Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 37 из 44 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да разве ж это только мое? Вы мне опять не верите? – захныкала Алина, надеясь на сочувствие. Воронков ей не верил ни тогда, ни теперь, поэтому и молчал, давая ей выговориться. А Алина продолжала каяться в грехах и черных мыслях. – Почему вы икали четыре часа? Благодаря мне, то есть ему. Это я в сердцах пожелала, чтобы вас замучила икота. А Рома? Тоже его работа! А я ведь только сказала, чтоб у него живот скрутило. Вот вам – пожалуйста! Прости меня, Ромочка! – заголосила Алина. – Я не думала, что так получится. – Н-да, – выдавил из себя Воронков, не зная, как отреагировать на Алинины признания. – А вы что скажете, Марина Владимировна? Я только кивнула: мол, так и есть, как было сказано, так и вышло. – Н-да, тяжелый случай, – прошелестел губами Сергей Петрович, очевидно, решив, что мы обе находимся в бреду. – Да чушь все это! – воскликнул Валентин. – Дайте его мне! Он протянул руку к статуэтке, но Алина с криком: «Нет!» бросилась наперерез и выхватила из рук Воронкова свое сокровище. – Не отдам! Это мой крест! Я его должна вернуть на то место, с которого взяла. – С этими словами она опять запихнула статуэтку за пазуху. На первом этаже рядом с дверью вспыхнул свет в окне. – Не стоит так кричать. Всех больных перебудите, – строго сказал Воронков и пошел к двери стационара. Заспанная медсестра пропустила нас в отделение. Не знаю, кого и как успел предупредить Воронков о нашем прибытии, но номера или, правильнее назвать, палаты были уже готовы. Обрадованные тем, что наконец-то сможем нормально отдохнуть, мы не спросили у Сергея Петровича, где он собирается ночевать сам. Прощаясь с нами перед дверью палаты, он сказал: «До завтра». А через некоторое время я услышала, как завелась и отъехала его машина. Я тогда подумала: «Наверное, хочет поставить ее на стоянку». Маленькая комната с двумя кроватями и тумбочкой между ними и меня, и Алину вполне устроила, приютили – и хорошо. Нам даже выдали ночные сорочки, шлепки и байковые больничные халаты, не такие дорогие, как взятые напрокат в доме Клотильды Андроновны, но чистые и теплые. Потом нас отвели в душ, а когда мы вернулись в палату, медсестра принесла нам по кружке чая. Чай был самый обыкновенный, не очень ароматный и некрепкий, но горячий и сладкий. А большего в ту ночь ни мне, ни Алине и не хотелось. Валентина медсестра поселила с нами на этаже, мы столкнулись с ним в больничном коридоре, когда выходили из душа. Он тоже шел мыться с сумкой в руках и с больничным полотенцем. Пожелав друг другу доброй ночи, мы разошлись в разные стороны. Выпив чая, мы приклонили головы к подушкам и тут же уснули. Глава 25 Утром мы проснулись в десять часов. Я сходила в ординаторскую и позвонила Олегу. Соврав, что у меня и Алины все в порядке, я пообещала мужу вернуться сегодня к вечеру. Где искать Воронкова, мы не знали и поэтому, чтобы не скучать перед окошком в ожидании капитана, решили навестить Рому. – Не помнишь, Воронков называл номер палаты? – силясь вспомнить, спросила меня Алина. – Номер палаты – пять. Это на первом этаже. Роман лежал в послеоперационной палате совершенно один. Сиделка ему не полагалась, но медсестра время от времени заглядывала в палату, чтобы спросить, не нужно ли ему чего. Взяв с нас честное слово, что мы не будем утомлять больного, она великодушно пропустила нас в послеоперационную палату. – Рома, мы к тебе. Как ты? Шов болит? Еще не вставал? – наперебой стали мы расспрашивать больного. – Привет! Откуда вы взялись? – обрадовался Роман и нахмурился, увидев нас в больничных халатах. – Вы что, заболели? – Нет, нет, не волнуйся! В другой одежде нас бы к тебе не пустили, – успокоила его Алина. – Да ладно! – не поверил он в безобидную ложь. – Тапочки на ногах, косметики нет. Я что, не помню, как вы выглядите? Выкладывайте, как сюда попали? – Нам ночевать негде было, – призналась Алина. Это уже была чистая правда. – Пришлось переодеваться в больничные одежды, чтобы отсюда не выперли, – Алина скроила невинное лицо. – Гостиницы в Михайловском нет. Хорошо, что по пути попалась эта богадельня. – Это богадельня спасла мне жизнь, – обидевшись, сказал Роман. – Что же с тобой стряслось? – Я еще утром почувствовал себя не в своей тарелке. Немного мутило, в животе слегка покалывало. – В правом боку? – Нет, покалывало то там, то сям. Я подумал, что накануне съел что-то не то. Позавчера мы с приятелями немного погудели. Немного выпили. Может, перебрал, а может, и закуской отравился. Когда мы сюда приехали, у меня живот уже серьезно болел. – Сказал бы, – укорила я его. – Разве можно с болью в животе шутить? – Так я ведь думал, что отравился. Когда мы разошлись в разные стороны, вы пошли искать Нину, а я побежал искать туалет. Нашел, но боль не унималась, а становилась все сильнее и сильнее. – Бедолага. И что дальше? – сочувствуя Ромкиным страданиям и терзаясь угрызениями совести, спросила Алина. – Я пошел по домам, как мы договаривались, – геройски ответил Рома. – Я ведь зачем сюда приехал? Нину искать! – Ах! Как трогательно! – восторженно воскликнула Алина и запечатлела на бледной Роминой щеке горячий поцелуй. – Прости нас, Рома, что мы подвергли тебя таким мучениям. – Вы о чем? – оторопел Рома. – Ну как же, – поторопилась сказать я и одновременно наступить Алине на ногу, чтобы та закрыла рот. Хватит с нас одного Воронкова, который считает, что мы малость не в себе. – За то, что мы потащили тебя в Михайловский. Сидел бы дома, может быть, и обошлось бы. – Как обошлось бы? Аппендицит ведь… – Рома, не спорь, мы рисковали твоим здоровьем. – Более того, Рома, ты рисковал жизнью, – не унималась Алина. Ее прямо распирало изнутри. – Ты даже не представляешь, что был на волосок от гибели. Кхе-кхе, – закашлявшись, она на секунду запнулась, вчерашний променад в халате не прошел для нее даром. Воспользовавшись моментом, я еще раз надавила своей шлепкой на ее ногу – пусть уж лучше промолчит, чем сейчас начнет перед Ромой каяться и переводить стрелки на африканского истукана. Могу заранее предвидеть Ромину реакцию – парень перепугается и сочтет, что его навестили две душевнобольные. – Алина, в провинции тоже врачи есть, и порой не хуже, чем в столице, – вырулила я ситуацию. Алина обиженно на меня посмотрела и выдернула ногу из-под моего тапка. Она хотела что-то мне ответить, но я вновь ее опередила: – Расскажи нам, Рома, как ты попал в больницу? – Я постучался в один дом. Дверь открыли старики. О семье Красиных они вспомнили с трудом. Ничего полезного так и не узнав, я пошел к следующему дому. Во втором доме жила древняя старушка. Она вообще утверждала, что у Красина было два сына, и даже называла их по имени. Что-то вроде Пети и Вани. А вот в третьем доме, куда я зашел, меня ждал сюрприз: хозяином оказался мужичок, который с Анатолием Борисовичем работал в строительном управлении. Василий Ильич и сейчас, будучи на пенсии, подрабатывает там сторожем. Вот что он мне рассказал. Красин появился в Михайловском примерно двадцать лет назад. Купил дом и переехал сюда жить. На стройку устроился не сразу, год сидел дома с детьми. Хозяйство у него было: огород, куры. Но это только для прокорма, а ведь деньги еще нужны, чтобы одеться, обуться, что-то в дом поставить. Так вот о деньгах – деньжата у Анатолия Борисовича водились. Сын Василия Ильича попал в скверную историю. В городе на своем стареньком «Москвиче» врезался в «Волгу» полковника милиции. Прикрываясь законом, милиционер стал требовать с сына Василия Ильича непомерно большую сумму за ремонт, угрожая в случае невыплаты упечь парня в тюрьму. Деньги собирали всем поселком. Василий Ильич не хотел просить у Анатолия Борисовича деньги. «Откуда они у мужика?» – рассуждал он. Но Красин сам к Василию Ильичу пришел и предложил достаточно большую для неработающего отца-одиночки сумму. А потом Анатолий Борисович попросился в строительное управление, и Василий Ильич, помня добро, замолвил начальнику управления словечко о Красине. Дружбы между мужчинами как таковой не было, но Василий Ильич был одним из немногих, с кем поддерживал отношения Красин. – Не густо, – подвела итог Алина. – Это еще не все. Передайте мне водички, в горле что-то пересохло, – попросил Рома. Он несколькими глотками смочил горло и продолжил рассказ: – Незадолго до переезда из Михайловского в город Анатолия Борисовича вызвали на проходную. Со слов Василия Ильича, тогда на площадке строго было – посторонних не пускали. С кем он встречался, Василий Ильич не видел, но вахтер, дежуривший в тот день, утверждал, что приезжала женщина, немолодая, в годах. Они поговорили минуть десять, не больше, дама передала Красину конверт и уехала. В тот же день Анатолий Борисович подал заявление на расчет и на отпуск. То есть он как бы ушел в отпуск, но на работу уже не возвращался. Мужики в поселке возмущались. Как же так, Красин уехал и на прощание не поставил бутылку? Вроде не по-людски получилось. Уже после отъезда Красиных местная почтальонша призналась, что Анатолий Борисович с некоторой периодичностью получал денежные переводы от разных адресатов, но почерк на бланках, как правило, был один и тот же. С тех пор Василий Ильич ни разу не встречался с Красиным. Это все, что я узнал об отце Нины. Как я дослушал весь рассказ, не знаю, только под конец мне совсем плохо стало. Так скрутило, так скрутило, что я стал терять сознание. Василий Ильич подхватил меня под руку и до больницы на себе дотащил. Здесь врач осмотрел меня и сразу на операционный стол отправил… Ну, а вы узнали что-нибудь? – О Нине ничего, – разочаровала я Рому. В палату заглянула медсестра. – Больной, как дела? А вы, дамочки, уходите, больного нельзя слишком долго нагружать разговорами. Тем более что через десять минут обход врача и перевязка. Мы простились с Ромой и отправились на свой этаж в надежде застать в своей палате Валентина. Его там не оказалось: койка была тщательно заправлена, ни сумки, ни личных вещей в палате тоже не было. Скорей всего, Воронков забрал его с собой, а нас решил не будить, чтобы мы как следует отдохнули. – Как тебе это нравится?! – возмущенно спросила Алина. – Хотела послать Валентина за машиной. Ну и где он? С Воронковым? А куда подевался Воронков? Какие такие у него дела? Давно бы уже съездили в эти Ивановичи к Клотильде и забрали вещи. А вдруг они о нас забыли? И теперь мы должны сидеть в этой чертовой больнице, в этих жутких халатах и ждать у моря погоды. Так получается? С Алининого языка едва не сорвалось очередное проклятие в адрес Воронкова и Валентина, но она вовремя спохватилась, припомнив недавние раскаяния и угрызения совести. «Того и гляди моя подруга научится держать себя в руках», – подумала я, отметив метаморфозы в Алинином характере. Мучаясь вопросом, что же нам делать, мы вернулись в палату. На кровати лежали тщательно отстиранные и высушенные махровые халаты. – Ну и ну! Вот за это спасибо, – удивилась Алина. Несколько минут она сосредоточенно рассматривала халаты, вертела в руках и выворачивала наизнанку, напоминая при этом придирчивую клиентку прачечной, которая при получении заказа тщательно проверяет, хорошо ли отстираны ее вещи. – А халатики-то ворованные, – наконец изрекла она. – Смотри, на груди эмблема и название отеля, вышитое шелковыми нитками в тон халата. – В хозяйстве все пригодится, – хмыкнула я. – Марина, у меня идея! Эти халаты – решение наших проблем, – она даже захлопала в ладоши, настолько замечательной показалась ей ее мысль. – Как могут халаты быть решением наших проблем? – А так, чтобы в чужих глазах не выглядеть воровками, нам надо их вернуть. – Как? – Снимем больничные халаты, переоденемся в чистые махровые и поедем к Клотильде. – В халатах? – Да, в халатах, – Алина подтвердила свои слова кивком головы. – Понятно, голову ты вчера все же успела простудить. Да ты знаешь, что о нас подумают местные жители?! Вчера мы щеголяли в халатах ночью по проселочной дороге – нас никто не видел. А сегодня… ты можешь меня убить, но в банном халате в октябре месяце я на улицу не выйду. – Да тут идти недалеко. – Пятьдесят километров, на твой взгляд, недалеко? – Не переживай, в Ивановичи мы поедем, – успокоила меня Алина.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!