Часть 1 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
выставил на торги «Вайт». Они через дорогу… Не буду вас больше задерживать.
- Ну нет так нет, - миролюбиво прокомментировал незнакомец, словно не услышав её последней фразы. - Тогда покажите то, что есть. Марию Васильеву, например.
Александра взглянула на него с недоверием:
- Вы хорошо знаете творчество этой художницы?
- Совсем не знаю. Но по фотографии работа показалась мне очень интересной.
«Если скажу ему, что это одна из лучших работ в моём каталоге, буду выглядеть как дешевая торговка», - подумала она и, отказавшись от этой идеи, осторожно повела визитера вдоль зала, ещё во многом напоминавшего собой строительную площадку - повсюду валялись лампы, коробки, повесочные крючки, шнуры, молотки, мотки веревок, изоленты и многое прочее. Незнакомец, казалось, оглядывал окружающее с любопытством.
- Вот она. - Добравшись наконец до нужной панели, Александра нагнулась и подняла картину повыше, отметив про себя, что приходится своёму позднему посетителю по плечо. «Надо же, какой он всё-таки высокий», - мелькнула мысль. Стоя совсем рядом, ей пришлось неудобно задрать голову вверх.
Гость некоторое время рассматривал полотно, потом перевел взгляд на Александру.
- Расскажите мне о художнице, - попросил он.
Александра попыталась собраться с мыслями после всех сегодняшних треволнений.
- Васильева - художница-эмигрантка, поселившаяся в Париже ещё в самом конце девятнадцатого века… Не любила Россию, - зачем-то добавила она.
- Как и вы, - вскользь прокомментировал незнакомец.
Она метнула на него недоумевающий взгляд, но гость, казалось, снова погрузился в созерцание картины.
Александра продолжила:
- Это автопортрет.
- А справа от неё в терновом венце?…
- Модильяни. Она его очень любила.
- У них что, был роман? - Незнакомец чуть было не зевнул.
- Нет, романа у них не было. - Александра начала раздражаться. - Васильева была лесбиянкой. Она вообще мужчин не воспринимала, но она любила и ценила талантливых художников, какого бы полу они ни были.
Почему-то ей показалось, что он сейчас опять вставит своё дурацкое «как и вы». Но посетитель молчал.
Чуть успокоившись, она продолжила:
- Она по натуре была великим экспериментатором. Работала с деревом, пластмассой, металлом. Делала вещи из керамики, шила кукол, то есть творила свой мир из всего, что было под рукой.
Гость, казалось, внимательно слушал. Александра приободрилась:
- Васильева происходила из богатой дворянской семьи и, как люди, воспитанные в роскоши, очень легко расставалась с деньгами. Всю жизнь. Пока была обеспечена, кормила всю богемную братию, держала благотворительную столовую во время Первой мировой войны. В революцию семья, естественно, потеряла все. Но нищету свою художница переносила с достоинством, подрабатывала как могла, причем искусству не изменяла - иногда доходило до того, что совсем есть нечего было, и тогда она выходила на улицу, раскладывала свои иконки на тротуаре, сама садилась подле них и продавала прохожим за копейки. У меня на аукционе будет одна её икона. Хотите, покажу?
- Хочу.
Александра поставила картину на прежнее место и подала ему небольшую работу в простой деревянной раме.
- Не похоже на икону, - проронил посетитель.
Она вслед за ним посмотрела на простой женский лик с двумя голубками, словно рожками, над головой.
- Что это за материал? - тем временем поинтересовался он.
- Фольга, наклеенная на картон.
- Так почему вы называете это иконкой?
Она пожала плечами. Объяснять не хотелось.
- И всё-таки? - настаивал незнакомец.
- Понимаете, от этой работы исходит особая энергия. Энергия любви. Как от иконы.
- От многих работ исходит энергия, - возразил посетитель. - Совсем не обязательно при этом называть любую художественную фантазию конкретным христианским термином.
Она пожала плечами:
- Буддисты создают свои святые символы из песка, строго по канонам, и в процессе создания образ навсегда впечатывается им в душу. Затем песочную мандалу сметают в чашу особым образом, но в душе она запечатлевается и живет. - Она подняла на него глаза. - Так что мне кажется, что ни материал, ни техника не важны.
- И что же, по-вашему, важно? - На лице посетителя появилась заинтересованность.
Неожиданно она увидела бегущего к ней Джонатана; вид у него был испуганно-радостный.
- Александра, я все починил, - запыхавшись, затараторил он, не дожидаясь её вопроса.
- Молодец, - устало проговорила она. - А теперь идите домой.
Тут только Джонатан заметил незнакомца, выдав глубокий удивленный вздох.
- Пожалуй, и мне пора, - заметил загадочный посетитель, - спасибо за экскурсию.
Он отдал Александре икону, развернулся и уверенно пошел к выходу, словно бы и не уменьшаясь при этом в размере. Наконец он свернул за панель и окончательно скрылся из виду.
Александра потерла глаза. Спать хотелось невыносимо.
Но беспокойство, не покидавшее её с того момента, как она увидела «Меркурий» в вайтовском каталоге, внезапно усилилось. Неужели правда, неужели в гостиной княгини Оболенской действительно висел настоящий «Бриг «Меркурий», не копия, как убеждал её Макс, и она разминулась с картиной всего на несколько дней? Неужели Оболенская в конце концов отдала его на продажу «Вайту»? Оставалось только запастись терпением - тем более что ждать придется совсем недолго. До завтра.
ГЛАВА 9
Прием у «Вайта»
Взглянув в окно, Александра поежилась. Настоящий ураган.
Джонатан громко вздохнул и осторожно завозился, как большой верный пес. Выставку они закрыли ровно в восемнадцать часов, и в большом, все ещё парадно освещенном зале они оставались теперь вдвоем.
- Ну и погодка, - задумчиво произнес он. - Как говорится, все черти сегодня сбежали из ада.
Александра, сидя на подоконнике, поболтала ногой. При Джонатане она могла расслабиться.
- All hell broke loose, - повторила она за ним по-английски. - Слава богу, мне только сквер перебежать.
Но, несмотря на высказанный оптимизм, вставать и идти к «Вайту» на прием мучительно не хотелось. И дело тут было не только в погоде.
Джонатан выдохнул из легких что-то похожее на сомнение. Потом поднялся из-за стола у входа в зал, где он весь день занимал позицию глухой обороны, и привычно предложил:
- Чай принести?
Она кивнула и снова отвернулась к окну. Вот и наступил он, первый день выставки. Завершающий этап. Несмотря на всю суету и нервотрепку, открылись они ровно в назначенное время, в час дня. В этот же час, минута в минуту, подъехал Макс.
Он внимательно осмотрел с ней всю экспозицию, одобрил и отбыл в гостиницу отдохнуть и переодеться к приему у «Вайта».
На выставку сегодня зашло три человека, но так и должно было быть: сегодня все у «Вайта», а завтра - у неё.
- Опять опаздываете, - неодобрительно пробормотал Джонатан, ставя перед ней чашку чая.
- Что значит «опять»? - притворно рассердилась она на ассистента и украдкой взглянула на часы. - Десять минут седьмого, ничего себе опоздание. - И добавила по-русски, благо русский он хорошо понимал: - Поговори у меня ещё.
Но Джонатан, проигнорировав угрозу в её голосе, красноречиво хмыкнул, изящно расширив тонкие ноздри. Отчасти он был прав; к тому же в последнее время Александра значительно повысила личное потребление алкоголя. Умом она понимала, что перед аукционом надо быть предельно дисциплинированной, вести здоровый образ жизни и заботиться о сохранении энергии. На деле же получалось совсем другое: от постоянного стресса и нехватки времени она окончательно забросила спортзал, ела на бегу, пила за шестерых да ещё и перешла с «Монтекристо» номер 5 на «Монтекристо» номер 2, нанося значительный удар по здоровью. По утрам от крепкого табака кружилась голова и было сухо во рту, но по вечерам после долгого утомительного дня она просто не могла отказать себе в удовольствии закурить превосходную сигару. А вчера ещё как идиотка уселась смотреть перед сном «Ночной дозор» и просидела на полу с бокалом вина до трех утра. Ничего глупее и безответственнее представить себе было нельзя. Но иначе справиться с нервами она не смогла, срок аукциона неумолимо приближался.
К тому же по утрам после трех чашек чая, заботливо принесенных ей всеведущим Джонатаном, она на удивление быстро приходила в себя. Нервная энергия кипела в ней, и казалось, во сне она практически уже не нуждается.
«Все-таки есть в Джонатане что-то успокаивающее, - подумала Александра. - Несмотря на всю его нелепость, добровольно никогда бы с ним не рассталась».
Джонатан вернулся на свой форпост у входа и снова взялся листать вайтовский каталог.
- Александра, скажите, а Айвазовский повторял свои работы?
book-ads2Перейти к странице: