— Где ты остановился? — В гостевом доме — буркнул я, с удивлением наблюдая за тем, как встреченные нами гости кланялись, и скорее всего — не мне. Моей спутнице. А она милостиво принимает приветствия и мило улыбается. — Я тебя найду…юноша без имени. Сегодня вечером жди от меня вестей. Сегодня мы должны встретиться. Обязательно! И не вздумай увиливать! Рассержусь! А мой гнев не все могут перенести без опаски за свою жизнь! Она широко улыбнулась, обнажив белоснежные, будто фарфоровые зубы, как бы показывая, что это всего лишь шутка. И чтобы я все-таки понял — если не понял — добавила: — Шутка! И сдвинула брови. Мда…шутка, понимаешь ли! А кто-то спросил моего мнения? Может я не желаю ублажать дамочку как минимум на десять лет меня старше! Еще и проблем наживешь, черт подери…рупь за сто, что она замужем. Муженек небось влиятельный чел, вон как все ей кланяются. Ладно, надо это дело заесть и запить. Если не знаешь что делать, если настроение ниже плинтуса — попить сока и съесть ножку куропатки. Люблю дичину! От нее улучшается настроение. В зале с угощениями уже довольно-таки много народа — стоят, жуют, переговариваются, смеются и шепчутся. Натанцевались, натискались — захотели попитаться. Как после спортзала, после физических упраженений. Вижу знакомую рыжеволосую фигурку, подхожу, беру со стола пирожное, и прежде чем отправить в рот, негромко говорю: — Чего тоскуешь? Диора ойкает и роняет хрустальный бокал, наполовину налитый чем-то красным. Я не думая выхватываю его из воздуха, а девушка смотрит на меня залитыми слезами…пьяными глазами и губы ее прыгают, пытаясь выдать членораздельную речь. Но ничего не получается. — Я…воо…воо…он! А я…а он! Прекратив попытки, она обнимает меня, утыкается мне в грудь лицом и начинает яростно рыдать. Плечи девушки вздрагивают, рубашка на груди тут же делается мокрой (что очень неприятно), а еще более неприятно — это то обстоятельство, что рыдает на моей груди девушка моего брата, между прочим Главы Клана и так сказать непосредственного начальника. И если ему донесут о таком факте…не знаю, как он к нему отнесется. Хотя…судя по всему — наплевательски. Из памяти Альгиса — братья к женскому полу вообще относятся наплевательски. Не раз было — даже менялись своими подругами, и хвастались тем в тесном кругу. Меня тоже звали — мол, поучим тебя, что надо делать с женщинами, проинрструктируем. Вот только не хватало мне сегодня еще и служить утешением пьяной девице! Нажралась до изумления, еле стоит на ногах. Осталось только предложить отомстить моему брату, трахнуться где-нибудь в укромном уголке, дабы вызвать его ревность и вернуть любовь. Встречался я в прежней жизни с такими дурковатыми женщинами. Не в том смысле — «встречался». Просто общался. Дуры, даже если они прекрасны как ангелы — никогда меня не привлекали так, как умненькая, пусть даже и просто симпатичная женщина. Ведь секс это еще не все, после секса (да и перед) хочется поговорить, наладить так сказать контакт. А о чем говорить с дурой? Ладно, сейчас речь не о том. Как привести в порядок эту дуреху? Будем исходить из того, что алкоголь — яд, а против яда я вооружен. Достаю из поясного кошеля пузырек с прозрачной опалесцирующей жидкостью, наливаю в бокал сока на два пальца, капаю в туда из пузырька. Все это время Диора стоит прижавшись ко мне, и похоже что начала засыпать — сопит, удобно устроившись у меня на груди и обмякла так, что я едва удерживаю ее на весу. Ищу взглядом какой-нибудь стул — вижу что-то вроде табуретки, стоящей под столом. Ногой пододвигаю табурет и усаживаю на него Диору. Та на самом деле спит. Подведенные глаза все в расплывшейся краске, краска течет и по щекам, и я с неудовольствием и некоторой брезгливостью отмечаю, что рубашка моя безнадежно испорчена. Вытерлась девушка, чего уж там… Придется мне сооружать пятновыводитель, иначе эту рубаху только в помойку. А какие красивые были кружева на груди! Как из фильма про пиратов… Ниточка слюны тянется из уголка рта девицы, розовые припухлые губки, испачканные краской так и напрашиваются на поцелуй…она даже в таком виде очень красива, а еще — невероятно мила. Есть девушки красивые, но какой-то хищной, неприятной красотой. Эта — миленькая просто до безобразия. Эдакий невинный ангелочек. Рупь за сто, что она еще девственница. Открываю ей ротик, придерживая за нижнюю челюсть и опасаясь, что девица непроизвольно тяпнет меня за палец. Приставляю к ее губам бокал с приготовленным снадобьем и аккуратно вливаю содержимое в рот Диоре. Она глотает, не открывая глаз, кашляет — натужно, покраснев, а я, взяв ее за голову, пускаю в мозг девушки такой заряд исцеляющей силы, что девицу просто выгибает дугой! Она вскрикивает, дергается в судорогах, будто ей только что овладел оргазм, и обмякает на табурете, тяжело дыша и поводя глазами из стороны в сторону. Готово! Кстати, похоже что и правда оргазм. Я слышал, что такое бывает, и нередко — неконтролируемая реакция организма человека. И неважно — у мужчины, или у женщины. Если пропустить через тело единовременно мощный поток исцеляющей энергии, результат будет именно таким — в девяноста процентов случаев. По крайней мере мне так говорил мой учитель, а он-то знает толк в лечении. Хихикал, рассказывая — мол, теперь ты знаешь, почему лекари пользуются таким успехом у женщин. Стоит лекарю только захотеть, и женщина получит такой сочный оргазм, что не забудет о нем никогда и ни за что! И о лекаре, и об оргазме. Особенно это касается тех женщин, которых природа обделила способностью получать этот самый оргазм. А таких, как ни странно, очень даже солидный процент от общего числа особей женского пола. Честно сказать, я тогда не особо заинтересовался этой информацией. Мне было четырнадцать лет, и я не собирался заниматься продажей снадобий для женщин, неспособных получить удовлетворение. Есть и гораздо более интересные темы, хотя и менее прибыльные. За снадобье, которое вызывает у женщин оргазм можно драть очень даже приличные деньги — опять же со слов моего учителя-лекаря. — Что со мной было?! — Диора бледна, но хмель из нее выбило, как мяч из ворот вратарской ногой — Это…это было незабываемо! — Ты была пьяна, я тебя немного полечил — поясняю я, не углубляясь в подробности. — Да я не о том! — отмахивается она, и щупает живот, который только что перестал дергаться — Я о том… Закончить она не успела, рядом послышался голос мужчины — холодный, презрительный, властный: — Господин…не знаю, как вас там! Вы посмели прикоснуться к моей женщине! Танцевать с ней без моего разрешения! Вы обнимали ее, шептались с ней! Я имею честь вызвать вас на дуэль! — В час дня, на плацу — обреченно вздыхаю я, и добавляю — Вы все с ума посходили, что ли?! Вы сегодня дадите мне поесть, в конце-то концов?! Задолбали своими дуэлями! Вам делать больше нечего, что ли?! Лучше бы службу несли как следует, а не ворон считали! — Как ты смеешь?! Как ты смеешь?! Мерзавец, как смеешь?! Я вызываю тебя! Я вызываю тебя! Да твою ж мать! Три гвардейца, один другого шире. Возвышаются надо мной, как три осадные башни. Тот, что начал первым — мужественно-смазливый, с квадратным подбородком на самоварной роже. Двое других погрубее, но тоже важные, преисполненные значимости. И где же я вас всех хоронить буду?! — Я могу узнать, о какой даме вообще идет речь? — осведомляюсь я, глядя на первого «вызывальщика». — Он даже не знает, о ком речь! — фыркает один из моих будущих поединщиков — Мерзавец! — А по-моему — мерзавец, это ты! — не выдерживаю я — Тупой солдафон, который не умеет разговаривать с воспитанными людьми. Тебе баранов пасти, а не в гвардии служить! — Да как ты смеешь?! — задохнулся мужчина, но я не дал развернуться его красноречию: — Смею, смею, болван! И вообще — я не с тобой, ослом ушастым разговариваю, а с этим более-менее воспитанным господином. Он хотя бы воспитан и умеет разговаривать с незнакомыми людьми. А ты заткнись, и учись, как надо говорить с господами! Итак, господин, не знаю вашего имени…о какой даме идет речь? — Об Омелии Флавии Корана, конечно же! — губы гвардеца сжимаются в тонкую линию, и после секундной паузы снова размыкаются — Итак, ваш выбор оружия? — Дубинка! Боевая дубинка — не задумываясь выпаливаю я, и вижу, как кривая ухмылка наползает на лица гвардейцев. Ну да…провинциал! Только и умеют, что на кулачках, и на дубье махаться! — И с вами тоже, господа! — добавляю я — Но только после того, как я отдубасю этого господина, который почему-то решил, что я положил глаз на его Омелию Фоавию Корану, которая мне совершенно неизвестна. Гвардейцы переглядываются, таращатся на меня так, будто увидели чудо-юдо морское, потом первый из них холодно объявляет: — Сообщите адрес, по которому мои секунданты могут доставить официальный вызов. И время поединка. — Гостевой дом, Альгис Моран Стеран Конто. Вашего имени знать не хочу (гвардейцев прямо-таки перекашивает), сообщите его в письме. Время…вы на час дня, остальные — на полчаса позже. И захватите лекаря — я вас лечить не собираюсь. И господа, шли бы вы отсюда — не видите, я тут с девушкой беседую, а вы нарушаете наш интим! Гвардейцы — бледные, с каменными лицами удаляются, прямые, будто в задницу им вставили кол, дошедший до самого верха пустой башки. А я поворачиваюсь к Диоре, которая сидит с отвисшей челюстью и смотрит на меня вытаращенными до предела глазами. Даже пугаюсь — что это с ней? — Что случилось?! Ты чего?! Диора захлопывает челюсть и сдавленным, натужным голосом спрашивает: — Ты и вправду не знаешь, кто такая Омелия Флавия?! — Да откуда, черт возьми! Я в ваших столичных интригах не разбираюсь! Да плевать мне, кто она такая! — Тише, тише ты! Люди кругом! Омелия Флавия — жена Императора. Императрица, если сказать проще. Тут челюсть отпадает у меня. Вот это вляпался! — А тот, кто тебя вызвал — победитель прошлогоднего турнира мечников Родгар Эмиль Сенгар, фаворит Императрицы. Известный дуэлянт. Проще сказать — ее давний воздыхатель и любовник. Я молчу, переваривая новость. В висках стучит, кровь бьется в голову, в животе холодно и пусто. Нет, это дело точно надо заесть! Хватаю куропатку и яростно начинаю ее глодать, будто неделю ничего не ел. Вот так бы и врагов разодрать на части, как я рву несчастную птичку! Только похоже что это меня завтра разорвут. Пять! Пять дуэлей подряд! Да еще с такими монстрами, что и нарочно не придумаешь! Ботаник хренов…так ты держишь маску? Так ты пытаешься быть незаметным?! Ах, Максим, Максим…вечно ты вылезаешь со своим чертовым чувством справедливости. Один раз уже влез в чужую проблему, получил финку в сердце. Теперь снова захотел? Мда… Ладно, будем выбираться из ситуации по мере возможности. — У тебя сколько завтра дуэлей? Три? — Диора смотрит на меня странно, будто видит сейчас в первый раз. — Пять — отвечаю я без запинки, сразу, занятый своими мыслями. — Пять?! — задыхается она, снова вытаращивая глаза — Пять! И в ее глазах я вижу…что?! Восторг! Обожание! Желание… Мда…девочка, ты не для меня предназначена. И вообще — как мне завтра выжить — я не знаю. А хороша девчонка! Нравятся мне рыжие…у них кожа прозрачная, будто…они не от мира сего…будто с планеты Нибиру прилетели! Хороша…иэхх! Хороша Маша, да не наша. Глава 6 — Что это значит? Как это понимать?! Асур посмотрел мне в лицо, пытаясь поймать взгляд, но у него это не получилось. Я продолжал сидеть спокойный, безмятежный, будто вошел в состояние самадхи и меня ничего уже в жизни не интересует. — А мальчик-то развлекается! Умеет! — хохотнул Мегар, и при свете магического светильника он показался мне абсолютной копией Асура — ну просто один в один! Тот же разворот плеч, то же лицо — только чуть пополнее. Тот же разрез глаз, и цвет волос. Близнец, да и только. Хотя между ними было год разницы. — Да уж… — протянул бывший Четвертый, Марис, ныне Третий — А это что такое?! Ох, демоны, утащите меня в черную дыру! Это же императорский вензель! — Положи на место! — приказал Асур, и обратился ко мне — Альгис, ты не поделишься с нами — каким образом ты умудрился за несколько часов нарваться на пять, ПЯТЬ, демоны тебя задери — дуэлей! Да еще и с любовником императрицы, победителем турнира мечников! Какое отношение ты, мальчик, имеешь к императрице?! — Она хочет меня трахнуть… — устало пояснил я — Сказала, что если я к ней не приду и не отдамся — она за мою жизнь не поставит и медяка. Молчание. Потом громовой хохот. Четверо парней ржали так, что стены тряслись. Отсмеявшись, Асур вытер слезы тыльной стороной ладони, и предложил: — А теперь, может все-таки расскажешь нам…правду? Правду говорить легко и приятно — об этом я сразу же известил моих братьев. Под их ехидные улыбки и колкие замечания. А потом начал рассказ. И чем больше рассказывал, тем сильнее вытягивались их лица. К концу рассказа все сидели хмурые, озадаченные, непривычно молчаливые. И я их понимаю. ТАКОЕ выдумать нельзя. И что теперь ждать от жизни — неизвестно.