Эх, как жаль, что меня поймали с поличным. Если бы не объелся и не уснул на полке с колбасой, мог бы почаще туда наведываться. Деликатесов там видимо-невидимо, хозяева магазина и не заметили бы, что ночью к ним кто-то в гости захаживает. Тем временем мы подъехали к шлагбауму перед въездом в театр. Припарковав машину на стоянке, Павел Сергеевич забрал с заднего сиденья сумку, затем открыл для меня дверь. – Выходи, акотёр-гурман, – усмехнулся он. – Думаю, ты не голодный, так что вперёд на репетицию. К обеду уже все сотрудники театра знали, что меня поймали на воровстве. При виде меня никто не мог сдержать улыбок и не прокомментировать мой поступок, за редким исключением. В основном все спрашивали: «Сократ, ну как, деликатесы вкусные были?» или «Кот, тебе что больше понравилось – мясцо или колбаска?» Я же не дурак и прекрасно понимал – люди подшучивают надо мной. Хотя, мне кажется, все они немного завидовали, ведь не каждому дано оказаться в пустом магазине, где отсутствуют продавцы, и брать всё что душе угодно, при этом ещё и не платить. Получается же настоящий коммунизм. Позже Хичкок подтвердил мои мысли. Во время репетиции, пока Ирма и Глеб прогоняли монологи и диалоги, а мы отдыхали, лёжа на своих сценических местах, он вздохнул и, мечтательно закатив глаза, признался: – Эх, завидую я тебе, Сократ. Я бы тоже хотел оказаться в том магазине один. Однажды с Ирмой заходил туда. Клянусь, чуть не умер от запахов. Представляю, сколько всего вкусного ты попробовал. Хоть бы кусочек чего-нибудь принёс мне. – Я думал об этом, но в этот раз не получилось, – сказал я, – арестовали меня. Вечером, после всех репетиций, когда Ирма привела нас к сержанту на ночлег, я спросил у Тарантино: – Почему ты не рассказывал мне о своих похождениях? Если бы я знал, что тебя ловили в магазине, может быть, не полез бы туда. – Сократ, это было так давно, – вздохнул тот и, закатив глаза, продолжил: – Я тогда был совсем юным и глупым котом. Как вспомню, до сих пор стыдно, чуть жилья не лишился из-за какого-то куска колбасы. Вычеркнул этот неприятный эпизод из своей памяти и, если бы не случай с тобой, возможно, я бы о нём никогда не вспомнил. Старый я стал, память уже не та. Ага, видел я, как этот «старичок» бежал на свидание. Кстати, со всеми этими магазинными баталиями я совершенно забыл о наряде вне очереди. Чувствую, нам с Тарантино предстоит «жаркая» ночка. Глава 13 Как я и предполагал, в ту ночь нам с котом пришлось несладко. Затворив двери за последним сотрудником, Захар вернулся в помещение охраны. Он остановился в дверях, загородив собой весь проход. Ей-богу со стороны это выглядело, будто вход в пещеру задвинули огромным камнем. Уперев руки в боки, он нахмурил брови и грозно посмотрел на нас. Мы все втроём сидели на полу перед топчаном, прижавшись друг к другу. Не знаю, как у Хичкока и Тарантино, лично у меня от его взгляда шерсть встала дыбом. – Коты, в шеренгу по одному стано-о-овись! – грозно приказал он. – Тарантино, ты первый, космонавт за тобой. Я сидел неподвижно как статуя, ни жив ни мёртв. – Сократ, ты чего застыл? – спросил Тарантино и посоветовал: – От греха подальше лучше выполни команду, а то будет ещё хуже. Он подошёл к охраннику и остановился перед ним. Ещё пару секунд я сидел в замешательстве: поди, не каждый день имею дело с сержантами. – Становись за мной, – шикнул кот, обернувшись на меня. Я тряхнул головой, отгоняя ужасные мысли, крутившиеся у меня в голове. Моё воображение нарисовало леденящую душу картинку – солдафон сажает меня в железную клетку и опускает в тёмный холодный подвал. Оставляет там навечно без корма, и никто не приходит мне на помощь, потому как ни одна живая душа не знает, где я нахожусь. Взглянув в этот момент на Захара, я заметил, как в уголках его глаз плясали едва заметные смешинки, если, конечно, я не приписывал ему нечто, что мне померещилось. Я собрался духом и встал за Тарантино. – Так-то лучше, – ухмыльнулся сержант и спросил: – Наглые коты, вы думали, сможете избежать наказания? – Стальмаков погрозил указательным пальцем. – Со мной этот номер не пройдёт. От этих слов мне стало ещё страшнее. Я приготовился к наихудшему развитию сюжета. – Тарантино, в сторону подвала шаго-о-омарш, – снова поступила команда. Охранник освободил проход, пропуская нас вперёд. Наше мини-отделение двинулось в нужном направлении, замыкал строй Захар. Кот прошёл через фойе, дошёл до буфета, обогнул барную стойку и остановился перед дверью, что вела в служебное помещение. Конвоир толкнул её рукой, и мы оказались в комнате, по периметру которой стояли стеллажи, заставленные всевозможными коробками, банками, склянками, посудой и прочей хозяйственной утварью. В конце помещения была ещё одна дверь. Когда Стальмаков открыл её, мы увидели лестницу. – Тарантино, вниз шаго-о-омарш, – снова раздался приказ. Я вот не пойму, неужели нельзя нормально разговаривать, обязательно применять эти командирские кричалки? После общения с Захаром я стал мало-мальски понимать, что такое армия. Наверняка там тоже везде строем ходят. Аккуратно ступая, кот начал спускаться по лестнице, я – следом за ним, а за мной – Захар. Спустя несколько секунд мы уже были в холодном подвальном помещении, где тоже повсюду стояли коробки, банки и прочий хлам. Неужели начинают сбываться мои самые страшные предположения? – Два кота в театре, а мыши чуть ли не по головам уже ходят, – сказал командир. Он достал из брюк телефон и острым лучом фонарика осветил тёмное помещение. Заметив выключатель, зажёг свет. – Тарантино, буфетчица жалуется на тебя. Говорит, ты совсем перестал мышей ловить. – Стальмаков расхаживал по подвалу, заглядывая в коробки, под полки, будто что-то искал. – Теперь вас двое, а мыши как были, так и остались. Коты, ваша прямая обязанность – освобождать театр от грызунов. Так что объявляю вам по наряду вне очереди. Ваша задача заключается в следующем – поймать как минимум по одному мышу. Всё понятно? – Он вопросительно посмотрел на нас. Нет, так дело не пойдёт! Я не подписывался работать в театре мышеловом, я сюда пришёл служить акотёром. – Мяу! – возмущённо воскликнул я. – Философ, не возмущайся, – усмехнулся Захар. – Здесь тебе не космос, тут полно мышей, и их нужно истреблять, иначе они скоро и нас съедят. Хм, на орбите тоже было полно мышей, только я их там не ловил, а дружил с ними и с тех пор дал себе зарок: никакой охоты, так что хоть всю жизнь держите меня в этом подвале, но от своего слова не отступлю. – Вернусь через пару часов, – сообщил сержант, направляясь к выходу, – если ничего не поймаете, то будете сидеть здесь до утра. Он потушил свет и, освещая фонариком лестницу, поднялся вверх. – Удачной охоты, – пожелал сержант, закрывая за собой дверь нашей камеры. Я осмотрелся в кромешной темноте, мои уши превратились в локаторы, улавливая каждый звук. – По его словам, я должен трудиться до гробовой доски, – возмутился Тарантино, глядя на дверь, за которой только что скрылся наш конвоир. – Между прочим, я двенадцать лет отработал на театр и теперь нахожусь на заслуженном отдыхе. Так что, Сократ, придётся тебе отбросить все свои предрассудки и поймать пару мышей. – Нет, нет, нет, – отчаянно замотал я головой. – Даже не думай. – Он же нас отсюда не выпустит. – Кот недоумённо посмотрел на меня. – Ну и пусть, – промолвил я, – уж лучше буду здесь всю жизнь сидеть, но лапу не подниму на беззащитных животных. – Ты спятил? – Тарантино посмотрел на меня так, словно у меня бивни выросли, и с сомнением спросил: – Неужели и правда космос так на тебя подействовал? – Хочешь верь, хочешь нет, но это так, – сказал я. – Слушай, а может быть, ты просто до такой степени изнеженный человеческой любовью кот, что не умеешь охотиться? – спросил он. – Да всё я умею, – возразил я и вспомнил: – Раньше не только мышей ловил, но и птичек, а порой даже рыбу. – Как же нам быть? – задумчиво спросил кот и добавил: – Отсюда никак не выбраться, разве только через дверь. – Что поделаешь, придётся ждать до утра. Режиссёр ведь не начнёт репетицию без меня, – самоуверенно заявил я. Запрыгнув на полку я устроился на какой-то коробке, не сидеть же на холодном полу. Тарантино уселся рядом со мной, то и дело тяжело вздыхая. – Нет, однозначно, в следующую его смену надо делать лапы, иначе опять придётся здесь торчать, – сказал Тарантино. – Хорошо тебе, Сократ, после премьеры уедешь домой, а мне с ним воевать до тех пор, пока либо я не помру, либо он с работы не уволится. Несмотря на жуткий холод, я всё же умудрился задремать. Не знаю, сколько прошло времени. Вдруг сквозь сон я услышал в углу под лестницей тихий шорох. Этот звук не перепутаешь ни с чем, всё мое нутро подсказывало – там скребётся мышка. Я приоткрыл один глаз и увидел, как Тарантино сгруппировался и, несмотря на пенсионный возраст, явно приготовился к нападению. По всей видимости, у кота сработал инстинкт охотника, чего нельзя сказать обо мне. Я был спокоен, как сытый удав. Честно сказать, в тот момент я испугался не на шутку. Неужели я никогда не буду прежним, ведь раньше я был настоящим охотником. Кот неслышно спрыгнул на пол, ступая на мягких лапах, подкрался к лестнице и притаился. Увидев, как его тело выпрямилось в полёте, я зажмурился и услышал писк, который тут же смолк. Как же мне было жаль мышонка. Если бы мог, непременно заплакал бы в тот момент. Ей-богу, со мной что-то не так. Не может нормальный кот так реагировать на мышиную охоту. Спустя время раздался ещё один глухой писк. Тарантино по очереди отнёс к дверям трофеи и с чувством выполненного долга вернулся на полку. – Не такой уж я и старый, – ухмыльнулся он. Уже через некоторое время надзиратель выпустил нас из каземата, и мы шагали в помещение охраны в сопровождении Захара. За отлично выполненный наряд вне очереди сержант угостил нас вкусным паштетом. Он, конечно же, не догадывался, что к поимке мышей я не имею никакого отношения. – Молодцы, коты. Объявляю вам благодарность, – сказал он и облизал нож, которым только что выкладывал в наши тарелки из банки паштет. Я вот не пойму, многие люди питаются едой для котов? Может быть, она им кажется настолько вкусной, что не хватает сил удержаться от соблазна попробовать её? Или им всё равно, что есть? Той ночью, засыпая в гардеробе на соседней полке напротив Тарантино, я думал о том, что, по идее, должен был сказать коту спасибо, но вспомнив, какую услугу он мне оказал, у меня язык не поворачивался произнести слово благодарности. Надо отдать должное Тарантино, он ни разу не упрекнул меня за то, что ваш покорный слуга съел заработанный им ужин, за что я ему премного благодарен. Сказано – мудрый кот! Но больше всего меня волновало другое – иногда, чтобы сохранить свой комфорт, необходимо сделать недоброе дело для других. Любопытно, у людей тоже так? Если да, то это очень плохо… * * * За бесконечными дневными и вечерними репетициями я не заметил, как пролетело время и настал день, когда должно было проходить первое новогоднее мероприятие. В театре все дни похожи друг на друга, как в космосе, то же закрытое пространство. Хотя нет, с МКС и близко нельзя сравнить. Здесь полно развлечений. Можно, например, прогуляться по театральному дворику. На орбите вот так запросто не откроешь дверь и не выйдешь на улицу, сразу унесёт в открытый космос, и сгинешь на веки вечные в какой-нибудь чёрной дыре. А тут можно сидеть на крыше и любоваться предпраздничным городом, пока хвост не отвалится от мороза. Или, например, сходить на гастрономическую экскурсию в соседний магазин. Правда, после того случая, когда меня поймал охранник спящим на колбасном прилавке, я не хотел больше рисковать. Хотя иногда лапы так и тянули в сторону крыши магазина, тем более я и лазейку в сказочную страну под названием «Деликатесы» уже нашёл. Оказывается, под дверью, через которую в прошлый раз я проник в гастроном, была небольшая щель. Если поднапрячься, то в неё смело можно пролезть. Главное, чтобы по дороге назад не повторить судьбу Винни-Пуха, когда тот, объевшись мёда, пытался выйти из жилища кролика. Но я всё-таки нашёл в себе силы и выбросил шальные мысли из головы. И скажу вам, сделал я это ради своей семьи, уж больно мне не хотелось их позорить. Вы заметили, каким гуманистом я стал в последнее время? На мышей не охочусь, о родственниках переживаю. Что будет дальше, даже страшно подумать. В день новогоднего мероприятия Ирма с Лукой приехали раньше обычного. Мальчишка влетел в театр как ураган, на ходу стаскивая куртку и шапку, мать еле поспевала за ним, таща в руках увесистую сумку. Интересно, что у неё там лежит? Может, что-то вкусненькое принесла для нас? Хотя вряд ли, скорей всего авоська забита разным женским барахлом. Помните, как говорила приятельница Аллы[32] о своей сумке, похожей на баул: «Всё своё ношу с собой». Когда они вошли в театр, я спал на гардеробной стойке. Тарантино развалился на полке под вешалкой, а Хичкок остался ночевать в помещении охраны с Антониной Степановной. Наконец-то произошла смена караула и дежурства Захара закончились, чему мы несказанно обрадовались. Вот уж точно говорят: всё познаётся в сравнении. После сержантских построений и ночных маршировок бабулька и впрямь показалась мне божьим одуванчиком.