– Я тебе отвратительна, с этими шрамами? Его пламя вспыхнуло, сделав жар почти невыносимым. – Не говори глупости! – Из-за тебя я становлюсь глупой, Сайон. Мы уставились друг на друга, от его сияния болели глаза, и все же меня страшно к нему тянуло. – Я люблю тебя, Айя, – прошептал он, не отводя взгляда. – Больше, чем полагал возможным. Но ты гонишься за несбыточным. Ты… – Он замолчал. Я потянулась к нему, пока его ореол не обжег мне руку. – Разве ты не понимаешь, Сайон? Если я стану бессмертной, то смогу любить тебя вечно. Тебе больше не придется никого терять. Он застыл. Даже пламя, казалось, застыло. Золото на коже замерцало. Я проглотила образовавшийся в горле ком. – Тебе не придется терять меня. Между нами словно пролетело тысячелетие, как один вздох. Между узами, связывавшими нас так же прочно, как цепи связывали Сайона с космосом. У него было странное выражение лица, и сердце забилось сильнее, когда я попыталась истолковать его неумолимый взгляд. Затем он посмотрел в сторону, на что-то невидимое мне, и свет потускнел, словно сжимаясь. – Ты уже потеряла часть себя, – пробормотал он. – Я вижу. Меня не было рядом, чтобы тебя остановить. Я потерла мозоль на большом пальце, образовавшуюся из-за десятилетий работы с карандашом. – Я отдала свой талант добровольно. – Ты отдала напрасно. Кровь вскипела в жилах – не от его жара, а от моего собственного. – Неужели, Сайон? Ты в десятках тысяч миль от меня, обращен лицом к своей войне. Что тебе известно о том, чем я здесь занимаюсь? Как смеешь ты так непочтительно отзываться о моей жертве? Он вновь повернулся ко мне, каменный, как скульптура, которую я вытесала в Элджеронском соборе. Я еще ни разу не разговаривала с ним так резко. Даже в мастерской. – Я страдаю. – Голос у меня сорвался. – Многое из того, что причиняет мне боль, мне неподвластно. А эту… эту жертву я приняла сама. Приняла ради тебя. Ради нас. Языки пламени на его плечах горели белым цветом. – Не полагай, будто это ради меня ты впустую расточаешь свою жизнь. Меня накрыла ледяная волна. Я скрипнула зубами. – Раз у тебя есть время меня попрекать, так найди его и для того, чтобы мне помочь. Однако он лишь покачал головой. – Если б только все было так просто. – Он помолчал. – Мне нужно идти, – сказал он тоном заключенного, которого ведут на казнь. – Прошу. Пощади себя. Я проснулась вся в поту, будто лежала у огня. Но в лагере не горел костер, а в воздухе витал резкий осенний холод. Я села, щурясь от рассветных лучей. Подняла ладонь. Кольцо было горячим, словно я держала его над пламенем… «Это был не сон. Он был здесь. Каким-то образом». Я не заплакала. Пальцы сжались в тугой кулак, пока кольцо не впилось в кожу. Сайон – бог, привыкший отдавать приказы и следить за их выполнением. Вот только мной он не повелевал. «Ему тоже больно, – напомнила я себе, положив руку на живот со шрамами. – Он за меня переживает». И в тот миг больше всего на свете мне захотелось доказать его неправоту. Мы уже неделю путешествовали с демонами на восток, оставив позади Рожан. На удивление, к нам присоединился Ист. Первое время ему пришлось врезать нескольким демонам посохом и сдерживать других виноградными лозами, которые он выращивал из Земли, но вскоре его оставили в покое. Возможно, тому поспособствовал и Прут, не раз велевший своим соплеменниками нас не трогать. По-видимому, они подчинялись ему лучше, чем Черепу. Тем не менее мы предпочитали держаться от демонов немного позади. Так минула неделя без всяких поползновений нам навредить – ни мне, ни моим чудесным спутникам, которые необъяснимым образом хранили мне верность. Теперь мы почти прибыли к Гнезду бога. Я собрала вещи – свои и Зайзи, – в душе кипя и страдая после невероятной встречи. Всю неделю я делилась с сестрой своей едой, раскладывала ей постель, сама собирала лагерь – делала все возможное, чтобы отблагодарить ее и извиниться за трудности, которые она из-за меня претерпевала. Она, как обычно, сердилась, но я любила ее больше, чем когда-либо: она меня не бросала, а в одиночестве мне пришлось бы куда тяжелее. Тью также преданно меня сопровождала и даже стояла на страже лагеря по ночам, а Ист последовал за мной со словами, что не собирается умирать лжецом. Тем не менее их преданность была иной, чем преданность Зайзи. По правде говоря, она была мне все равно что родная сестра. Мы шли без промедлений, времени не оставалось даже на творчество… Я еще не знала, получится ли у меня рисовать, и переживала, что в случае неудачи моя жертва станет реальнее и тем болезненнее. Неудача может подорвать мою решимость или, по крайней мере, усугубить уныние. Нет, я правда нуждалась в Сайоне больше, чем в набросках, картинах и лепке. Я бы стерла свое имя из реестра Рожана, чтобы быть рядом с ним. Но я уже и так от многого отказалась, и ожидание награды становилось мучительным. Однако у меня по-прежнему чесались руки. По-прежнему возникало томление, бурлящее под кожей при виде чего-то красивого. Много интересного попадалось на пути во время утомительно долгого похода с демонами – деревья с красными кронами, необычные каменные образования, огромный убегающий олень. И мне по-прежнему хотелось изобразить это на бумаге, однако я шарахалась от правды – не могла признать то, от чего отреклась. Потеряй я свой талант до встречи с Сайоном, я была бы безутешна. Большую часть жизни творчество заменяло мне любовь. Теперь я словно узнала о смерти родственника, и мне еще предстояло увидеть тело. Предстояло принять правду. Собрав вещи, я тихо подождала, когда Ист опустит купол из лоз, который вырастил вокруг нас для защиты, на случай если демоны нарушат обещание. Я заметила, что ночами они бодрствуют: окружают лагерь, играют друг с другом, шепчутся во тьме. Излишне говорить, насколько я была благодарна присутствию Иста. Долго ждать не пришлось: Ист выращивал и распускал конструкцию из лоз одним мановением руки. Тью взлетела на деревья, возможно, чтобы размять невидимые крылья или же в поисках притаившейся опасности. Прут ждал неподалеку. – Почти на месте, – пообещал он. Он щедро разбрасывался обещаниями, но до сих пор их сдерживал – предоставлял завтрак, защиту, – так что у меня зародилась надежда, что, хоть Череп нас и предал, теперь все будет иначе. Поправляя лямки рюкзака, я спросила: – Почему вы не спите по ночам? Прут ухмыльнулся. – Ты, может, и принадлежишь Солнцу, мисс Айя, но нас создала ночь. Я нахмурилась и взглянула на восходящее Солнце, отчего внутри, вопреки гневу, обиде и упрямству, вспыхнуло желание вновь его увидеть. – Разве вам не нужно отдыхать? – Как вы уже знаете, наша сила исходит от других. Если постараться, я все еще могла услышать отдаленный хруст костей того божка. Прут заглянул мне через плечо и нахмурился. – Опять она за свое? Пора выдвигаться. Приготовь свой отряд. Я обернулать. Зайзи сидела на тюфяке, поджав под себя ноги и положив руки на колени. В первый же день путешествия с демонами она начала медитировать и не желала пропускать сеанс ни утром, ни вечером. Я подошла к ней и опустилась рядом на колени. – Прут говорит, что надо идти. Она протяжно хмыкнула, почти как Ист. Я подождала еще немного, затем накрыла ее руку своей. Сестра развернула ладонь и крепко сжала мои пальцы. – Если не хочешь, чтобы я тебя прибила, – пробормотала она, – то не мешай. Я усмехнулась. – Для этого ты медитируешь? – Да. «Ох! Так она всерьез». Прошло еще несколько секунд, Зайзи медленно выдохнула, открывая темные глаза. – Если побудешь немного наедине с мыслями, то обретешь покой. – Я и так хорошо умею оставаться наедине с мыслями. – У меня в голове не было ничего, о чем я не знала. За месяцы постельного режима я прекрасно изучила саму себя. Зайзи похлопала по одеялу рядом с собой, что было, пожалуй, единственным миролюбивым жестом от нее с тех пор, как мы отправились на восток. Я повиновалась и подогнула под себя ноги. – Вдохни, – подсказала сестра. Позади нас Ист шмякнул демона посохом по голове. Скорее всего, существо опять подобралось к нему слишком близко. Для темных Ист, вероятно, выглядел как жареная индейка, а Тью – как аппетитное канапе. – Вдохни, – повторила сестра.