Последние слова дядя Лёка сказал догнавшему их Костику. Тот резко остановился, облизал губы и плаксиво произнес: – Я домой хочу. – А нам – сюда! – показал дядя Лёка на тропинку, бежавшую в сторону. Основная дорога шла вперед, а они свернули налево и стали забираться на взгорок. – Все здесь раньше финнам принадлежало. Дома, мельница, школы. Потом финны уехали – после войны эти земли нам достались. А как, значит, перестройка у нас случилась, принялись финны опять сюда приезжать, стариков привозить, тех, что тут раньше жил. И вот эти самые старики начали показывать, где, уезжая, их родственники клады закопали. Думали-то, что уезжают ненадолго, что скоро вернутся, поэтому что-то не взяли, спрятали около домов. – И много нашли? – впервые проявил заинтересованность Глеб. – Машинами увозили! – махнул рукой дядя Лёка. – А одно место я и сам знал. Мне гадюка показала. – Это как? – Глеб сдвинул кепку на затылок. – Лет десять назад я коров пас, а обедать всегда садился на одно и то же место: крылечко разрушенного дома. И как ни приду, все на камнях змея лежит. То одна, то другая, но лежит непременно. А я и забыл, что змеи золото чуют, оно их притягивает. Вспомнил бы, сам нашел! Но понял-то я поздно. Как-то в выходные приезжает пара, он и она, пожилые уже такие. Ходили они, ходили, все что-то высматривали. А утром я иду, вижу, камень у того крыльца сдвинут. Сунул руку – пусто. Достали клад. И змеи пропали, больше не приползали. Так-то. – Сильно! – вынес свое решение Глеб, натянул кепку на лоб и прибавил ходу. – Так у вас тут кладов много? – промурлыкала Анка, давно мечтающая найти сундук золота. – И я даже знаю, где один лежит. Но! – Дядя Лёка многозначительно поднял палец. – Никому не скажу! Нельзя! – Почему? Анка на такое утверждение обиделась. Светик вдруг заметила, какие у дяди Лёки волосы. Темные! В его-то возрасте! Не крашеные, а самые что ни на есть свои. Как всполохи мелькали редкие седые волоски, когда дядя Лёка закидывал пятерней длинную челку назад. – Мне этот клад во сне показали, – принялся объяснять хозяин острова. – Приснилось, что какая-то женщина идет от порога моего дома через двор и все дальше, дальше. А потом остановилась и на куст показывает. В первый раз я не особо понял, что она мне хотела сказать. А на вторую ночь опять она. Опять от порога, через двор и к кусту. Кивает, мол, запоминай. Я запомнил, но сам ничего не делаю. Она и на третью ночь является и говорит: «Последний раз показываю. Твой клад здесь. Больше не появлюсь». И правда больше не появилась. – А клад? – вылез вперед Костик. – Так и лежит, – хитро улыбнулся дядя Лёка. – Покажете? – Вот уж размечтался! – рассмеялся дядя Лёка, щелкая Костяна по носу. – Колдовские клады так просто не достаются. За ними всегда черти охотятся. Только коснешься клада, тебя сразу за горло схватят и в преисподнюю утащат. Костян насупился, почесал нос, коснулся козырька кепки и замер, сложив руки на груди. Проходящая Анка потрепала его по плечу, но он только обиженно дернулся, демонстративно пропуская всех вперед. Никто не стал задерживаться, уговаривать его идти дальше. Светик услышала, как далеко за спиной возмущенно топнули ногой. Через минуту мимо пробежал Костян. Без кепки. Сейчас начнет канючить, что кепку потерял. – А кладбище далеко? – спросила Анка. – Мы туда не пойдем, – с нажимом произнес Костян. – И я кепку потерял. – Да тут рядом, – легко отозвался хозяин. – Как по дороге до края леса дойдете, так с правой стороны оно и будет. Вот на кладбище с утра и отправились. Вернулись на лесную дорогу, прошли по ней дальше, на кромке повернули направо. Хорошо натоптанная стёжка не дала им ошибиться. Светик не очень любила посещать такие места, но, идя по этому красивейшему лесу, где так чирикают птички, где столько всего, она постаралась об этом не вспоминать. На кладбище их ждало большое удивление. По переднему краю кладбище было обнесено ажурным крашенным в коричневый цвет деревянным забором. У ворот значилась табличка, что они стоят на пороге погоста общины Мортинсаари. Дальше удивляться оставалось только обитателям самого кладбища. Но это все было вчера. Глава 2 Чужим не входить После ночных призраков, беготни, Костиного купания настроение было не очень походное. И правда хотелось домой. Светик даже маме позвонила. Мама традиционно спросила, все ли у нее хорошо, как там Глеб. Конечно, у них все было хорошо – не станет же она расстраивать маму из-за пустяков. Подумаешь, ночью плохо спали. А то еще мама потребует немедленного возвращения. Чтобы прогнать тягучее неприятное состояние, после завтрака сговорились еще раз сходить на кладбище. Анька вооружилась фотоаппаратом, чтобы все фиксировать. Прелесть места была в том, что на острове никого не было. Совсем никого. Поэтому лагерь можно было оставлять без присмотра. Если кто и придет – только медведь. А от него никакой сторож не защитит. Захочет косолапый себе что-нибудь взять – возьмет. Поддавшись общему настроению, Глеб завел странный разговор: – А знаете, чем все закончилось на перевале Дятлова? – Каком перевале? – выбежал вперед Костик. Светик мрачно хмыкнула – сейчас ему все объяснят. Так объяснят, что живот заболит. – Много лет назад в феврале на Северном Урале погибли туристы. Студенты. Десять человек. Профессиональные походники. Их вел Дятлов, профессиональный альпинист, между прочим. Когда через месяц группу нашли, все оказались без одежды далеко от палаток. Врачи установили, что в основном они просто замерзли, у парочки были сломанные кости. Но больше всех медиков удивило, что кожа у мертвецов была коричневого цвета. – О! А я слышала об этом! – обрадовалась Анечка. – Еще американцы фильм сняли. Костян сбил шаг, засопел. – Дурацкий фильм, – равнодушно заметил Глеб. – Они там всё на инопланетян свалили, как будто мутантов из тех туристов сделали. А на самом деле все было не так. Эти студенты оказались совсем дурными. Перед последней стоянкой они нашли святилище местных жителей и все там перевернули. Что-то побили, что-то с собой забрали. Местные обиделись и в погоню отправились. Дождались, когда эти дураки разобьют лагерь, обкурили их ядовитым дымом, от которого галлюцинации начинаются. Студенты перепугались и рванули из палаток кто в чем был. Обратно местные их не пустили, вот все и померзли. Кожа коричневой стала от дыма. Одного, самого буйного, местные пристрелили, кого-то просто побили. Ружье, из которого стреляли, через пятьдесят лет всплыло. По нему и установили, что это местные туристов положили. – Круто, – мечтательно выдохнула Анка. Светик от удивления споткнулась на ровном месте. Вспомнилась ночь, качание палатки, ползущий туман, непонятные вздыхания. Чего же тут крутого? И так – от страха не продохнуть, а здесь еще подобные рассказы… – А договориться нельзя было? Чего сразу убивать? – прошептала она. – Нечего было на капище лезть! – авторитетно заявил Глеб. – Вот, – важно прошел мимо Костян, он возвращался за кепкой и сейчас нежно нес ее в руках, – теперь вас всех попереубивают тут. Вам кранты, а я домой вернусь. – Все вместе и пойдем домой на лодке через реку, – ехидно бросила Светик. Костик сейчас был настолько противен, что его хотелось стукнуть. – Через какую реку? Здесь озеро! – с торжеством произнес Костик, заранее радуясь, что собеседник ошибся. Светик ждала этих слов, поэтому повернулась и торжественно произнесла: – Реку Стикс, балбес. А повезет нас Харон. Идущий впереди Глеб довольно фыркнул. В такие моменты сводного брата Светик любила особенно крепко. Костян почувствовал недоброе, насупился. – Или надеешься, что тебя в живых оставят? – не унималась Светик. – После твоих-то криков! – Я кресты не ронял, – с дрожью в голосе произнес мелкий. – Ничего со мной не будет. А вы все помрете. – Это непременно, – согласился Глеб. – Все. Костян рыкнул от бессилия их переспорить. – Ну, ну, не обижайте нашего мальчика. – Анка появилась из зарослей с ладонями, полными черники. – Он наш, поэтому он хороший. – Одну горсть она отдала Костику, другую Светику, Глебу она жизнерадостно улыбнулась перемазанными в черничном соке губами. – И чего, вы правда думаете, что нас ночью хотели убить из-за того, что на кладбище пошумели? – Хотели бы – убили, – философски изрек Глеб. – А так – только пугали. – Первый день пугают, – задумчиво произнесла Анка, – второй – одного возьмут, потом второго… Сколько мы тут собирались быть? – Про одного мне нравится, – доедая ягоду, пробормотала Светик и уставилась на Костика. Тот в ответ всхлипнул и ткнулся в плечо сестры. – Вряд ли у призраков есть чувство юмора и они умеют считать, – пожал плечами Глеб. – На перевале Дятлова все было сразу – залезли на капище, ночью пришли с разборками. Студенты, наверное, умоляли простить их, обещали больше так не делать, все вернуть и отремонтировать. Но духи – это серьезно. Там нет человеческой логики. Нарушил – заплатил жизнью. – И стащили-то небось какие-нибудь бусы или камешки переставили, – задумчиво произнесла Светик. – Ничего серьезного. – В мистике нет несерьезного. Там каждый камешек на своем месте, – со значением произнес Глеб. – Убивали дятловцев не духи, а люди, – напомнила Светик. – И потом кладбище – это же не шаманское место! Светик чувствовала, что зря завела этот разговор, но остановиться не могла. Но тут ответила освободившаяся от Котиных рыданий Анка.