Предыдущий ее мужчина не приехал на празднование Нового года (хотя обещал), она сидела над бутылкой праздничного шампанского и горько плакала. Теперь 31 декабря она уехала отмечать очередной Новый год к родственникам, оставив моего знакомого без праздника (хотя еще 30 декабря собирались быть вместе в новогоднюю ночь). Она отомстила… не тому… но какая разница… К знакомому наконец-то вернулся здравый рассудок. Протрезвев после праздников, он понял, что к этой женщине нельзя приближаться даже на милю, иначе конец. Теперь он радуется тому обстоятельству, что не успел купить обручальные кольца, а ведь хотел. А его бывшая любимая принялась обхаживать следующего мужчину. Но это уже другая история, и проблемы другого человека. Впрочем, и со стервами многие могут вполне комфортно сосуществовать. У другого знакомого жена всегда всем недовольно, в довершение к этому чрезвычайно болтлива. Он же спокойно занимается своими делами, читает газеты, сидит в компьютере. Он давно не слушает, что говорит его вторая половина, но утверждает, что ему кажется, чего-то не хватает, когда умолкает жена. Люди разные, и могут сносно существовать змея с крокодилом. Но прежде, чем с головой бросаться в омут любви, хорошо бы заняться оценкой своих возможностей и перспектив, и отвести на это хотя бы с полгода времени. Русские люди скоры не только на любовь. Кстати, любовь за редким исключением, не может длиться вечно, а тем более у нас это чувство чаще всего путается со страстью, сексуальным влечением. На одной страсти что-то прочное не построишь, а терпения вить семейное гнездышко, когда обнажаются недостатки друг друга, хватает не у каждого. Не можем мы понять простую вещь, что не бывает людей без недостатков. Как только начинаются бытовые проблемы, супруги, при малейшем поводе, расстаются. По статистике около 50 % семейных пар разводятся; а что касается модных нынче гражданских браков, то тут партнеры и вовсе тасуются, как карты в колоде. Бывшие супруги надеются, что новые избранник или избранница уж точно будут идеальными, что наученные горьким опытом они точно не ошибутся. Не тут-то было! Каждая следующая «половинка» оказывается хуже предыдущей. По этому поводу есть поговорка: «Первая жена от Бога, вторая от людей, третья от черта». Очередная страсть проходит еще быстрее, чем первая. Супруг начинает замечать, что его «новая» гораздо хуже готовит, чем «старая», и в квартире постоянно беспорядок, а рубашки приходится гладить самому. По статистике, каждый четвертый мужчина после развода вновь сходится с бывшей женой, а каждый третий мечтает это сделать. Но… Когда чувства уступают разуму, чаще всего бывает поздно: его место в супружеской постели занято другим, гордыня мешает признать свои ошибки и попросить прощения. Вот и остается жаловаться на жестокую судьбу и на сложную штуку-жизнь. Оказывается, неправильное отношение русских к браку заложено в далекой истории. Протоиерей Георгий Митрофанов в статье «Семья: идеал и историческая реальность» (http://otechestvoua.org/main/20076/1520.htm) приходит к выводу, что даже биографии святых, на которых воспитывались поколения православных христиан, не дают нам идеала семьи. Прежде всего, выясняется, что женщин, которые посвятили себя семейной жизни и могли бы служить в этом отношении примером, в Святцах удивительно мало: в синодальный период, за два века канонизировали только пять христианок. «Стоит вспомнить имена святых Евфросинии Полоцкой и Евфросинии Суздальской, – рассуждает Митрофанов. – Это немногочисленная плеяда святых монахинь, которые не желали вступать в брак, отторгали себя от семьи. Служение блаженной Ксении, которая была заключена брачными узами, начинается после смерти мужа. Кончина мужа стимулировала ее духовную жизнь. И, пожалуй, единственным исключением из реально существовавших святых христианок, которая была прославлена, хотя большая часть ее жизни прошла в семье, является Иулиания Лазаревская. Но что мы видим в житие? Тяготение семьей, несмотря на наличие детей. Радость от того, что ее муж, неся службу на окраинах России, годами отсутствует дома. А мечтает она только об одном – о служении людям. Вся семейная жизнь проходит в игнорировании мужа, в обращенности не столько на детей, сколько на страждущих, молящих, скорбящих, которым она помогает. Овдовев, она ощущает подлинную возможность реализовать свои духовные таланты в миру. Ее житие подчеркивает, что у поколений наших агиографов идеал Святой женщины не связывался с семьей в такой же степени, в какой это можно сказать о Святых мужах. Есть еще одно исключение, касающееся уже не собственно истории русских Святых, сколько истории русской литературы – повесть о Петре и Февроньи. Несмотря на все усилия историков, до сих пор нельзя говорить о реальных исторических прототипах главных героев, потому что они отсутствуют в летописях. Это единственное произведение, в котором идеал семейной жизни, супружеской жизни утверждается четко и понятно». Русская литература XIX сплошь и рядом описывала семейные отношения. Но годны ли герои признанной всем миром классики для примера и подражания? Георгий Митрофанов прокомментировал некоторые образы: «Для нас идеалом женщины, живущей духовной жизнью, стала почему-то Татьяна Ларина, выросшая в семье, пронизанной дурным английским мистицизмом, гадающая, верящая в вещие сны, ведущая себя неадекватно по отношению к мужчине… Я уже не говорю о тургеневских женщинах, которые или выступают в контексте конфликта с традиционной семьей, или уж если христианки, то только потому, что семейная жизнь не удалась. Гончаровские женщины заслуживают уважения, но они совсем нецерковные или малоцерковные. Постепенно, именно в русской литературе возникает искусительное и опасное противопоставление: подлинности любви вне брака, вне семьи и отсутствие любви в браке, в том самом браке, который был обязателен для всех христиан. Создавая подчас яркие образы женщин, русская художественная литература по сути дела не предлагает нам идеала христианской семьи. В этом отношении даже Достоевский весьма показателен: найдите у него образ христианской семьи. А Лесков? Лесков опять-таки исключение». И, наконец, история Анны Карениной такова, что сам Лев Толстой на середине романа пожалел, что начал работу над ним; в письме к А. Фету классик признается: «Моя Анна надоела мне, как горькая редька». Печальнее было то, что сюжет Толстой взял из реальной жизни. «Этот роман есть строгий, неподкупный суд всему нашему строю жизни», – писал А. Фет. Но если в царской России крестьянская семья, несмотря на некоторые изъяны, вроде бесправного положения женщины, казалась прочным монолитом, то с приходом к власти большевиков, институт брака и вовсе очутился на грани уничтожения. Прежде всего, был принят закон, лишающий церковный брак всякого значения; признавался лишь гражданский брак с простой процедурой – как заключения, так и расторжения. А если не было страха перед Богом, то не было и прочности в таком браке. Некоторые большевистские деятели пошли еще дальше в вопросах семьи. Народный комиссар государственного презрения Александра Коллонтай считала гражданский брак первой ступенью к полной ликвидации семьи в коммунистическом обществе. Еще в 1913 г. в статье «Любовь и новая мораль» (http://www.aquarun.ru/psih/psex/ps3.html) Коллонтай выразила свое отношение к браку: «Прежде всего, общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они не имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора. Как идеал остается моногамный союз, основанный на «большой любви». Но «не бессменный» и застывший. Чем сложнее психика человека, тем неизбежнее «смены». «Конкубинат», или «последовательная моногамия» – такова основная форма брака. Но рядом – целая гамма различных видов любовного общения полов в пределах «эротической дружбы». Коллонтай с восторгом отзывается о женщинах с богатым сексуальным прошлым во внебрачной жизни: «Уже брезжит свет, уже намечаются новые женские типы – так называемых «холостых женщин», для которых сокровища жизни не исчерпываются любовью. В области любовных переживаний они не позволяют жизненным волнам управлять их челноком; у руля опытный кормчий – их закаленная в жизненной борьбе воля. И обывательское восклицание «У нее есть прошлое!» перефразируется холостой женщиной: «У нее нет прошлого – какая чудовищная судьба!» Пусть не скоро еще станут эти женщины явлением обычным, пусть еще не завтра наступит сексуальный порядок – дитя более совершенного социального уклада, – пусть не сразу прекратится затяжной кризис пола, уступая место «морали будущего» дорога найдена, вдали заманчиво светлеет широко раскрытая заповедная дверь…» Затем Коллонтай будет проповедовать моральную распущенность в качестве высокопоставленного государственного деятеля. Свои мысли о свободной пролетарской любви она развила в статье «Дорогу крылатому Эросу!» (1923 г.) (http://politazbuka.info/biblioteka/unsorted/448-dorogu-krylatomu-erosu-pismo-k-trudyascheisya-molodeji.html): «Лицемерная мораль буржуазной культуры беспощадно вырывала перья из пестрых, многоцветных крыльев Эроса, обязывая Эрос посещать лишь «законобрачную пару». Вне супружества буржуазная идеология отводила место только общипанному «бескрылому Эросу» – минутному половому влечению полов в форме купленных (проституции) или краденых ласк (адюльтеру-прелюбодеянию). Мораль рабочего класса, поскольку она уже выкристаллизировалась, напротив, отчетливо отбрасывает внешнюю форму, в которую выливается любовное общение полов. Для классовых задач рабочего класса совершенно безразлично, принимает ли любовь форму длительного и оформленного союза или выражается в виде преходящей связи. Идеология рабочего класса не ставит никаких формальных границ любви… Разумеется, в основе «крылатого Эроса» лежит тоже влечение пола к полу, как и при «Эросе бескрылом», но разница та, что в человеке, испытывающем любовь к другому человеку, пробуждаются и проявляются как раз те свойства души, которые нужны для строителей новой культуры: чуткость, отзывчивость, желание помочь другому. Буржуазная идеология требовала, чтобы все эти свойства человек проявлял по отношению только к избраннице или избраннику сердца, к одному единственному человеку. Пролетарская идеология дорожит главным образом тем, чтобы данные свойства были разбужены и воспитаны в человеке, а проявлялись бы в общении не только с одним избранником сердца, но и при общении со всеми членами коллектива. Безразлично пролетариату также, какие оттенки и грани преобладают в «крылатом Эросе»: нежные ли тона влюбленности, жаркие ли краски страсти или общность или созвучие духа. Важно лишь одно, чтобы при всех этих оттенках в любовь привходили те душевно-духовные элементы, какие служат развитию и закреплению чувства товарищества». Александра Коллонтай обладала даром красноречия, имела определенный литературный талант, а потому ее сумасбродные идеи нашли живой отклик в новом обществе, которое никто не знал, как толком строить. И начали пролетарии жить друг с другом без всяких правил, в рабочих бараках образовывались коммунистические семьи. Было весело, интересно. В этих коллективных семьях начали рождаться дети: неизвестно от кого, и по большому счету никому не нужные. Предвидя ситуацию, Коллонтай при своем наркомате создала Отдел по охране материнства и младенчества и Коллегию по охране и обеспечению материнства и младенчества. Однако эти органы не справлялись со своими обязанностями, и по стране в 20-е годы бродили сотни тысяч беспризорников – плоды новой пролетарской любви. Для чего мы живем? Для чего мы пришли в этот мир? – большинство людей не волнует этот вопрос. Гораздо важнее жить с комфортом; жить, постоянно пытаясь кого-то обмануть: себя, близких, государство, судьбу, время. Смысл жизни видится в том, чтобы брать от нее все, что сможешь унести, при этом не обременять себя философией и не слишком утруждаться. Семья… брак… По нынешнем временам это неактуально; пожили вместе для обоюдного удовольствия, развлеклись сексом и разбежались навстречу новым приключениям. Дети… Зачем эта обуза. Только дополнительные проблемы, трата времени и нервов. Работа… Рабство… – однокоренные слова. Ищем, чтобы работать поменьше, получать побольше. Призвание… Что это такое? Творчество… Это у художников, писателей, композиторов… Отдых… Вот главный кайф. Все работают, чтобы получить денег на поездку в Турцию, Египет. Все с нетерпением ждут отпуска, выходных; а когда покупают календарь, первым делом проверяют: попадают ли праздники на рабочие дни. Учеба… надо бы куда-то поступить, чтобы быть не хуже других. Кое-как заканчиваем техникум, ВУЗ… но какой ужас… придется работать согласно полученной профессии… Иногда, проучившись два курса, бросают… Скучно… Ну, не мое… обходятся как-то без высшего образования. Пенсия… Это замечательно: отдыхаешь, а тебе еще и платят… Скорее бы! Мало, конечно, у нас платят, вот там у них… И все… жизнь прошла. Периодически мы пытаемся стать лучше. Когда по утрам начинает душить кашель, приходит в голову мысль, что надо бросить курить. Мы не притрагиваемся к сигаретам суток трое, кашель не беспокоит, и с ним уходят добрые намерения, а привычки возвращаются – до следующего приступа. Мы пьем, прелюбодействуем, ежедневно неумеренны в еде, мы губим сами себя – не оттого, что мы не любим жизнь, а потому, что слабы. Ученые утверждают, что тело способно прожить 150 лет, но всегда умирают раньше. Пенсионный возраст как раз и учитывает человеческую глупость. Его планка поднимается, как только общество начинает умнеть и жить дольше. Можно смысл жизни искать в заумных философских трактатах, но можно пытаться найти самому, на ощупь. Собственно, мы и не привыкли учиться на чужих ошибках, а предпочитаем на собственных. Пожалуй, это правильно, потому что чужая боль, чужое поражение всегда останутся чужими. Только собственную неудачу мы сможем оценить в полной мере. Не факт, что мы отыщем смысл нашей жизни в умных книгах, потому что нет общего для всех рецепта, а еще: плохой учитель преподносит истину, а хороший учит ее находить. И это так скучно: читать умные книги, напрягать свой ум, чтобы понять… Хотя… Умные книги не должны быть скучными. Существует мнение, что если ученый не может объяснить суть своего открытия так, чтобы поняла домработница, значит его изобретение бессмысленно. Посему, мы сами должны найти свой правильный путь в жизни, но прежде надо научиться осмысливать свои поступки, в общем, думать. Если чувствуешь постоянную неудовлетворенность – однозначно надо что-то менять в жизни, значит, живешь неправильно, значит, занимаешься не тем, значит нужно поменять работу, профессию, искать то дело, которое лучше всего получается, которое нравится вам и приносит пользу обществу. Мы желаем счастья вам! Каждый из нас получал открытки ко Дню рождения и к прочим праздникам; в их тексте непременно присутствовало пожелание счастья. Мы настолько привыкли читать и писать эти ни к чему не обязывающие строки, что перестали обращать на них внимание. Великое счастье превратилось в формальность. Пишущий, конечно же, не имеет никакого отношения к процессу распределения счастья, не может повлиять никаким образом на нашу жизнь, – разве что, самим фактом отправления открытки он выражает свое доброе отношение к адресату. Тем не менее, мы ждем и надеемся, что счастье и удача откуда-то свалятся на нашу голову. Их кто-то должен нам дать: Бог, правительство, популярная лотерея, администрация предприятия, – но себе почему-то в этом процессе мы отводим мизерную роль получателя счастья. Как будто ничего в этом мире от нас не зависит, – этакий непонятный фатализм, тем более непонятный, что к Богу мы относимся скептически; после 70 лет тотального безбожия сомнительно, что в недалеком будущем библейские законы будут уважаться больше, чем Уголовный Кодекс. Мы по-прежнему ругаем бессовестных олигархов, разграбивших страну, отнявших у нас чего-то такого, что нам никогда не принадлежало. Мы превращаем в ад свою семейную жизнь, потому что муж или жена не оправдали надежд и… хотим, требуем счастья. Но простая вещь нам снова недоступна: нужно самому стать счастливым и стараться подарить кому-то (по крайней мере, самым близким людям) счастье, и тогда оно придет, и будет оставаться с нами всегда. Прежде чем искать мужа или жену без изъянов и недостатков, необходимо самому или самой избавиться от плохих мыслей, привычек, пороков. Мы не верим в Высшие силы, не хотим ничего предпринять для собственного благополучия и с удивительным упорством ждем подарков судьбы. А ведь быть счастливым – это одновременно и просто, и великая наука, учиться которой необходимо всю жизнь. Философы древности советовали познавать себя; именно в человеческой сущности, в наших мыслях и поступках кроются причины наших побед и неудач. Каждый предлагал свою модель идеального счастливого человека – по одной версии человек должен испытать все наслаждения жизни, по другой, напротив, должен отказываться от всех благ цивилизации. Но путь достижения всеобщего счастья философы видят общий для всех; он в непрерывном развитии человека, в его стремлении к познанию. «Кто говорит, что заниматься философией еще рано или уже поздно, подобен тому, кто говорит, будто быть счастливым еще рано или уже поздно», – утверждает Эпикур. Не желай и не делай зла другому, и не получишь его сам – это правило действовало задолго до рождения Иисуса Христа. «Люди обижают друг друга или из ненависти, или из зависти, или из презрения; но мудрец с помощью разума становится выше всего, – утверждает наш старый знакомый Эпикур. – Раз достигнув мудрости, он уже не сможет впасть в противоположное состояние, даже притворно… Даже под пыткою мудрец счастлив. Он один способен к благодарности, которую выражает в добрых словах о друзьях, как присутствующих, так и отсутствующих». Казалось бы, какая мелочь: сказать доброе слово о друге. Не принизил ли Эпикур своего мудреца? Но в сегодняшнем мире услышать похвальное слово – большая редкость, а говорить друг о друге гадости – в порядке вещей. Более того, это желаемо и требуемо народом; целая индустрия собирает грязь и сплетни об известных людях (и не очень) и мутным потоком льет их в мир через иллюстрированные журналы, телеэкран, Интернет. Если бы люди знали, что только глупцы могут себе позволить поливать грязью других, то мир стал бы намного чище. Во время дружеских вечеринок перемывать косточки ближних самое время. Но вот, однажды, после традиционных тостов «За здоровье!», «За любовь!», прозвучало необычное: «За тех, кто скажет о нас хорошее, когда нас нет рядом!» И замолчали самые язвительные критики, им стало неудобно изощряться в оскорблениях в адрес тех, кто не может ответить. Людям становится хорошо, когда они находят у других что-то плохое. Каждый человек считает себя хорошим, заслуживающим милости Бога, а окружающие его люди, которые не считают его идеальным, должны получить Божью кару. Такое извращенное понятие о счастье и справедливости бытует сейчас, но таким оно было и несколько тысячелетий назад. Эпикур призывает почитать богов, но его возмущает наглая эксплуатация небесной воли: «Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает мнение толпы о богах, – ибо высказывания толпы о богах – это не предвосхищения, а домыслы, и притом ложные. Именно в них утверждается, будто боги посылают дурным людям великий вред, а хорошим – пользу: ведь люди привыкли к собственным достоинствам и к подобным себе относятся хорошо, а все, что не таково, считают чуждым». Добродетель и доблесть – то, чем обязан обладать, по мнению философов, идеальный грек. Он должен быть мужественным, сильным, выносливым, образованным, учтивым; стремиться к славе, к общественной пользе. И еще… важно не потерять чувства меры: «Ничего слишком!» – восклицает Солон Афинский. И уж отнюдь не с туго набитым кошельком связывали счастье греки. Отец истории, Геродот, повествует о том, как философ Солон посетил самого богатого правителя древности – лидийского царя Креза. Философу показали бесчисленные сокровищницы и богатства царя, и после этого Крез поинтересовался: встречал ли Солон счастливейшего на земле человека? Лидиец надеялся услышать свое имя, но просчитался. – Да, царь, я видел самого счастливого человека, – невозмутимо произнес Солон. – Это – афинянин Телл. Крез очень удивился, услышав совершенно безвестное имя и потребовал разъяснений: – Почему же ты считаешь Телла самым счастливым? Солон ответил: – Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь. Со временем, греки позабыли истинные ценности, увлеклись созданием прекрасных статуй, картин, богатых домов и утвари; эллины занялись торговлей и постигли прочие способы добывания денег. Они добились невероятных успехов, ныне мы восхищаемся творениями их рук и ума, но в пылу создания совершеннейших произведений, они забывали совершенствовать свою душу, забывали впитывать словно губка учения своих лучших умов, запамятовали о доблести и добродетели. И счастье заслуженно изменило грекам: эллинов сделали слугами грубые мужественные римляне. Греческая философия также стала трофеем завоевателей; она долгое время учила их высшей добродетели Аристотеля: деятельности во имя сограждан, на благо государства.