что мы говорим о нем, но я проворонила это. Одетый так, словно он отправился смотреть матч по поло, самодовольный ублюдок прислоняется к стойке, засовывая зубочистку в рот и переводя взгляд с меня на Карину. Его пристальный взгляд останавливается на ней, полный противоречивых эмоций. На секунду мне кажется, что он раскаивается, но потом я вижу жестокий восторг, мелькающий в его голубых глазах, и мне хочется вскочить со своего места и пнуть этого ублюдка прямо в коленную чашечку. — Не мог бы ты отвалить на хрен, — шиплю я. — Это частный разговор. Тебе не рады за этим столом. Дэшил смотрит налево, потом направо, поднимает брови до линии волос. — Прости, mon amour. Я там, за стойкой, занимался своими делами. В чем же это моя вина, если ты говоришь достаточно громко, чтобы разбудить мертвеца и подарить ему стояк? Я услышал что-то об Амалии Гиббонс, стоящей на коленях с чьим-то членом во рту, и потерял всякое чувство приличия. А потом... — он смеется, подняв вверх палец, — ...а потом я вспомнил, что Амалия Гиббонс стояла на коленях передо мной, и мой член был у нее во рту, и все стало очень горячо. Потому что это было действительно веселое время. Очень веселое. Но мне грустно, что ты больше не хочешь играть со мной, Кэрри. Наверное, мне следовало извиниться или что-то в этом роде. Но лучше поздно, чем никогда, верно? Вот дерьмо. Ну и мудак. Джаззи приходит с нашими напитками в самый неподходящий момент. Она что-то напевает себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону, пока ставит перед собой чашку с кофе Карины и раскладывает мои принадлежности для чая. Ее улыбка исчезает, когда она видит, что Карина плакала, и ее щеки все еще мокрые. — Что, во имя всего святого... — она смотрит на меня так, словно я виновата в бедственном положении ее подруги, но потом замечает Дэшила, слоняющегося у стойки, и ее лицо мрачнеет. — О нет. Нет, нет, нет. Я не знаю, кто ты и как тебя зовут, мальчик, но тебе лучше исчезнуть с моих глаз ровно через две секунды, иначе ты пожалеешь, что вообще родился. Дэшил почти мурлычет. — Мэм, я нигилист. Мне на самом деле все равно, буду я жить или умру. Собрать такое количество энергии, которое потребовалось бы, чтобы пожалеть, что