«Бежать», – стукнулось в голове. Но он не хотел показаться трусом. Он справится. Он ничего не боится. Недаром пишет про смелых всадников и жестоких правителей, недаром в его рассказах свистят стрелы и кричат умирающие. – Бежать! И он побежал. Широкий песчаный берег, где разбит лагерь, был тих и безлюден. Никитос следил за Катей. После очередной лекции Шаева она отправилась по пляжу к ближайшему мысу. Плеснулись весла. Никитос бросился к реке как раз вовремя, чтобы заметить, как от берега отходит лодка. Она вышла в раструб Черной и по озеру повернула налево. В лагере девчонок было тихо. Одинокая Леночка сидела около потухшего костра. У ее ног лежала Шкода. Ее накормили картошкой с тушенкой, и она благосклонно грелась около людей. За деревьями набухала краснота. Словно маленькое солнце закатывалось в сосны. – Это маяк? – спросил Никитос. – Не знаю, – резко отозвалась Леночка. – Я теперь уже ничего не знаю. И вообще, я вас всех ненавижу! Она пошла к своей экологичной зеленой палатке и так дернула полог, что легкая конструкция подпрыгнула. Плеск весел затих, закрапал дождик. Никитос забрался под тент, уселся на рюкзаках. Если немного подождать, то можно все выяснить. Он долго крепился, сжимал голову руками, зажмуривался, а потом распахивал глаза до боли, до рези. Но он дождался. И это был не плеск весел. Это были шаги. Поющие пески выдали идущих. А еще были голоса. Смеющийся Катин и бухтящий Шаева. Судя по звуку, они поцеловались. Никитос подался вперед, закопался в рюкзаках, почти вылез из-под тента, но вовремя повалился обратно. – Дурак, – простонал он. – Вот дурак. Нет, ну круглый дурак. Он долго искал язычок молнии в палатке, выправлял забившуюся ткань. Думал, не уснет. Но в сон провалился мгновенно. Разом. И был этот сон черен, без картинок. Утром просыпаться не хотелось. Всю ночь шел дождь, похолодало, настроение испортилось. Огонь в мокрых ветках не занимался. Тяжелый густой дым стлался над землей, клоками завис около берега. Вместе с погодой испортилось и озеро – оно разошлось множеством волн, шипело, ругалось. Выходили из палаток сонные и хмурые. Кашу не варили. Дорезали последнюю колбасу. Брошенный около костра с вечера хлеб размяк. – Дима! Скажи! – попросила Катя и глянула на руководителя экокружка с нежностью. – Значит, так. – Дима довольно потер руки. – Игру сворачиваем. Хватит этой чертовщины. Оставшиеся дни ходим по другим мысам, смотрим петроглифы. Нельзя же сидеть все время на одном месте! Да и работать надо. – Мы не оставим своего капища, – поднялся Никитос. У него было много что сказать. Но тут зеленая палатка дрогнула, и из нее показалась Ушастая. Ни на кого не глядя, она села перед входом на коврик и принялась старательно расчесывать волосы, заправлять их за уши, заколками щелкать. – Игорь! – тихо позвал Никитос. Теперь уже все мальчишки смотрели на Машу. Она же все чесала и чесала свои патлы, дула в зубцы расчески и снова чесала. – Вам же лучше закончить сейчас. – Леночка медленно размешивала чай в кружке. Вертелись в водовороте чаинки. – А то что? – А то хуже будет. Все замолчали. То говорили-говорили, а то вдруг хорошо стал слышен шум озера, плеск волн. – А чего это она тут делает? – среди всеобщей тишины спросил Санек. – Я больше не играю. И те, кто еще не понял, что произошло, вспомнили – Машу оставляли на Бесовом Носу. – Не пойду я туда! – орала Маша, когда ей задавали вопросы. – Там страшно! Там жутко страшно. Там парни знаете что вытворяют? – Стоять! – надрывалась Катя. Но мальчишки уже бежали к лодке. Хозяйственный Володя шуршал пакетами с колбасой и печеньем. С тяжелым задыхающимся лаем за ними скакал Макс. Он первым запрыгнул в ржавую посудину, недовольно гавкнул в сторону другого берега. – Гони его отсюда, гони! – орал Санек, которому Макс не давал сесть. – Зачем нам собака? Самим есть нечего! – Он потом сам вернется. Пиратский капитан Антон, хозяин шхуны «Черная жемчужина», неожиданно оказался рядом. Три дня его не было видно, и тут… – Как отдыхается? С хитрым прищуром Антон смотрел на рассаживающихся в лодке ребят. – Отдохнешь тут, как же, – ворчал Санек, которому все-таки пришлось делить место с Максом. – У вас что-то происходит? – Ничего у нас не происходит! – грубо ответил Никитос. – Играем мы! – Будет шторм. Глядите, чтобы вас не смыло. Володя оттолкнул лодку от берега. – Да? – крикнул вдогонку Санек. – А беса, значит, уже никто не боится? Что-то такое появилось в лице Антона… Он как будто был доволен: – Зачем его бояться? Он тут главный защитник. – Почему защитник? Залаял алабай. – От бесихи защищает. Макса не упустите! Течением лодку потянуло к озеру. По Онеге гуляли хорошие волны. Мимо стоянки с джипом прошли молча – в лагере опять никого не было видно. Ветер сдул людей. Это добавило тревоги во взгляды и слова. Голубые таблички с названиями мысов смотрели в спины с нехорошим прищуром. Последние метры преодолевали бегом. Макс беззвучно исчез за кустами. На капище было пусто. Олег пропал. Пропал идол. Исчезли тряпочки с дерева. Вилки вновь были разбросаны. Разворошенный лапник, и в нем никого. – Мишка! – звал Володя. – Ничего себе. – Санек тревожно озирался. – Вот это да… – Девчонки, заразы! – Никитос побежал вокруг маяка. – Игровое время, игровое время… Все эта Ушастая! – Залаял Макс. – О-па! Сумки и пакеты посыпались на землю. К капищу племени выдры бежали с пустыми руками. Толкали друг друга, пытаясь опередить и в то же время боясь увидеть что-то совсем уже невозможное. Камни загородки были раскиданы по площадке, шалаш накренился. Из-под травы торчали ноги Олега. Рядом стоял Макс и, вынимая душу, скулил. – Теперь мы вовек не отмоемся, – прошептал Володя. Игорь осторожно, очень осторожно приблизился, медленно-медленно присел на корточки, коснулся торчащей ноги. Рука дрожала. Шалаш подпрыгнул. Олег несколько раз брыкнул, заворочался. Макс зашелся в лае. – Слава богу, жив, – прошептал Игорь. – А? Чего? Олег выбирался из-под сена, разваливая шалаш и еще больше в него закапываясь. Макс кинулся помогать. – Ты что здесь делаешь? – строго спросил Никитос. – И почему ушла Ушастая? Олег выглядел неважно. Круглое курносое лицо было бледно и исцарапано. Волосы топорщились. Макс опрокинул Олега на траву, радостно залаял. – Ничего, – быстро-быстро заговорил Олег, отодвигаясь от пса. – Ничего. Ничего. Тут просто удобней. И от воды подальше. – А что вода? – спросил Володя. – Так ведь дует. – Я же говорила! Это они! – завизжала с пригорка Леночка. Макс бесшумной тенью скользнул наверх. Леночка испуганно ахнула. – Что произошло с Ушастой? – тряс Олега Никитос.