Лестница вздрогнула и скосилась вправо. Что-то тяжелое повисло на ней там, внизу, в темноте. Я не стал ждать, когда это тяжелое доберется до меня, я уцепился за прут и пополз. Путь до дыры в баке дался мне нелегко. Прут был скользкий. Очень скользкий, плохо помогали даже прорезиненные перчатки. Но я скашивал глаза и видел, как дергается лестница. Как раскачиваются вмонтированные в кирпичную кладку штыри. Стрельнула молния. Вспышка осветила окрестности, и я увидел село. Дома, похожие на гробы, улицы, похожие на кладбищенские аллеи. Весело. Но все это было там, далеко внизу. А я был здесь, на высоте девятиэтажного дома. И оно было здесь. То, что поднималось по лестнице. Правда, что именно поднималось, я разглядеть не успел. Да и не хотел особо я это разглядывать. Молния сверкнула еще раз. Прямо напротив меня обнаружился ведущий в бак люк. Я повис на левой руке, ненадолго, всего на секунду. Правой рукой нащупал люк, откинул его, подтянулся, перевалился внутрь. Внутри бака было темно и сухо. Темнота, пахнущая пылью, железом, мертвыми сверчками и застарелой плесенью. Хотелось поваляться, подышать, но времени не оставалось – надо было найти лаз на крышу и добраться до телефона. Карта. На стене должна быть старая карта Советского Союза. Лаз за ней. Я принялся обшаривать стены. Наткнулся на стул, сразу же свалился, разбив обо что-то коленку. Лязгнуло железо. Тварь долезла до бака и теперь пыталась пробраться через люк. Ко мне. Я обыскивал убежище Лерки. Быстро, стараясь при этом не сорваться в панику. Паника – самое худшее, что можно придумать в такой ситуации. С другой стороны, оставаться хладнокровным, когда тебя пытается задрать какая-то невообразимая тварь, довольно тяжело. Руки, во всяком случае, у меня тряслись капитально. Пальцы наткнулись на бумагу. Карта. Я сорвал ее со стены и просунулся в ход. До люка, ведущего на крышу водокачки, я взлетел, наверное, за минуту. С люком вышла заминка. Люк был деревянный. Дерево от дождя размокло и не поддавалось. Снизу ударила волна влажного воздуха, смешанного с явственным звериным запахом, я почувствовал, что лаз наполнился чем-то живым, мягким и злобным. Существо зарычало. Громко. От рыка задрожали стенки трубы, я ощутил вибрацию под пальцами. Я скрючился, покрепче уперся в ступеньки ногами, выпрямился. Люк поддался. Просунул в щель кисть руки, затем плечо, потом уже весь вылез. Выбравшись на крышу, я кинулся было к телефону, но тут мне в голову пришла другая идея. Я поднатужился и поднял люк. Из трубы доносились мощная возня и царапанье когтей по железу. Звериный запах усилился. Потом, при очередной вспышке, я увидел это существо. Первый раз я видел его вблизи. Внешне оно напоминало не то пантеру, не то ягуара. Что-то среднее. Но это было не животное, нет. Глаза у кошки, да и вообще у большинства животных светятся в темноте. Но у этой твари глаза не светились. Они были красные. Полностью. Ни белков, ни зрачков не было видно. Просто кровавые дыры. Длинные миндалевидные прорези на белой шерсти морды. Труба была узковата для твари, она заполнила своим туловищем все пространство и поднималась с трудом, протискивалась. Я ждал. Голова зверя показалась над люком. Я со всей силы обрушил на нее тяжелую деревянную крышку. Зверюга рыкнула. Удар был мощный, такой удар раскроил бы голову любому существу. Этой тварюге было хоть бы что. Она потрясла своей башкой и просунула в люк лапы. Я поднял крышку и ударил еще раз. С таким же результатом. Даже хуже, доски на крышке треснули, тварь отбросила их в сторону лапой. Все. Я понял, что в трубе ее мне не удержать. Снова сверкнула молния. Построенные Леркой скульптуры из железа выглядели жутко. Изломанные кривые уродцы. Мне вдруг показалось, что это настоящие скелеты мертвых сказочных существ, их нашли во время раскопок какого-нибудь там Китеж-града и зачем-то привезли сюда. Вряд ли Лерка видела свои творения при вспышках молний или при лунном свете, она бы серьезно пересмотрела взгляд на собственное творчество. Молнии вспыхивали ежесекундно, будто кто-то в небесах запустил гигантский стробоскоп[7]. Тварь выползла из трубы почти до половины. Когти царапали по металлу крыши, тварь извивалась и рычала. Я отыскал лючок, где прятался телефон. Достал трубку. Нажал на рычажок. Тишина. Я пощелкал рычажком еще несколько раз. Бесполезно. Трубка молчала. Абонент отключен. Все. Зверюга сделала резкое движение и выпрыгнула на крышу. Глава 14 Смерть кругом Зверюга сделала резкое движение и выпрыгнула на крышу. Я бы сказал, даже выплюнулась на крышу. Я шагнул к краю. Тридцать метров. Когда-то я слыхал про одного мужика, он разработал целую технику прыжков с высоты. Надо как-то расслаблять связки и падать на бок, тогда можно свести повреждения к минимуму. Кажется, этот мужик даже собственную школу открыл. И он успешно прыгал с пятнадцати метров, с двадцати метров. А однажды он решил прыгнуть с тридцатки. Не получилось. Два часа от асфальта отскребали. А я никогда даже не тренировался. И под руками ничего, чем можно хотя бы попытаться защититься. Хотя нет. Я вытащил из-за пояса кусок доски с гвоздем, выставил перед собой. Зверюга шагнула ко мне. В эту секунду я понял, что такое страх. Настоящий страх, дикий, страх, который давит в тебе все человеческое, связывает движения, не дает сделать шагу. – Пошла вон! – крикнул я. – Вон! Но она, конечно, не пошла вон. Она сделала шаг мне навстречу. Я почувствовал спиной пустоту, и это было изумительное чувство. Смерть впереди, смерть позади. Кругом. В голову мне пришла диковатая идея. Если уж мне придется сдохнуть на водокачке и под дождем, то надо хотя бы попробовать утащить эту тварь за собой. Так всегда делали герои фильмов. В последний момент второстепенный герой решает пожертвовать собой и ценой собственной жизни выручить друзей. Глупо. Но именно об этом я думал, стоя спиной к пустоте. Она прыгнет на меня, инерция утащит нас обоих. Тридцать метров. Тридцать метров не переживет даже она. Все равно ведь… Лист металла под ногой пружинисто прогнулся. Зверюга подобрала лапы и приготовилась к прыжку. Я зажмурился. Я ждал удара, ждал зубов и когтей, боли… Ничего этого не было. Секунду, другую, третью. Время остановилось. Через закрытые веки я видел вспышки молний, молнии лупили почти беспрерывно, и в голове моей стоял свет. Свет, свет, свет. Я слышал, как дождь бьет по железу крыши. Чувствовал, как гнется металл под тяжелыми лапами. Ощущал исходящую от нее вонь. Мир напрягся до предела. Тварь не прыгала. Я открыл глаза. Она замерла в собранной для прыжка позе, перебирала мышцами, играла лопатками. Но не прыгала. Она прислушивалась. Вертела головой и нюхала воздух. Потом она расслабила мускулы и села. Казалось, что про меня она совершенно забыла. Я осторожно шагнул в сторону. Белая тварь не заметила. Она вообще повернулась ко мне спиной. Вдруг я понял, что она смотрит в сторону нашего дома. Или в сторону своего дома. Не знаю. Тварь стояла и смотрела так, наверное, целую минуту. Потом она завыла. Яростно, бешено. И еще… Еще в ее вое я услышал боль. Именно боль, что было удивительно. Затем чудовище кинулось к лазу и нырнуло в него вниз головой. И все. Я остался один на мокрой крыше. С этой дурацкой деревяшкой в руке. Гроза уходила. Гроза всегда уходит быстро. Молнии вспыхивали все реже и реже, тучи рассасывались, и в прорехи между ними были видны звезды и иногда даже луна. Воздух пах озоном и чистотой. Дождь не прекратился, но стал не таким злым. Вода просто лениво лилась сверху. Я вдруг почувствовал, что совершенно промок и замерз. Зубы у меня стучали, и вообще я весь трясся от холода. Дрожал так, будто меня включили в электросеть. Я опустился на металлическую крышу. Сначала я хотел просидеть на крыше до утра, боялся спускаться вниз. Но быстро холод стал просто нестерпим, я вытерпел на железе минут пять, потом пополз к трубе. Вряд ли она ждала меня там, эта тварь. Что-то случилось. Что-то настолько серьезное, что она утратила ко мне всякий интерес. Значит, внизу безопасно. Я с омерзением протиснулся через лаз – внутри все было перепачкано мокрой белой шерстью. Меня тошнило от ее запаха и от того, что шерсть прилипала к моим рукам, шее, к лицу. В комнатке Лерки я нашел какую-то широкую длинную тряпку, что-то вроде половика, и обернулся ею целиком. Не помогло. Согреться не удавалось. Тогда я стал приседать. Пятьдесят раз, семьдесят, восемьдесят. Стало теплее. Надо было возвращаться на землю, чтобы помочь Лерке и Катьке. Но спуститься вниз оказалось гораздо труднее, чем забраться наверх. Навалилась слабость, руки и ноги стали словно ватными. Я нащупал на полке зажигалку и свечку, чиркнул, стало светло. Отыскал веревку, ту самую, которой меня Лерка тогда подстраховала. Обвязал веревку вокруг пояса, конец закрепил на пруте, натянул перчатки и полез. До лестницы добрался нормально, хотя руки и дрожали. Стал спускаться вниз и сорвался почти у самой земли. Веревка задержала падение, впилась в пузо, я описал в воздухе широкую дугу и вернулся к лестнице. Узел вокруг пояса затянулся. Я попытался развязать его, не получилось. Я болтался в воздухе в трех метрах от земли, ножа у меня не было, срезать веревку я не мог. Кое-как я дотянулся до перекладины лестницы и нащупал ногами опору. Веревка стянулась так, что я даже дышал с трудом. К счастью, я прихватил в баке зажигалку. Минут за десять веревку я пережег. Нижние ступеньки лестницы были погнуты, а последние три и вовсе вырваны с корнем. Каким образом эта тварь их выломала? Ладно, потом подумаем. Я плюхнулся на землю. И тут вспомнил, что забыл кусок дерева наверху, в баке. Но подниматься уже не было никаких сил, и я выкинул это из головы. Это было приятно. Чертовски приятно – снова ощутить под собой твердую почву. Рядом со стеной водокачки валялись выдранные из лестницы прутья, я схватил тот, что был попрямее, и дернул к дому.