Элоди. Да. Я такую жизнь прожила, что считаю себя ещё девственницей! Я напишу римскому папе. Я получу разрешение. Я выйду замуж в белом, в церкви, в цветках апельсинового дерева. Разыскав платье (настоящие лохмотья), Элоди лихорадочно напяливает его поверх ночной рубашки и, опьянённая бешенством, восклицает… Оно мне очень к лицу, это платье! Адольф. Нелепость. Элоди. Посмотришь! Где фата? (Ищет, вытаскивает из шкафа чёрную вуаль.) Нет. Не траурная — эта подождёт, это после. (С триумфальным видом вынимает белую вуаль.) Вот она! Нетронутая! К счастью, я отказалась раздать её по кускам твоим тупым шаферам! Тогда уже предчувствовала, что она сослужит мне ещё службу! Элоди нацепляет её, втыкая куда попало в голову цветки померанцевого дерева. Она похожа на помешанную. Адольф. Посмотри на себя, ты выглядишь дурно! Элоди (строго). Я себя вижу, будь уверен. Но платье и фата это ещё не всё, что нужно для свадьбы! (Идёт на другую сторону сцены, хватает телефон.) Алло, алло! Мадмуазель! Адольф. Что ты делаешь? Элоди. Видишь — звоню! Мадмуазель, могли бы мне дать, будьте любезны, Пасси, 02–21? Адольф. Кому ты звонишь? Элоди. Тёте! Адольф. В конце концов, ты свободна! Элоди. Надеюсь! Адольф (опять лихорадочно ищет, кричит). Где моя жемчужина? Можешь сказать мне, куда ты засунула мою жемчужину на галстук из серого фая? Элоди (в телефонную трубку). Девицы эти даже не пошевелятся! Жемчужина твоя в верхнем ящике, а из галстука я давным-давно тюрбан сочинила! Аллё, аллё! Пасси, 02–21? Аллё, Норбер? Я вас разбудила? У меня для вас новость. Я выхожу замуж. Да! За кого? Подождите, я перейду с аппаратом в другую комнату… Эта невеста из кошмарного сна выходит с телефоном из комнаты. Адольф (ошеломлённо глядя на неё, пожимает плечами). Умно! И с таким сомнительным вкусом. Мне совершенно наплевать. Гоп-ля! Рука проходит.. Он надевает фрак на ночную рубашку. Покрыв голову цилиндром, Адольф аккуратно натягивает перчатки цвета свежего сливочного масла и, бросив взгляд на часы, быстро выходит. Чёрт! Два часа ночи… я опоздаю в мэрию! Он выходит. Сцена пуста. Это поле битвы. Через некоторое время, держа свою сестрёнку за руку, появляется Тото. Дети, молчаливо всё понимая, смотрят на бойню. Вызывая жалость, они стоят спиной к залу. Помолчав, Тото с сестрой, принимаются подбирать вещи, складывают их в шкаф. Слышно, как они потихоньку поют… Несчастье случилось Мама влюбилась Несчастье, ей-ей… Плоть от плоти встретил папка своей Больше не нравится нашей маме Пьяный от радости папа в панаме На сердце у нас печаль, да-да… С нами случилось беда Несчастье случилось Мама влюбилась Несчастье, ей-ей… Плоть от плоти встретил папка своей Свет на сцене разом гаснет. В темноте раздаётся триумфальный свадебный марш… Свет ослепительно озаряет всю сцену; за тюлем почти не видно декораций. Инструменты звучат отчётливее, слышно, как звенят колокола. Адольф, всё ещё в ночной рубашке, но во фраке и цилиндре, выходит из церкви. Девушка под фатой и в свадебном платье идёт с ним под руку. Слышен лёгкий сбор колокольчиков, крики: «Да здравствуют новобрачная!» Из-за кулис их осыпают рисом. Нелепо облачённые пажами, Тото и Кристина держат шлейф новобрачной. Адольф неторопливо, улыбаясь, выступает с невестой, посылая дружеские приветствия знакомым лицам, которые окружают их с обеих сторон. Разодетая Горничная, встречаясь с ними, осыпает их рисом. Она всё время меняет место. Эта Горничная, по существу, все гости в одном лице. Адольф всё время бросает на неё неловкие взгляды. Девушка. Такая волнительная минута, любовь моя. Адольф (растроганный). И единственная… Девушка. Музыка, благовония и цветы, свечи, растроганные друзья… Адольф (приветствуя и улыбаясь направо-налево, сквозь зубы). Да. Они нас сегодня почти любят… Горничная. Да здравствует новобрачная! Девушка. Так трогательно говорил старый священник, обратил ты внимание, как он был растроган. Во злу препятствие и на всё добро). Вот находка! Думаешь, он это для нас специально придумал? Я уже вижу себя старушкой рядом с тобой. Услада! Горничная (перед носом). Да здравствует новобрачная! Девушка. Какая милая! Из твоих? Адольф (смущаясь). Не знаю. Девушка (отвлекаясь, восклицает в полголоса). Ах, тётя Анна! Шляпа у неё невозможная! Что это? Никак мак? Адольф. Нет. Это вишенки. Дядя Лёня надел все награды, гляди-ка, слёзы на глазах. Девушка. Очи шаферов сверкают, вот-вот пойдут с подружками невесты плясать… довольные… Адольф. Одеты все как хорошо… подобрели и пахнут славно. Девушка. Даже попрошайки приоделись и выстроились на крыльце церкви… ах да свадьба, что за великолепие! Адольф (выходя, растроганный). Да. Следовало бы жениться чаще. Горничная (когда новобрачные выходят, бросает им, улыбаясь, последнюю пригоршню риса). Да здравствует новобрачная! Прежде, чем исчезнуть, Адольф бросает на горничную недоброжелательный взгляд. Под музыку и колокольный звон кортеж проходит в ослепительном свете. Колокола и органная музыка доносятся несколько издалека. Из глубины сцены, под руку с новобрачной, которая накрыта фатой, Адольф идёт в спальную комнату, где, кстати, стоит только загадочная кровать, окружённая чёрными занавесками. Адольф. Наконец-то, мы одни, любовь моя!