– Да! – с нажимом повторил Никитос. – Таких, как ты, пачками сортируют и на тот свет отправляют! Никитос был выше, поэтому попытки Санька встать с ним вровень заканчивались его бестолковыми подпрыгиваниями. – Раз ромашка, два ромашка, полосатая рубашка, – выдохнул в лицо противнику Никитос и отступил. – Вода закипела? – Игорь как всегда появился неожиданно. – Берите, вот тут – ягоды. – Надеюсь, ядовитые, волчьи или бересклет! – крикнул Никитос. – Тут надо кое-кого утихомирить. По воле богов. – Жимолость. Очень полезная штука. У меня мама из нее варенье делает. Ее бы с сахаром. Из сахара были только те два кубика, что ночью принесла Аня. Их бросили в темную ягоду. Сахар напитался сиреневым соком, размяк. Чай пили, зачерпывая импровизированное варенье ложками. Получилось кисло. Шкурки ягод вязли в зубах. Варенье дало неожиданный эффект. Через час все снова были жутко голодные. Установленный в центре круга божок смотрел на них веселым рыбьим глазом. Игорь доплетал тонкие прутики, делая заготовку под выгородку. Ритуальное дерево увешали тряпочками и звенелками. Новое божество приняло жертву в виде вилок – столовые приборы теперь радостно позвякивали. От ветра. Или когда мимо них проходили. Например, Дима. На его появление вилки взбесились. Одна зацепилась за веревку, закрутив ее в жгут. – Готовы уже? – мрачно спросил Шаев. Судя по вопросу, у девчонок все шло не так хорошо. Шаев обошел капище по периметру, осмотрев идола, хмыкнул: – Все, конечно, неправильно. Надо было ориентироваться на стороны света. Идола ставят не так. Нет места для жертвоприношения. Где вы будете совершать ритуалы? Нет укрытия для ритуальных вещей. Вот. Он бы еще что-нибудь сказал, но тут появилась Аня со стогом сена на голове. – У нас шалаш завалился, – радостно сообщила она и убежала. – Чего это у нее? – почесал пустое брюхо Санек. – Венок. – Игоря ничего не могло отвлечь от работы – будущий заборчик рос. – Они все из травы делают. Венки, дом. И даже идола травой украшают. – Ты откуда знаешь? – удивился Никитос и впервые оторвался от медитации на пустой котелок. – А я видел, Аня себе на ночь траву рвала, спала в ней. Там они капище и ставят. Только шалаш грамотно сделать не получается. А само капище у них на Онегу смотрит. Красиво. Капище племени выдры вышло симпатичным. Его обнесли низким заборчиком из камней. Воротца открывали узкий выход к воде. Валун высоко приподнимался, чтобы опасть в озеро. Между камнями воткнули палку, поперек укрепили перекладину, обвязали травой. Получилось похоже: голова, растопыренные лапки, внизу приделаны еще одни лапки, палка превратилась в хвост. – Выдра, божественное животное, символ чего-то там… – прошептал Санек и облизнулся. – Ее, говорят, едят. Облизываться здесь было на что. Вокруг идола поместили ряд камней, внутри заборчика сложили продукты. Пакетики сухариков, семечек, нарезку колбасы в прозрачной упаковке, кексы и связку баранок. Именно связку: самая настоящая веревка, на которую были старательно нанизаны хлебобулочные изделия. – Засохнут. – Санек не мог оторвать глаз от баранок. – И колбаса на солнце! Как они могут? – Осторожно! Осторожно! За идолом ворохом лежало сено. Много-много свеженарванной травы. Она шевелилась, поднималась, вздыхала, словно из-под земли пытался выйти кто-то очень большой и недовольный. – Ай! Мама! Показалась Соня, увидев парней, замахала руками. Стог опрокинулся. Из-под него вылезла Леночка. Она была красная и весьма недовольная: – Не держится, блин! Второй раз ставлю, а оно падает. – И не будет держаться, бестолковые, – крикнул Санек. – Пока нас не попросите. – Мы скорее своего бога попросим, чем вас, – буркнула Леночка, отворачиваясь. – Ничего, сейчас все сделаем. Дима выступил из-под елок и в первую секунду заставил окружающих замереть. Кто шаман в племени выдры, сомнений не было. Шаев. Он нес на голове огромный травяной венок, длинные травинки торчали, как зубцы короны. На лице – охряные полосы. Футболку порвали мелкой лапшой по подолу и в рукавах. К бахроме привязали камешки – когда Дима шел, то раздавался шорох. В руке у него был посох. Не посох – дубина с загнутым верхним концом. Волосы он распустил. Увидев зрителей, шаман стукнул посохом и гаркнул: – Прочь отсюда, поганое племя! Мальчишки качнулись и, пугая друг друга, бросились бежать. – Вы видели, сколько у них еды! – орал Санек. Крики подбадривали его, он даже подпрыгивал от нетерпения. Но ему не отвечали. Тогда он стал подпрыгивать не так высоко и в конце концов остановился. Флегматичный Игорь доделывал плетень. Миша сидел на камнях, смотрел на озеро. – Нам бы тоже еды раздобыть. – Олег глянул в котелок. Чаинки кипятили два раза, и теперь от них нельзя было добиться даже слабого чая. – Катя! А давай в лагерь сходим, что-нибудь принесем. – Или наладим обмен, – предложил Никитос. – Мы им шкуры убитых медведей, а они нам сгущенку и колбасу. Миша усмехнулся. Он прошел вдоль низенького заборчика, установленного вновь куда-то усвиставшим Игорем, подобрал несколько камешков, погрел их в ладони, подышал в кулак. А потом вдруг резко присел, перепрыгнул с ноги на ногу, поднял над головой руки с голышиками, тряхнул ими, прислушался к шороху, потер камешки друг о друга. – Э! Ты чего? – испугался Олег. – Э-э-э-эм, – промычал Миша. Губы его шевелились, словно он беззвучно читал молитву. Руки открылись. Галька разлетелась по камням. Миша бухнулся на колени, нахмурившись, посмотрел на получившийся рисунок. – Совсем, что ли? Ответить Миша не успел. Со стороны племени выдры раздался крик. Через мгновение к маяку вылетел Санек. На лице цвела идиотская улыбка. К груди он прижимал что-то… что-то… – Отдай! Ненормальный! Это жертвоприношение! Первой показалась Леночка. За ней бежала Оля. Аня поднималась снизу, от воды. Загон зверя шел по всем правилам. Санек перепрыгнул заборчик, затормозил около идола: – Прячьте, пацаны! К ногам Олега упал пакетик сухарей и упаковка колбасы. Баранки бусами висели у Санька на шее. Одну он жевал. – Отдайте! Девчонки остановились перед заборчиком. – Эй! Выходи! – орала Оля. – Я тебе глаза выцарапаю. Санек благоразумно не показывался. Слышно было только его тяжелое дыхание, затрудненное не менее тяжелым жеванием. Миша медленно поднял руки к небу, по губам его пробежала легкая ухмылка. – О боги! – возвестил он. – Вы послали нам еду. А мы как раз об этом и молились. Народ, налетай! – Давайте, давайте! – размахивал баранкой из своего укрытия Санек. – Все законно. Я на охоту сходил. Второго приглашения не понадобилось. Упаковка колбасы была тут же разорвана, сухарики рассыпались по пригоршням. Лена с Олей изобразили на своих лицах презрение. – Мы вас за это проклянем! – процедила Оля. – А кое-кого и второй раз. – А мы выставим защитное заклинание, – ответил Олег. – Мы сожжем ваше заклинание огнем. – А мы выстроим ледяную стену защиты. – А мы расстреляем вашу стену и всех превратим в зомби. – А мы придем и сожрем вас! – Олег с хрустом раскусил сухарик. От такой демонстрации аргументы у противной стороны закончились, и девочки попятились. – Ладно, – тихо произнесла Леночка. – Посмотрим. «Смотреть» ушли они вдвоем с Олей. Аня, радостно улыбаясь, перешагнула заборчик и протянула руку за сухариками. – Эй, эй! Враг у ворот! – заорал Санек, и из его распахнутой пасти выпал кусок баранки. – Иди отсюда! Это наша добыча! – Я вам смородинового листа принесла. – Аня успела ухватить сухарик. – Можно еще чай сделать. А то наши запрещают огонь разводить, говорят, что спички и зажигалки от беса. Древние разжигали костры путем трения. Или приносили угольки от жертвенных костров. Дадите угольков? Костер-то у вас жертвенный.