Свидетели были — пятеро матросов из моей смены лежа в гамаках с живым интересом следили за происходящим. В их серой жизни так мало событий, которые веселили их душу, что спектакль с моим участием несомненно являлся одним из самых желанных приключений, которые могли бы развеять скуку безрадостного бытия. Хент, насколько я уже выяснил, был невероятно тупым парнем при всей своей дурной мощи — он легко поднимал такие бочки, которые не могли поднять сразу двое крепких парней. Уровень его интеллекта находился где-то чуть выше уровня дауна. Вот только дауны в большинстве своем очень добрые и незлобивые люди — не зря их прозвали «солнечными» людьми. Этот же типус злобен, как цепной пес, и все время подозревает, что его хотят обмануть, его не уважают (было бы за что!), о нем плохо говорят. В общем — Хента точно на меня натравили, и скоро я узнаю — кто это сделал. — Это ты взял мой нож, ублюдок! — хрипло выплюнул Хент, и перевернув сидор вверх ногами вытряс мои вещи прямо на пол — Парни видели, что это ты взял! Больше некому! — С чего ты решил, что это я взял? — спрашиваю спокойно, не выдавая своих чувств. — А кто еще?! — убежденно заявляет Хент — Как только ты появился, так у меня монеты пропали! А теперь нож! Он разбрасывает мои вещи ногами, с каким-то патологическим удовлетворением топча ногами чистое белье. Есть такие люди, которые питаются чужим негативом. Вот плохо человеку, он расстроен, ему испортили настроение — значит, энергетическому вампиру хорошо. Тот поглощает этот негатив, получает от этого удовлетворение, хотя в большинстве случаев и сам не понимает, что с ним происходит. И не верит в то, что является таким вот энергетическим монстром. Я быстро шагаю вперед, Хент уже готов, он ждал атаки и на нее напрашивался. Матрос встает в боевую стойку (нечто среднее между боксерской стойкой и кунг-фу). Но не успел. Я быстрее. Бью ногой в пах придурку, а когда он хрюкнув складывается вдвое — добавляю пяткой в лоб. Не очень сильно, но достаточно, чтобы выключить из процесса минимум на полчаса. Проснется с головной болью — сотрясения мозга так просто не проходят. Но главное — проснется, а я ведь мог его убить. Легко. Чуть посильнее, в висок, а не в лоб — и конец негодяю. Топот босых ног по палубе — двое. Бегут, стараются, норовят сходу заехать мне в нос. Вот что им всем надо? Что я им всем сделал? Живу, никого не трогаю, примус починяю… Первого без всяких там затей срубаю ударом ноги в солнечное сплетение. Парня будто мяч отбросило к стене, и по дороге он сбил своего сотоварища, лежащего в гамаке. Второй затормозил, попытался изобразить что-то вроде «двоечки» — правой-левой — но тут же потух от короткого удара опять же в солнечное сплетение. Не люблю я бить по морде. Во-первых, можно повредить свой кулак о зубы. Такие великолепные нагноения получаются…просто пером не описать! Вплоть до гангрены. Если бы эти типы, которым бьют по зубам, чистили эти самые зубы… Во-вторых, можно сломать пальцы рук о твердый череп. Или просто ушибить. Болеть потом будет рука — до скрежета зубовного. Кости ломаются легко — не так поставил кулак, вот тебе и перелом косточек. А в брюхо — милое дело! И кулак цел, и противнику нехорошо — до блевотины. Можно и убить — если как следует врезать по печени. Но я добрый, не хочу смертей. Иначе давно разнес бы эту шайку по косточкам. Грохот барабана, отбивающего ритм гребцам, плеск весел, опускающихся в воду, бубнение надсмотрщика, что-то выговаривающего нерадивому гребцу. А в кубрике тишина, и только слышится сопение оставшихся в гамаках «зрителей», да прерывистое дыхание поверженных противников. Кстати, Хент уже шевелится, глаза открыты и ворочаются в глазницах, видимо пытается понять, что с ним случилось. Отвожу правую ногу назад и бью Хента по скуле. Затихает. — Я им говорил, чтобы тебя не трогали! — слышится голос с одного из гамаков. Там лежит мужчина за сорок, из прежнего состава команды. Помню, как его лечил после нападения боевых галер. У него была дырка в груди от вражеского меча. — Эти идиоты не слушают! Я сразу сказал старпому — нахлебаемся с ними дерьма. Но им лишь бы кто-то работал, а что происходит в команде…плевать! Он не прав. Я точно знаю, что не прав. Капитану и всей верхушке вовсе не наплевать на то, что тут, в команде, случается. Если команду распустить, если волю возьмут вот такие, как эти трое — прямая дорога к бунту. — Что тут происходит?! Ты что творишь?! — старпом был разъярен и в руке держит матросский тесак. Из-за его спины выглядывают еще пять физиономий, практически закрывая белый свет. — Он украл его нож! И еще воровал! — злорадно завопил сбежавший с поля боя придурок, но его речь была остановлена мужиком из гамака. — Заткнись, Едран! Это вы тут устроили! И ничего Тихий не воровал! Работает парень и молчит, на ваши шуточки и подколки не отвечает! Вот вы и решили, что он слаб! Ослы тупые! Я вас предупреждал, что все закончится дурно! Его имя Харак. Обычный матрос, который время от времени напивается, а корабль для него дом родной. Ни семьи, ни детей (если только «случайные»). В меру справедливый, в меру добрый. Человек — как человек. И даже квартирный вопрос его не испортил, так как нет у него никакого квартирного вопроса. Как и квартиры. И дома. Гамак — его дом. — Что происходит? Тихий, объясни! — это уже капитан. Он поумнее старпома, довольно-таки суматошного парня, хотя и неплохо разбирающегося в судоходстве. А еще, и самое главное — верного человека, который не воткнет нож в спину. Он вроде как его дальний родственник — троюродный брат, или что-то такое. Здесь часто бизнес ведут родственники — на кого еще положиться, как не на родню? Впрочем — это во всех мирах и временах. Откуда знаю про родство капитана? Да слышал разговор, когда плыли в столицу. Брат рассказывал. — Я вошел в кубрик. Этот человек рылся в моих вещах (я показал на Хента). Я предложил ему положить мои вещи на место и больше никогда их не трогать. Тогда он начал разбрасывать и топтать мои вещи, а потом собрался меня побить — встал в боевую стойку. Я его уложил, и тогда на меня напали эти двое (указываю на бесчувственные тела напарников Хента). Пришлось уложить и их. В общем-то, это и все. Нет…не все. Он заявил, что я его обокрал — украл деньги и нож. Вот теперь все. — Украл! Тупой урод! — простонал Хент — Тебе все равно не жить! — Не жить! — подтвердил Едран — Во сне задавим! Молчание. Тягучее, густое. Никто не говорит ни слова — ситуация точно зашла в тупик. И кто в этом виноват? Уж точно не я! Наклоняюсь, собираю вещи, вытряхнутые из сидора на палубу. Мне противно, даже касаться этих вещей не хочется. После того, как их коснулись руки этого негодяя. Ну вот почему, почему я не могу доплыть до дома без приключений? За что это мне?! Ну не было, не было другого способа добраться до места назначения, кроме как этот корабль. Делай то, чего от тебя не ожидают! Зачем я еду домой, в замок? Почему не начал террор «не отходя от кассы»? Во-первых, месть это то блюдо, которое едят остывшим. Пусть все успокоится, а уж тогда…есть у меня на это кое-какие планы. Во-вторых, сдается, что я чего-то не знаю. Не знаю, да и все тут! Ну не стыкуются некоторые камешки мозаики. А значит — не стоит соваться в дело. Подождать, разведать, и ударить — вот наш принцип. А ведь где-то нужно переждать это самое время! Наладить связь со своими людьми, создать разведывательную сеть. Где всего безопаснее я смогу отсидеться? Где меня не найдут? Ясное дело — в моем старом замке. Вот только туда надо еще и добраться… И чего эти придурки ко мне прицепились? — Капитан, а может положиться на божий суд? Обвинения серьезные! За такое вешают! — серьезно спросил Харак — Пусть дерутся на ножах. Или на кинжалах. По очереди — каждый из них бьется с Тихим. Насмерть! Старый обычай, освященным Богом Моря Надриной и Богом войны Эсаном. Проигравшего — за борт, на корм чудовищам. — Да этому обычаю столько лет, сколько нам всем вместе взятым! — фыркнул старпом — Кто его в наше время применяет?! — А я слышал такое — задумчиво заметил капитан — в прошлом году на «Гордости моря» у Степлона такое было. Матросы никак не могли успокоиться, враждовали до смертоубийства, вот он и устроил поединок. После стало все спокойно. Что означало «после» никто спрашивать не стал. И так все ясно. Нет человека — нет проблемы. Как и тут. Если я забью этих ослов — станет тихо. Если они меня — тоже. Я чужой, пришлый человек, они чужие, пришлые — кто нас разберет, соврали, или нет? А тут все чинно-благородно, да и команде развлечение. — Все четверо. Сразу! — тихо-шепеляво объявил я — До смерти. — Четверо? Ты не погорячился, парень? — искренне удивился капитан, но тут же сдал назад — ну на то он и божий суд. Если правда за тобой, значит — выживешь. Ну а если нет… Вообще-то дурацкий обычай и дурацкие выводы. А если злодей владеет оружием лучше, чем «хороший»? И что тогда? Вспоминается старый рекламный ролик — очень юморной. Там уродливый грязный злодей просыпается в борделе, выходя — пинает собачку, еще кого-то потом обижает. Навстречу ему «хороший» — красивый, чистый, ухоженный, проснулся в постели с любимой женой, погладил собачку, перевел через дорогу старушку, и…на дуэль. Сходится с «плохим». Бах! И «хороший» валится трупом. Злодей радостно хохочет. Черный юмор такой, да. Но жизненный. Если я не убью этих парней — участь моя будет незавидна. Не спать днями и ночами напролет я не смогу, а стоит уснуть — тут мне и конец. Воткнут спицу в ухо, и конец демону-попаданцу. Нет, надо этих негодяев убирать. — Кинжалы — киваю я, и продолжаю собирать вещи. Поединок состоялся через два часа, примерно в три пополудни. За это время привели в чувство двух подельников (или вдохновителей?) Хента, поставили их на ноги, влив для храбрости по кружке дешевого вина, которым здесь разбавляют воду (жара! Вода тухнет быстро). Парни хорохорились, показывали мне неприличные жесты, обещали порвать на кусочки и поиметь меня сексуально. Я молчал и смотрел на море. Бесконечная сверкающая зеленая гладь по одному борту, и земля (острова) по другому, левому борту. Вот за этими островами и может скрываться беда. Как в прошлый раз, когда оттуда вылетели боевые галеры. Смотреть на бой собрались все, кто мог. Кроме рабов, разумеется. Сбежали с рабочих мест даже надсмотрщики, оставив рабов материться и негодовать — им-то зрелища не досталось. В этом мире ужасно любят зрелища и готовы отдать за них последний медяк. Но самое главное — ставки. Ставят все, и это не считается чем-то предосудительным. Самая почтенная игра конечно — в кости, но любые ставки хорошо, ибо их одобряют боги и помогают смелым. Откуда взялось такое странное утверждение? Про богов? Да из местной же библии и взялось. Она здесь называется по-другому, но суть та же — сборник притч и правила поведения в обществе. Так вот, согласно здешней библии — Создатель трижды бросил кости, чтобы решить — стоит ли создавать Мир, или нет. Два раза выпало да-нет, третий раз — да. Кости он бросил с небес вниз, из них и образовались горы, острова и все такое. Сдается, что сочинитель здешней библии не дурак был выпить, закусить и поиграть в кости. А еще — хорошенько подраться, ибо библия пестрит описаниями того, как ловко праведники побеждали своих тупых, но мускулистых врагов. И только потому, что с ними был Создатель и подвести его парни не могли. Они били бесов палками-посохами, нахлобучивали их камнями и чайниками, а один, самый упертый, забил беса о стену, поймав его за копытчатую ногу. И это было описано так сочно, с такими подробностями, что невольно начинаешь подозревать автора священной книги в некоторой доле маньячества. «И брызнула черная кровь проклятого! И оросила стену выше роста человеческого! И вывалились у него глаза срамные, коими он поганил…» В общем — наши победили, бесы на хаммерах отступили. Ура-а! Площадка на палубе — пять на пять метров, как раз перед кормовой надстройкой. Капитан и старпом наверху, рядом с рулевым (который сейчас в общем-то нафиг не нужен, в дрейфе-то. Гребцы-то не гребут!), остальные — вокруг, плотным кольцом. Лица красные — от солнечной радиации, от волнения и от жадности (ставки делайте!). Ставки принимает старпом. Кстати, у меня тихонько спросил — уверен ли я, что могу победить? Капитан спрашивает! Я уверенно заявил, что уверен, иначе бы и не брался за дело. Старпом кивнул и ушел. Начали бой по сигналу — капитан без всяких там объявления крикнул: «Начали!» — и понеслось. Первым, само собой, ринулся вперед гигант Хент. Он рассчитывал покончиться со мной одним ударом, и тут же пал с перерезанным горлом. Нет, не тут же пал — он стоял еще минимум секунд тридцать — хрипел, булькал, зажав горло толстопалой рукой. Сквозь пальцы толчками текла вишневая кровь, и набралось ее целая лужа пока он все-таки повалился. Вторым и третьим умерли те двое, что напали на меня в кубрике. На них ушло секунды три, не больше. Я умею драться на ножах, ножевой бой нам крепко преподавали. Не всегда можно действовать огнестрелом, так что нож — наше все. Одному клинок вошел в солнечное сплетение, второму — в печень. Эти двое почти не умели драться на ножах. Так…видели где-то что-то, но не более того. Рассчитывали взять нахрапом. Ведь я урод, а уроды низшие существа и ничего не умеют. Последний пал передо мной на колени и пополз ко мне, умоляя о пощаде. Я бы его все равно не пощадил, но он этого и не хотел. А хотел он ударить клинком снизу, в печень, распороть меня, как повар свежую рыбу. Хитрость, да — не возбраняется. Но я был настороже. Руку с кинжалом перехватил, и убил противника ударом через глазницу — быстро, точно, и безболезненно. Ну…наверное безболезненно, никто ведь из пробовавших не вернулся, чтобы рассказать правду. Потом пришлось обойти живых, оставшихся лежать в лужах крови и добить их. Вот чего я не люблю — так этого самого. Добивать. В бою, в горячке — что угодно сделаю, и комплексовать по этому поводу потом не буду. Но глядя в глаза умирающему перерезать ему горло…могу, да, но это слишком уж даже для меня. Не приемлю зверства. Делаю это абсолютно без удовлетворения. Вода вскипела и пена окрасилась в розовый цвет. Морские твари будто знали, что станут обедать — собрались у бортов и тысячами чешуек и коготков скреблись теперь о просмоленное дерево. Были люди, нет людей. Нет проблем, которые они унесли с собой. Но их, этих проблем, впереди еще много-премного…и если бы они решались так просто, как эти… Глава 17 Готовили по очереди, кока на корабле не было — то ли сбежал, то ли убили. В общем, кормили — я бы не сказал, что голодно, отнюдь нет! — но невкусно. Отвратно кормили, такое я дам определение. Каша вечно подгоревшая, суп или пересоленный, или загустевший до состояния каши, чай — черт знает что. Здесь в роли чая выступал иван-чай, который само собой назывался по-другому, так вот его тоже нужно уметь заваривать, иначе получится мутная бурда с привкусом сажи. Не надо его варить, надо заваривать! Первое, что сделал, когда заступил на дежурство по кухне — предложил моему напарнику, небольшому шустрому парнишке по имени Мак — вычистить камбуз, отдраить до состояния белизны. В таком камбузе каков он сейчас есть — только кишечные болезни зарабатывать. Парнишка начал возбухать, мол, до этого всех устраивало, и какого демона я лезу не в свое дело — в общем, как это обычно и бывает, если человек хочет ускользнуть от работы. И правда — на кой черт ему надо за кем-то убирать? После исчезновения кока камбуз превратили в жужжащую мухами помойку. А может она и была такой? Нет, сдается это уже после. Мы-то когда плыли в столицу питались с камбуза, и еда была вполне приличной. Пришлось слегка побить парня. Губу ему разбил, нос расквасил, а потом еще и пинков надавал. Парень тут же побежал жаловаться старпому, старпом примчался с желанием меня растерзать (хотя и с опаской — после моей эпической дуэли), но когда я объяснил ему суть проблемы — достал из-за пояса палочку-стек и тоже хорошенько вздул нерадивого матроса. Сообщив ему при этом, что переведет на питание, которое получают гребцы. То есть — сухой хлеб, солонину и разваренные овощи. Так что парень вскорости драил стены и пол, оттирал запоганенные сковороды и кастрюли, выметал мусор из-под приделанных к полу столов. Питание для рабов-гребцов, и питание для команды свободных вместе с офицерами и пассажирами, осуществлялось раздельно — для рабов готовили два специальных человека из тех же рабов, которые варили им похлебку и кашу в очаге первого яруса. Грубую, простую, но вполне даже сытную пищу. А вот для команды готовили уже наверху, в камбузе — чем я вскорости и занялся. Готовить я умею очень даже неплохо — годы холостяцкой жизни не прошли даром, и кроме того — готовка была для меня чем-то вроде хобби. Если были на это хобби время и силы. После того, как капитан и старпом попробовали мой суп, поели кашу с мясом (та же солонина, только выше качеством, чем для гребцов) — я был поставлен коком до тех пор, пока работаю на этом судне. Оно и немудрено — если ты умеешь практически из ничего приготовить усилитель вкуса, напитав его магией, пожалуй — превзойдешь и завзятых кулинаров всего мира! Если только они тоже не владеют магией. Специи на корабле были — куда же без них в жарком климате? — так что острое и очень острое я готовил просто на ура. В этом мире очень любят острое, как например в той же Индии. Почему? Да потому, что в жарком климате и при хронической антисанитарии острые приправы служат чем-то вроде антисептиков. Убивают болезнетворных бактерий. Вот и здесь то же самое. Выжили только те, кто любил острое — по Дарвину. Меня даже поселили отдельно, в каюте при камбузае— чтобы не отвлекался на другие дела и занимался только кухней. Каждый день кухонный рабочий (дежурный матрос) помогал мне в готовке, ну а я изощрялся как мог, вспоминая все свои земные рецепты. Через несколько дней мы вошли в порт — в тот самый, в котором капитан в прошлый раз купил гребцов. В этот раз он как-то умудрилсянабрать десять человек в команду, так что теперь всем матросам будет полегче. Я не пошел в город. А что мне там делать? Все что мне сейчас нужно у меня есть. Покупать ничего не собираюсь. К гадалке зайти? Чтобы засветить мою новую физиономию? Нет уж. Не для того я так тщательно изобретал свое уродство. Искусство притворства — это даже важнее умения работать ножом, и этому меня учили. Кстати — встретились два любителя скрыть свое истинное лицо… Интересно, где сейчас Альгис? Куда он отправился? Дальнейшее путешествие не было интересным, и не было беспокойным. Дни шли за днями, галера медленно, но верно тащилась вдоль побережья, только теперь уже нагруженная товарами — опытный выжига капитан умудрился найти груз прямо до нашего города, и теперь ходил гордый, как раздувшийся индюк. Похоже, что он неплохо заработает, а еще — взял с клиента кругленькую сумму аванса, так что всей команде были выданы по несколько монет, благополучно пропитых в припортовой таверне и спущенных на грязных портовых шлюх. Меня тоже звали поразвлечься, но я категорически отказался, чем заслужил недоуменные и даже подозрительные взгляды товарищей. Пришлось объяснить, что вино не пью специально, так как от него у меня «съезжает крыша» и я могу натворить бед. А на грязных портовых шлюх у меня совсем даже «не стоит» — имел печальный опыт, подцепил дурную болезнь, и чтобы вылечиться отвалил круглую сумму магу-лекарю. Теперь как вижу этих потных угребищ, так сразу меня тянет на тошноту, а рука хватается за кошелек — чтобы спрятать подальше. Как ни странно — поняли. Поржали конечно, подкололи шуточками, но в общем-то безобидными, товарищескими. Тем более что все, и новенькие в том числе, знали историю с моей дуэлью. Во всех мирах уважают лишь силу. Можешь дать отпор — ты правильный мужчина, не можешь — будешь под нарами валяться. Здесь это гораздо очевиднее, чем на «цивилизованной» Земле. Я сейчас в авторитете у этих отморозков. Просто с их точки зрения — отморозок гораздо более крутой, чем все остальные в команде. Ну совершенно отмороженный! И скорее всего даже не из-за пресловутой дуэли. Был и еще случай… В тот раз, когда вся эта гоп-компания, именуемая командой, отправилась на осеменение портовых шлюх — получилось неприятность, которая едва не стоила капитану больших расходов. После этого случая я и у него в большущем авторитете. А случилось вот что: пока корабль стоял у причальной стены в порту, а я нарезал овощи для вечерней похлебки (что-то вроде борща — как может человек вообще жить без борща?!) — прибежал мальчишка, которых в порту болтается превеликое множество, и сообщил вахтенному матросу у трапа о том, что наша команда сексуально голодающих элементов просит незамедлительной помощи, ибо захвачена преобладающими силами противника и изнемогает в непосильной битве. Эти мальчишки за медяк бегают с мелкими поручениями — что-то вроде портовых курьеров. Отправились все, кто был на борту, за исключением вахтенного матроса и старпома — и во главе с Капитаном. Капитан — высокое договаривающееся лицо, команда — пехота, готовая вступить в дело, если дипломатия потерпит поражение. По прибытии выяснилось, что наши коллеги вроде как накосорезили, выражаясь армейским языком, побили посуду в трактире, одновременно являющимся и публичным домом, а так же напали на уважаемых клиентов с соседнего корабля, на их беду оказавшихся таможенной стражей, занимающейся отловом контрабандистов, а также поиском и ликвидацией пиратов. На боевой галере их человек сто как минимум, часть сидит на веслах — никаких рабов в гребцах. Система похожая на то, как ходили на своих ладьях викинги. В общем — парни отчаянные, накачанные до безобразия (потаскай-ка тяжеленное весло!), и по-своему отмороженные — попробуй, погоняйся по морю за отчаянными разбойниками, а потом еще их и возьми на абордаж. Что-то вроде помеси земных пограничников и спецназа. Нет, скорее морская пехота этого мира. Тренированные, умелые, наглые, заносчивые и гордые — как следствие, в грош никого не ставят, на всех кладут с прибором и сам черт им не брат. Пока капитан «перетирал» с их старшим, я потихоньку разузнал — в чем там было дело. Оказалось — в этом вертепе появились свеженькие девки — три штуки. Молоденькие, еще не истасканные, и вроде как не больные. Наши пришли раньше и девок этих сходу заангажировали на всю ночь. Ну а потом появились «морпехи», и сообщили, что таких придурков-матросню они вешают на реях, так как купцы те же пираты, сегодня они добропорядочные торгаши, а завтра разбойники с большой дороги. И вообще — торгашей никто не любит, а потому девки остаются с ними, и придурки могут валить куда угодно, оплакивая свою несчастную долю. Ну, понятное дело — дальше пошло махалово с применением стульев, кружек, и даже столов (чисто как таран — ибо дубовые и неподъемные). Надо отдать должное нашим — в меньшинстве, но продержались до нашего прихода, забаррикадировавшись возле входа на кухню. И еще, как ни странно — до ножей и мечей дело не дошло, хотя по парочке бойцов с обеих сторон находились в полубессознательном состоянии после контакта с противником. В общем-то ситуация понятная, и даже банальная, за одним исключением — старшой с той стороны упорно пытался повесить всю вину на наших парней, хотя вина тут усматривалась обоюдная — зачинщиками точно были морпехи. Со стороны стражников присутствовало уже человек семьдесят — трактир просто трещал от наплыва «посетителей», с нашей стороны, если считать и новоприбывших — в три с лишним раза меньше. Ситуация не из хороших, и нужно было что-то делать. Очень не хотелось попасть под замес, так что я дождался, когда переговоры ожидаемо и закономерно зайдут в тупик и выступил с предложением от низов: — Господа! Можно я скажу пару слов? У меня есть к вам интересное предложение.