– Тьфу ты! – В сердцах Санек кинул в Аньку собранными ветками. – Напугала. Ты чего пришла? Это наше капище. – Круто! – Аня с восторгом оглядывалась. – Я с вами побуду, ладно? Там ваш парень пришел. Я ему лодку подогнала и решила не возвращаться. Он Диму предупредит. И – вот. Из кармана куртки были вытащены пакетик сухариков, несколько бутербродов в салфетке и пара кубиков сахара. – У вас маяк горит. Санек уже протянул руку за бутербродом, но от этих слов заверещал, словно его укусили. От Миши остались одни ноги. Все остальное было скрыто охапкой наломанного лапника. – Ты чего такой костер развел? – недовольно спросил он. – О! Смотри! А к нам Алабай пришла, еду принесла. И это, я подумал, что ты потерялся. – Траву туши, вон сейчас дерево займется. Санек кинулся тушить. Горела павшая хвоя. Веселая змейка огня потянулась к прокрашенным доскам маяка. Когда вернулись к костру, он почти прогорел. – Нормально так! – Санек тер рукав куртки, на котором появилась хорошая дыра. – Нормально. Это все из-за тебя. Все неприятности от женщин. Если бы ты не пришла, вообще бы ничего не было. Гони бутерброды. – Весело у вас тут. – Аня улыбалась. Заполыхай сейчас маяк в полный рост, она бы в пляс пустилась. – Чего там, в лагере? – Да ничего. Переоделись, поужинали и все разбрелись. Дима лекцию прочел про окружающие мысы. Прикиньте, какие здесь названия. Рядом с нашим лагерем – Гажий Нос, между нами и Бесовым Носом – Кладовец Нос. Чуть дальше – Пери Нос, там тоже петроглифы. Потом Карицкий Нос, мыс Черный, мыс Кочковнаволок. И Лебединый Нос. Там еще поселок Шальский. – Это от слова «шалить»? – Санек отряхнул руки и с сожалением посмотрел на пустые ладони: он бы еще чего-нибудь съел. – Все они тут шалуны. – И везде выдолблены лебеди. Дима говорит, что в устье реки Водлы есть четырехметровый лебедь. – Он соврет… – добродушно протянул Санек. – Чего соврет? Чего? Он же в этом разбирается! – Разбирается он, как же! Аня вскочила. Нет, она не собиралась с ним драться. Она искала подходящие слова, но их не было. – Ну и подумаешь, – прошептала она. – Дурацкое у вас капище. – Она провела ногой, стирая часть защитной линии. – Снулые вы рыбы! – Ничего, выдры тоже не сильно теплые. Катись отсюда! И пускай тебя сожрет бес – он как раз где-то там ходит. Его Мишка видел! Аня глянула в темные елки. – Оставь ее! – попросил Миша. – А если и правда чего… – Пускай идет! Не портит нам тут ночь! – Ой, подумаешь! Красная куртка растворилась в темноте. – Ничего! Побегает – вернется. Куда она в темноте денется? Миша походил вдоль охранной линии, постоял около разрыва. – Ну ладно, посмотрим, – произнес он, восстанавливая черту. – Я буду спать, а ты тогда сторожи. Если что, буди. – Что мы будет делать, если «что»? – Бежать. Миша подгреб в кучу лапник и повалился. Ветки тяжело захрустели. – Налим… сейчас я вам сделаю налима, – бормотал Санек. Он выбрал палку потолще и принялся ее обстругивать – нож был Мишин, он оставил его у догорающего костра. Санек несколько раз чирканул по тугому дереву, приноравливаясь к рукоятке. Лезвие соскочило, задев палец. Кровь, мазанув свежий срез, закапала на землю. – Вот ведь черт! Санек глянул на маяк, на елки. Там кто-то стоял, смотрел нехорошими разномастными глазами. Ждал. – Эй, ты чего здесь? – растерялся Санек. – Чего? Тень вышла из-за деревьев. Послышалось тяжелое надрывное дыхание, в нос ударил неприятный кислый запах. – Ты кто? Кто-о-о-о?! Нож с деревяшкой выпали из рук. В это время на другой стороне реки Черной Шаев читал очередную лекцию. – Считается, – говорил он, – что раньше на этом месте были не рисунки, а деревянные идолы. Что именно им поклонялись люди неолита. – Что это были за люди? – подобострастно спрашивала Леночка. – Сейчас установить невозможно, – солидно кивал головой Дима. – Вероятно, это были племена протосаамов. Но надо помнить, что несколько тысячелетий назад климат был мягче, и здесь, в Карелии, было заметно теплее. Растительность была не такая бедная, водилось больше животных. Вполне можно было жить. Поэтому сюда мог забрести любой народ. Разноглазая грязно-белая кошка лежала на лавке около костра, жмурилась, одним ухом слушая разговоры людей. – Почему рисунки? – тихо спросила Оля. – Здесь тоже могут быть только предположения. Дерево недолговечно, от постоянной влажности оно разрушается. – Рисунков зимой не видно, – напомнила Соня. – Может быть, это когда-нибудь станет понятно. Ведь для поклонения не обязательно видеть фигуру, достаточно знать, что есть место, где ты можешь что-то попросить у бога. – Что у них просили? – тихо спросила Оля. – Хорошую охоту. Нехолодную зиму. Раннюю весну. Дождей, когда было особенно засушливо. Солнца, когда были долгие дожди. Но чаще всего, конечно, охоту хорошую, оленей побольше. Чтобы лед с озера быстрее сошел, тогда на открытую воду прилетают птицы. На них тоже можно охотиться. – Лебеди? – Лебеди, утки. Когда не ешь несколько дней, особенно не привередничаешь. – Но идолы… они же должны стоять, – тихо произнесла Соня. – Да, идолов укрепляли в земле. – Как же они их там укрепляли? Там нет земли. – Это сейчас там нет земли, – с достоинством ответил Дима. – Мы не знаем, как там было раньше. – Даже если там была земля, – не унималась Соня. – Бес – это понятно. А как ставили налима? На хвост? Или ящерицу? Тоже на хвост? – Во-первых, это не налим, а сом. Это уже доказали ученые. Во-вторых, никто сами фигуры не вырезал. Ставили чурбан и на нем уже могли вырезать. В-третьих, не мели чепухи. Наслушались от поэтов глупостей! – Почему? А если они были правы? – Прав тот, кто изучает! Понятно? Не пустые версии, не предположения, а научные исследования. – Но… – Вот именно – но! Всегда держите в голове это «но» и никому не верьте на слово! От возмущения Дима покраснел, ноздри его раздувались. Леночка испуганно покосилась в его сторону, глянула на темный горизонт. – Смотрите! – крикнула она, показывая вдаль, через речку. – Там как будто что-то горит! – Это наши, да? – Никакие они не наши, – поморщилась Оля. – Бесов Нос отсюда не виден, – мрачно произнес Дима, и глаза его в свете костра разноцветно полыхнули: один темнотой, другой светом. – Это на Мысе Кладовец кто-то стоит.