Я кинул на Асура благодарный взгляд, и тихо-тихо, как он и просил, стал продвигаться к заветной двери. Двигаться приходилось очень медленно, чуть ли не со скоростью минутной стрелки. Прошло минут пять, прежде чем я оказался у вожделенного дверного проема. И это еще быстро! Народ стоял довольно-таки плотно, и мне приходилось «просачиваться» между увлеченных зрелищем людей. Кстати, смотрели они просто-таки взахлеб — глаза вытаращены, губы влажные от слюны, доставленной на них кончиком облизывающего языка. И это не только мужики — юные девушки, девицы, взрослые дамы — таращились на артистов так, что казалось — сейчас бросятся на них и подомнут в яростном сексуальном порыве. Рупь за сто — Императору нравится шокировать свою аристократию, выставляя перед ее представителями такие эротические игрища. А сам смотрит на происходящее и хихикает — мол, смотрите, а руками не трогайте. Мое! В общем — какое-то стадо возбужденных козлов и козлих, а не лучшие люди империи, соль земли здешней. Впрочем — а может он и не издевался? Может наоборот — знал, что нужно его подданным и давал им именно это? Жаль, что Альгис мало интересовался такими вот императорскими причудами. Дворцовые дела точно прошли мимо него. Кстати сказать, все эти актеры были рабами, так что в их наготе для аборигенов не было ничего удивительного. На полях рабы всегда трудятся полностью обнаженными — чтобы не портить одежду. И никто не считает такое их поведение чем-то предосудительным. Наоборот — надсмотрщики покрикивают, требуя от рабов обоего пола расстаться с надетыми на себя тряпками и не вводить хозяина в лишние траты на одежду. Человек ведь не порицает животных за то, что они ходят голышом. А то, что животные так напоминают человека…так это никому не интересно. О Создатель! Спасибо тебе! Спасибо за жареных перепелок! За бараний бок, печеный на костре! За ванильные пирожные с кремом! За холодный сок из запотевшего серебряного кувшина! Я счастлив! Еще бы меня постоянно не хотели убить — я был бы тогда совершенно, безудержно счастлив! Косточки птичек хрустели на зубах, я едва успевал их выплевывать. Ароматная, пряная зелень торчала у меня из уголков рта, как усы у тюленя, сок лился рекой в пересохшую, изжаждавшуюся глотку…мне было хорошо. Занятый усиленным питанием я все-таки не выключил свой «радар», и когда ко мне сзади кто-то приблизился — немедленно, но осторожно развернулся, держа в руке острую стальную двузубую вилку. Меч у меня рукоятью привязан кожаными ремешками к ножнам (требование этикета), кинжал — пока долезешь под камзол — уже потеряешь голову. В буквальном смысле слова. То же самое касается метательных ножей. А вот вилка — она всегда под рукой. Меня учили использовать для защиты и нападения любые бытовые предметы — начиная с вилки и сковороды, и заканчивая чайником и бутылкой. — Ты посмотри — свинья! — радостно возопил парнишка года на два-три старше меня в цветах Клана — Она жрет! Провинциальная свинья чавкает и гадит! Я невольно посмотрел назад — нет ли за мной и вправду какой-нибудь свиньи, которая чавкает и гадит. И тут же убедился — никакой свиньи нет, а слова молодого хлыща относятся именно ко мне. Клан Годес, известные ненавистники Клана Конто. Один из наших ненавистников. Предки Клана постарались нажить себе немало заклятых друзей, и Годес были одними из тех, с кем вражда не прекращалась никогда. Хотя только недавно, при жизни моего деда не рисковали выступать против нас так уж открыто — гадили исподтишка там, где могли, и не более того. Ослаб Клан Конто, сильно ослаб. Вот и стервятники собрались… Ну так что мне делать? Вызывать придурка на дуэль? И срывать с себя маску? Нет уж, подождем. Будет еще случай показать свою истинную личину. Но не сейчас! Я молча пошел мимо группки молодняка, радостно хохочущего шуткам своего предводителя (тут были парни из других Кланов, но всех цветов я не знаю, не помню — они мне честно сказать и в одно место не уперлись, все их запоминать). И уже почти прошел мимо толпы ушлепков, когда кто-то из них подставил мне ножку. Вот этого честно сказать я и ждал! Неловко пошатнулся, почти грохнулся вперед, под радостное хихиканье придурков, вцепился рукой в камзол и рубаху на груди одного из них, мои неуклюжие ноги и слабая рука подвели, и я завалился на бок, раздирая одежду парня до самого пупа и валясь на своего злого обидчика. Увы…в руке у меня до сих пор была зажата вилка, и эта вилка вонзилась в ляжку хохочущему парню, хохот которого тут же сменился воплем страдания. Вилка пробила тонкую ткань штанов, войдя практически до самого основания в плоть, а то обстоятельство, что я продолжал удерживать вилку в руке, опираясь на нее, как на ручку двери, привело к тому, что вилка буквально распорола и ткань штанов, и ногу, оставив после себя длинную рваную рану, из которой пульсируя начала фонтанировать ярко-ала кровь. Бедренную артерию разорвал? Нет, вряд ли. Этот тип уже бы валялся на полу в бессознательном состоянии — после выброса крови из бедренной артерии жить остается очень недолго. А он вопит, скачет на одном ноге и пытается закрыть свою жутко выглядящую рану. — Простите! — искренне-плачуще бормочу я, так и продолжая сжимать в руке вилку и внимательно поглядывая по сторонам на предмет нашествия супостатов — Я не хотел! Я такой неловкий! Простите! Я обо что-то споткнулся! Вокруг раненого появились слуги в императорской ливрее. Ему тут же перекрыли утечку крови и потащили вглубь анфилады комнат — видимо к лекарю-чародею. Всем известно — императорские лекари самые лучшие в Империи. Они даже конечности отращивать умеют. Ну…вроде как. Есть такой слушок. Спутники раненого смотрели на меня как на дерьмо, и я постарался побыстрее покинуть поле боя, пока эти типы не придумали, как меня покарать. И неважно, что все получилось случайно, что виноваты в случившемся в общем-то они, вернее тот козел, что подставил мне ногу. Главное — я ранил их кумира и теперь ухожу от ответственности. Но сообразить, как мне нагадить они все-таки не успели. Я выскочил из зала для пиров, и быстрым шагом направился к стоявшим на прежнем месте моим братьям. Уж эти-то встанут стеной против врага — за меня! Или не за меня, но все-таки против исконного врага. Не во мне дело. Только лишь подошел к своим, как выступавшие жонглеры с шариками закончили свое выступление, и распорядитель бала объявил, что наступает время танцев. Сверху (я уже заметил — откуда, с прилепленного к стене балкона, там сидел оркестр) полилась музыка, и на середине зала быстро сформировалось множество пар. Братья тут же рассосались по залу, выбрав себе в пару приглянувшуюся девицу, а я так и стоял, глядя на чинно кланяющихся друг другу партнеров, кружащихся под сладкую музыку. Никогда не любил танцевать. Хотя умею это прекрасно. Хмм…земные танцы — умею. Хотя…здешние — тоже. Вот этот танец называется…как бы это лучше перевести…мда. «Пара» — он так и называется. Танцуют, соответственно, вдвоем. Кавалер приглашает даму, и… Додумать не успел. Чей-то голос рядом со мной выкрикнул, перебивая музыку: — Вот он! Я оглянулся. Передо мной стоял тот самый придурок, которому я распорол ногу — уже в новых штанах. И когда успел сменить? И самое главное — он стоял прямо, никаких следов ранения! Только излишне бледноват, конечно, на мой взгляд. Глазенки с его бледненького лица смотрели с такой ненавистью, что казалось — сейчас бросится и откусит мне ухо. Я жалко улыбнулся, постаравшись изобразить полную свою никчемность и неспособность осознанно причинить кому-либо вред, и спросил, подкачав в голос участия и сочувствия: — Ты уже выздоровел? Еще раз прошу прощения! Я был так неловок… — Неловок?! — взревел придурок, оглядываясь на своих спутников, среди которых я углядел двух молодых гвардейских офицеров, схожих лицом с этим повесой. Братья? Почему бы и нет. Младшие Наследники нередко идут служить в Гвардию. Во-первых, им в своем Клане по большому счету ничего не светит, а тут — минимум опасности, почет, уважение, кучи девок и дамочек, у которых бравые гвардейцы пользуются огромным успехом. А во-вторых…хватит и «во-первых». Чем болтаться по Клану и завидовать старшему брату — лучше послужить Императору, стоя в золоченых доспехах и тиская зады девок и замужних молодух в свободное от службы время. — Неловок?! — еще раз вскричал парень, буквально задохнувшись от возмущения — Да ты жалкий, провинциальный мерзавец! Тупой недотепа! Придурок, неспособный удержаться на ногах! Дерьмо из-под оранжевой лошади! — Простите — снова пролепетал я, с испугом пятясь от негодника, хотя больше всего мне хотелось вбить ему эти слова в поганую пасть вместе с зубами. — Трусливая скотина! Я вызываю тебя на дуэль! — завопил придурок, глядя на меня, жалкого, ничтожного и недостойного — выбор оружия за тобой! Куда прислать секундантов, животное! — В гостевой дом — выпрямляюсь я, и смотрю в лицо парня прямо, не отводя взгляда — будем драться на кинжалах. Два кинжала. Согласен? Парень сдвинул брови и ничего не нашел, что бы ему такое сказать. Помолчал, и как-то уже неуверенно закончил: — Завтра, животное! В полдень! На гвардейском плацу! И не вздумай опоздать! В начале первого я тебе уши отрежу! Я чуть не поперхнулся, закашлялся, прикрылся рукой, скрывая улыбку. Господи, дежавю какое-то! Фарс! — Разреши пригласить тебя на танец? — услышал я мелодичный голосок, и увидел перед собой…ту самую девчонку, что некогда сорвала мой цветок! Черт подери, это же невеста брата! — Диора?! — удивленно восклицаю я, совершенно позабыв о стоящих рядом врагах — А брат не будет против? — Твой брат занят — нахмурилась девчонка, покосившись на центр зала, где Асур кружился с высокой блондинкой лет двадцати, у которой из лифа едва не вываливались груди. Да почему «едва» — одна грудь освободилась настолько, что крупный сосок уставился в лицо моему братца, как пистолетный ствол. Кстати, какая-то то ли фаворитка короля Франции, то ли сама королева ввела моду на обнаженную грудь: на одну обнаженную грудь. Вот как сейчас, у этой барышни, легко (на удивление) прыгающей в замысловатом «па». — Ну…пойдем! — ответил я, чувствуя, как…ну да, возбудился. Мне всего пятнадцать! Почти шестнадцать. Как и ей. Что я должен чувствовать? Точно не печаль и не упадок сил. Эх, заставлю Альдину сегодня потрудиться! Кстати она чем-то похожа на Диору…нет, не так — похожа фигурой, грудью. Волосы только другие — эта рыжая, а рабыня черненькая. Волосами черненькая. Кожа такая же белая, и…как мраморная, даже сосудики просвечивают… Ох, черт! Не хватало еще влюбиться в невесту брата! Вот что ни говори, вроде девушки на ощупь одинаковы — закрой глаза, и попробуй, отличи рабыню от госпожи! Теплая, упругая…и пахнет так же. Благовония, и…хмм…точно, эта тоже не любит вшей. Бережется! Но есть в родовитой женщине что-то иное, более привлекательное, более возбуждающее, не такое, как у рабыни. Может от того, что рабыня слишком доступна? Свистни, помани, как собачку, прибежит, оближет с ног до головы… Нет, с собачкой сравнение плохое. Я же не какой-то там гребаный зоофил-актер! Тьфу… А так-то по сути все ясно. Одна — домашнее разумное животное, которое исполнит все, что ты потребуешь. И даже если не потребуешь — все равно исполнит. Ибо для того и живет. И вот эта…воздушная, хорошо пахнущая, и…недоступная. Ну не буду же я спать с невестой брата! Тем более что целомудренность невесты и на Земле нечто ценное, а тут — так вообще ларец с сокровищами. Вот после брачной ночи — можно уже и о любовнике подумать, а пока — ни-ни! А попка упругая, глаза зеленые, манящие…запретный плод сладок. — А почему ты с братом не танцуешь? — спрашивая я, когда мы бок о бок идем в длинном проходе всех пар. — Танцевала. Но я сердита на него! — фыркает девчонка — Он все время косился на грудь этой девки, вдовы недавно умершего Наследника Клана Кайко. Она ему глазки строила и задом вертела, так что я рассердилась, и сказала, что если он собирается и дальше пялиться на ее прелести — пусть идет к ней, с ней и танцует! Он заявил, что будучи мужчиной не собирается терпеть мои капризы, а раз я желаю, чтобы он танцевал с этой Дойной, то к ней и отправляется. — А почему ты вдруг решила танцевать со мной? — А ты такой же как я отверженный! — серьезно, раня меня в самое сердце заявила девушка — Стоишь, такой несчастный, какие-то придурки на тебя наседают…вот я и решила тебя оттуда утащить. А еще — пусть твой братец поревнует! Мда. Вот сейчас было обидно! Ни одного слова про то, какой я замечательный парень, красавец и удалец, с которым так приятно потанцевать. Просто суррогат моего старшего брата. Да еще и жалкий суррогат… Углубившись в свои упаднические мысли, я сделал неверный шаг, сбился с ритма и наступил на ногу высокому, здоровенному парню со знаком Третьего Гвардейского полка. Знак был приделан у него на белом с золотом мундире, рядом с двумя то ли орденами, то ли медалями — я в них совсем не разбираюсь. Мы с Альгисом в них не разбираемся, если быть точным. Память-то у меня частично принадлежит прежнему хозяину тела. Хозяин ноги выкрикнул что-то вроде «к-каналья!» — и чуть не упал, с трудом удержав в руках свою довольно-таки объемистую партнершу. Судя по всему — спонсоршу бравого гвардейца. Восстановив равновесие, гвардеец снова включился в ритм танца, я выбросил из головы лишние мысли и остаток времени вполне недурно водил свою партнершу, вдыхая пряный запах ее волос и стараясь сделать так, чтобы никто не заметил выпирающего из моих штанов бугорка. Да, быть молодым — много-премного плюсов, и один из них…ну…вот этот. Ты готов всегда, везде, и не один раз подряд. Минус — это то обстоятельство, что эта боевая готовность видна всем окружающим тебя людям. А еще — на коже время от времени вскакивает отвратительный прыщ, который приходится лечить подручными средствами — тестостерон прет неимоверно!. И хорошо, если ты при этом еще умеешь делать магические снадобья от прыщей. А если нет? Беда! Я до самой своей смерти отличался аномальным количеством тестостерона в организме. Ну вот такой уродился! Похоже что и здесь то же самое. Я проводил свою партнершу к ее родственникам, вежливо поклонившись всем им сразу, и отдельно Главе Клана и его супруге, как и полагается вежливому, воспитанному молодому человеку. Удостоился холодного кивка от седого, со шрамом на щеке Главы, отца рыжей бестии. И свалил к своим, постаравшись поскорее выбросить из головы эту самую сексуальную «штучку». Мне очень хотелось эту девчонку, притом что я прекрасно понимал — даже если бы она не была невестой брата, завоевать сердце коварной особы я бы никогда не сумел. Она любит мужественных парней, могучих, высоченных — таких, как мой брат, к примеру. А я кто? Задохлик, убогий ботаник, про которого ходят слухи будто бы он не в себе. Дурковат парниша! Не партия! А дальше меня ожидал сюрприз. По дороге к моему месту меня перехватил тот самый гвардеец, которому я отдавил ногу. — Стой, невежа! Ты оскорбил меня! Унизил перед моей дамой! И должен за это ответить! Вызываю тебя на дуэль! Да что за черт?! Мне уже начинает казаться, что все происходит не просто так. Какого черта все эти ослы на меня набросились?! Я что, одет в камуфляж и берцы? Причем тут камуфляж и берцы? А притом, что стоит молодому парню одеться в стиль «милитари» и притащиться «на раен» где-нибудь в городе Саратове, до него тут же докопаются гопники «АУЕ», на предмет: «Ответь за шмот!». И схлопочет по мордасам, ибо «ответить» за этот самый шмот не сможет. Он ведь не спецназовец, и недесантник. Кстати, может в этом и дело? Я одет в цвета Клана, на мне Знак Наследника, но судя по моему зачуханному «ботаническому» виду (смазливая мордашка, длинные распущенные волосы, слегка испуганное выражение лица, худощавость и не очень великий рост), я никак не могу быть настоящим мужчиной и «ответить за свой шмот». Ну они так думают — что не могу. — Завтра, через полчаса после полудня — холодно отвечаю я — На гвардейском плаце. Мечи. Присылайте секунданта с официальным письмом. Гостевой дом. Иду к братьям, которые о чем-то беседуют, оживленно размахивая руками и поблескивая глазами. А про себя думаю: «И на кой черт я выбрал мечи?! Придется раскрываться, снимать маску. Или умереть. А умирать очень не хочется!» Не успел дойти до своего места — зазвучала музыка, и снова к центру зала потянулись парочки. Кстати сказать, заметил, что здесь на удивление активны женщины. Они не стесняясь подходят к понравившимся кавалерам и предлагают им потанцевать. И никто не видит в этом ничего предосудительного. Из памяти Альгиса вытаскиваю информацию — откуда растут ноги у такой «распущенности». Эти дамы, эти девушки и матроны — они живут полной жизнью только на таких балах. Обычно женский пол заперт в своих замках, и если дамы и девицы куда-то выходят, то лишь по лавкам и на рынок, под охраной бойцов Клана и сопровождающих дуэний. Так что на балах они норовят оторваться по-полной. А еще — Бал Кланов замечательная возможность выбрать себе хорошую партию. Потому лучше взять дело в свои руки, и самой повиснуть на том, кто тебе приглянулся больше всех. Увы, как следует из памяти Альгиса, он слышал разговоры о том, как на балу дошло даже до смертоубийства между двумя молоденькими претендентками на пряное тело одного из потенциальных женихов родом из влиятельного Клана, а еще — красавца мужчины. Одну из девок едва спасли — она получила удар шпилькой для волос прямо в шейную ямку, и чуть не захлебнулась фонтанирующей кровью. Хорошо еще, что рядом дежурил лекарь-маг и пострадавшую от любовных игрищ все-таки успели вылечить. Что было несостоявшейся убийце? Да ничего не было. Никакого наказания. Если не считать наказанием брак с тем самым парнем, из-за которого собственно и разгорелась драка. Поговаривали, что он ее крепко поколачивал, а она норовила перепихнуться с первым и вторым встречным, и желательно — все сразу и со всех сторон. В общем: «Жили они счастливо и умерли в один час». Но это все сплетни, и мне они совершенно не интересны. Ну…почти не интересны. — Можно тебя пригласить на танец? Ух ты…какой голос! А сиськи, сиськи! Ах ты же чертовка… Кстати, выше меня сантиметров на пять. Из-за каблуков? Точно, из-за них. Рядом с братом она не казалась такой высокой, а тут… А была не была! Пофиг рост! На самом деле я на голову ее выше (морально!), и пусть будет так! И мы обнялись и пошли вместе со всеми танцорами строем, как и положено было в этом танце. Альгис, кстати сказать, неплохо танцевал, и все эти чертовы танцы знал досконально — как и положено Наследнику, получившему должное образование. Где выбрать себе невесту, как не на Клановом бале? Такие балы бывают и на местах, в провинции. Это — Императорский, самый важный, самый влиятельный. Сюда приглашают не всех. — Как тебя звать? — спрашиваю я, и тут же вспоминаю — Дойна! Дойна ее звать! — Дойна — отвечает девушка, который на вид года двадцать два, двадцать три. Самый расцвет женской сексуальности — тут девушки рано взрослеют, и еще раньше состариваются. Это же средневековье, куда деваться. Жизнь такая! — А тебя как звать? Я раньше тебя не видела…красавчик! — улыбается она, и ее рука будто невзначай опускается по моему бедру, и дальше…касаясь бугорка. — Я Альгис — отвечаю слегка хрипловато, видимо задохнулся от ускоряющегося ритма движений. — Ты хорошо танцуешь, Альгис — мурлычет девушка, прижимаясь ко мне тугим боком — Ты такой…соблазнительный! У тебя есть любовница? — Эээ…мм… — курлычу я что-то нечленораздельное. Лицо у меня горит, по телу дрожь — гормоны кипят, как молочный суп в алюминиевой кастрюле. Вот-вот польется на плиту! — Рабыня есть! — отвечаю с трудом, и улыбка на лице девушки становится хитрой, и даже коварной: — Это не то, мой мальчик! Настоящая любовница, а не шлюха-наложница! Родовитая любовница!