В 1 час 23 минуты к Иванову поднялся дежурный связист и доложил, что телефонная связь с батальоном прервалась[2]. Радиосвязь действовала. В 3:22 он уловил отдаленное гудение идущих где-то вдалеке самолетов, но ничего не увидел и поэтому не стал ничего докладывать. Горизонт на северо-востоке уже посветлел, когда в 4:15 в южной части горизонта еще темное небо озарилось многочисленными вспышками. Через полминуты донесся отдаленный грохот, как будто какие-то бешеные барабанщики за горизонтом со всей дури лупили в огромные барабаны. Василий еще по Халхин-Голу знал, что так звучит отдаленная артподготовка, и сразу же доложил в батальон. Канонада продолжалась 15 минут, затем все стихло. Иванова вызвал к рации начштаба батальона и сообщил, что опорные пункты в Славикае и Готлибишкяе подвергнуты массированному артобстрелу и атакованы противником. Немцы начали форсирование Шешупе большими силами. Иванов дал команду «В ружье». Взошедшее слева за спиной солнце озарило местность. Прямо впереди и на 45 градусов левее к небу поднимались густые столбы серого дыма. Горели Славикай и Готлибишкяй. В 5:30 грохот на юге возобновился и продолжался 10 минут. Василий понял, что противник не смог с ходу захватить опорные пункты и проводит повторную артподготовку. В 6:15 дежуривший Конюков вызвал на НП командира и, передав ему бинокль, показал группу кавалеристов, показавшуюся из леса. Понаблюдав пару минут, Иванов насчитал 28 всадников. Они не походили на наших пограничников. «Немцы!» – пронзила мысль. Поскольку больше никто из леса не показался, следовал вывод, что это конный разведвзвод. На такой случай лейтенанты загодя придумали ловушку. Когда немцы приблизились к середине поля, шесть бойцов во главе с Прохорчуком выскочили из окопа и побежали к дороге, громко вопя и размахивая руками. Из левобережной сторожевой будки выскочили еще три бойца и тоже побежали назад к лесу. У правобережной будки к ним присоединились еще трое, и все они сплоченной гурьбой, как зайцы, рванули к лесу. Шлагбаумы остались поднятыми, двери будок – раскрытыми. Как предполагали лейтенанты, увидев такое паническое бегство, немцы должны были посчитать опорный пункт брошенным. Все остальные бойцы попрятались в окопах. Только сам Василий, сняв каску, чтобы не отсвечивала, выглядывал через бруствер, спрятавшись за специально для этого посаженными кустиками. Идея сработала, но, к сожалению, не полностью. В пятистах метрах немцы остановились, от группы отделились 9 всадников и поехали дальше. У южной будки трое спешились. Заглянули в будку. Затем вся девятка переехала через мост и остановилась на дороге, там, где от нее отходила тропинка к окопам. Трое немцев доехали до северной будки, осмотрели ее, потом вернулись к остальным. Немцы посовещались, затем один остался с лошадьми, пятеро залегли в кювете за дорогой, выставив автоматы, а трое пошли по тропе к окопам. Василия трясло от волнения. Осторожно просунув ствол ППД через куст, он взял на мушку первого немца в тройке. Когда немцам осталось до окопа 10 м, младший лейтенант задержал дыхание, нажал на спуск и провел дергающимся стволом автомата от первого немца к третьему. С двадцати метров промахнуться было сложно. Он и не промахнулся. Длинная очередь в полрожка срезала всех троих. Одновременно Василий услышал за спиной и вокруг себя густой треск. Взвод лупил по немцам из всех стволов. Коновод был уже убит. Пятеро в кювете тоже были не жильцы. Из мелкой канавы торчали каски, зады и пятки сапог. Вокруг них густо брызгали фонтанчики пыли от пуль. Василий перенес внимание на дорогу. Над головами немцев вспухло облако шрапнельного разрыва. Рядом с ними выросли два «куста» минных взрывов. По сбившимся в кучу немцам долбили все приданные средства и два стрелковых отделения. На месте осталась куча убитых и бьющихся раненых лошадей и немцев, однако восемь всадников вырвались из кучи и теперь врассыпную удирали в сторону леса. Плотный огонь взвода выбивал их одного за другим. Самому шустрому осталось доскакать до леса метров двести, когда близкий разрыв осколочного снаряда свалил и его. Иванов поглядел в кювет. Никто там не шевелился. На дороге бились и кричали раненые лошади. – Первое отделение, Конюков, санинструктор и санитары, за мной, – скомандовал младлей, выскочил из окопа и побежал по тропе на дорогу. За ним дружно топотали бойцы. На дороге Василий огляделся. Зрелище впечатляло. На дороге и в кювете лежали убитые лошади и немцы. Две лошади подорвались на минах. Три уцелели и стояли на дороге, убитый немец продолжал удерживать их за намотанные на руку поводья. – Дубинин с отделением – бегом по дороге! Поймать всех лошадей, раненых добить. Всех убитых фашистов перетащить на дорогу. Оружие и боеприпасы собрать. Убитых лошадей цепляйте к здоровым и волоките под обрыв берега, чтобы не было видно с дороги. Санинструктор – перевязать раненых немцев и подготовить к отправке. Конюков! Наших лошадей с повозками приведи из загона. Вместе с ездовыми погрузи всех убитых немцев и отвези в лес, – быстро раздавал приказания младший лейтенант. Убедившись, что все кинулись исполнять приказы, Василий бегом помчался в дзот. По дороге приказал Власенко со вторым отделением взять лопаты и бежать на дорогу в помощь первому отделению, затем засыпать воронки и кровавые пятна на дороге. Спустившись к рации, Иванов вызвал комбата и взял в руки кодовую таблицу. Сегодня был «рыбный» день. Заглядывая в таблицу, он с паузами доложил: – В 6 часов 30 минут вступил в «клев» с «куканом» конных «пескарей». Весь «кукан» уничтожен. Всего 28 «пескарей». Сейчас их собираем. Возможно, будут «красноперые» «пескари». Я сам «красноперых» и «колючих» не имею. Окунь-2, как понял? – Понял тебя, Ерш-2. Собери у «пескарей» документы. Направляю к тебе «лодку» с Окунем-23, готовь документы и всех «красноперых» «пескарей» к отправке. Объявляю тебе благодарность за удачный «клев»! Как понял, Ерш-2? – Ясно понял, Окунь-2. Приехавший через 15 минут на полуторке с пятью бойцами замкомбата Колесников сообщил, что пограничники еще держатся, гарнизон первого взвода ниже по течению Йотии тоже, а с гарнизоном в Готлибишкяе связь потеряна. Немцы навели паромную переправу через Шешупе между устьем Йотии и Славикаем и строят рядом понтонный мост. Так что скоро немцы могут появиться и здесь. Колесников рассказал, что ночью группа немецких диверсантов, переодетых в форму НКВД и имеющих соответствующие документы, попыталась проникнуть на территорию опорного пункта в Юрбаркасе. Якобы с целью проверки готовности моста к подрыву. Их пропустили за внешнее ограждение. Но перед внутренним ограждением их задержал бдительный дежурный командир, решивший получить подтверждение от вышестоящего командования. Пока он ходил связываться с полком, диверсанты напали на часовых. К счастью, один из часовых успел выстрелить. Дежурный взвод вступил в бой с диверсантами. В это время более сотни местных контрреволюционных элементов под командой других диверсантов атаковали опорный пункт с тыла. В ожесточенном бою нападавших частично уничтожили, а частично рассеяли. Гарнизон потерял 18 человек убитыми и ранеными. Рассказав эту историю и пожелав удачи в бою, замкомбата забрал четверых раненых немцев и отбыл. К сожалению, одного немца из 28 найти не удалось. На дальнем краю поля лежала только убитая лошадь. Сам немец уполз в лес. Это было неприятно. Теперь этот гад предупредит своих. К 7:40 всех убитых немцев отвезли в лес, убитых лошадей сволокли под обрыв, шесть уцелевших лошадей отогнали в загон, пятна крови и воронки засыпали грунтом. Хотя сбежавший немец сводил на нет все эти ухищрения. В 7:50 повар привез из хозчасти завтрак. Война войной, а завтрак по расписанию! – повторяли бойцы старую армейскую шутку. Порадовали трофеи – 4 ручных пулемета, 13 автоматов, 10 карабинов, 3 пистолета, много патронов и гранат, 3 бинокля. Пистолеты и бинокли раздали старшим сержантам, Иванов, Петров и Сидоров поменяли свои старые бинокли на новые немецкие – отличные восьмикратные светосильные «Цейсы». Скомплектовали 4 расчета ручных пулеметов. Автоматы раздали стрелкам, а их винтовки и немецкие карабины – артиллеристам и минометчикам, не имевшим личного оружия. После 10 часов на опушке дальнего леса начали накапливаться немцы, однако на поле пока не выходили. В 10:55 из леса показалась густая цепь немцев. Иванов быстро прикинул – около 300 человек – две стрелковые роты. Бодрым шагом, развернувшись на 600 м влево и на 300 м вправо от дороги, немцы двинулись через поле. Когда цепь отошла от опушки метров на сто, из леса выдвинулась вторая цепь, человек сто пятьдесят – еще одна рота. Затем с дороги влево вдоль опушки выехала колонна из десяти грузовиков. Шесть последних тащили на прицепе небольшие пушки. Растянувшись метров на триста вдоль опушки, грузовики встали. В бинокль Василий увидел, как спешившиеся артиллеристы принялись отцеплять пушки, а из четырех первых грузовиков расчеты начали выгружать минометы. «Итого, – подумал Иванов, – усиленный батальон!» – Иван, – обратился он к артиллеристу Сидорову, – тебе пушки, начиная с крайней правой! Костя, бей минометы, начиная с крайнего правого и крайнего левого, – получил приказ минометчик Петров. ДШК и ПТР бить по средним минометам, мешать прицеливаться! Старшие сержанты Васильев и Конюков рванулись выполнять приказ. – Стрелкам укрыться в блиндажах, кроме наблюдателей! Командиры стрелковых отделений тоже умчались. Василий остался на НП, наблюдая за немцами в бинокль. Сами того не зная, немцы упростили задачу, поставленную им подчиненным. Опушка леса была давно и тщательно пристреляна. Не прошло и двадцати секунд, как звонко бабахнула «сорокапятка», через две секунды чуть левее правой пушки встал султан разрыва. Затем хлопнули два миномета, дав небольшие перелеты. Прямо под Василием загрохотал ДШК, впереди шарахнули ПТР. Немцы забегали быстрее. Уже четвертым выстрелом Сидоров разбил правую пушку. Снаряд разорвался прямо под ней, и она опрокинулась вверх колесами. Минометчики на таком расстоянии, конечно, не могли добиться прямых попаданий, но близкие разрывы мин выбивали расчеты. Около крайних минометов немцев уже не было видно – или перебиты, или залегли. Позади опорного пункта разорвались первые мины. «Восемьдесят миллиметров, не больше», – сделал вывод младлей. Просвистели два снаряда. Первый просвистел тонко и рванул с недолетом, дав совсем слабый разрыв. «Противотанковая тридцатисемимиллиметровая, – подумал Василий, – ну, этим нас не возьмешь». Другой снаряд провыл басовитее и дал солидный разрыв сзади. «Полковая трехдюймовка, – решил Иванов, – это хуже, но тоже не очень страшно». От греха подальше решил спуститься в окоп левее дзота. Из окопа поглядел в бинокль – Сидоров уже прикончил вторую пушку, Петров молотил по третьему и четвертому минометам. – Так, тут все идет нормально, – сказал вслух Василий и сосредоточил внимание на пехотных цепях. Цепи рассредоточились в глубину и бодрой рысью двигались вперед. Прошли уже метров четыреста. Немцы пристрелялись. Внутри кольцевого окопа часто взлетали фонтаны разрывов. Грохот бил по ушам. Затем частота разрывов упала. Поглядев на немецкие пушки, Василий с удивлением обнаружил, что Сидоров уже прикончил последнее орудие и переключился на минометы. Глянув на часы, он определил, что артиллеристы разбили все шесть пушек за восемь минут. Немцы суетились только у двух минометов, потому и снизилась интенсивность обстрела. «Ну и молодцы!» – подумал Василий о своих артиллеристах и минометчиках. Пехота между тем подходила к середине поля. Василий решил, что время еще есть. Побежал в дзот, скатился по лестнице вниз и приказал радисту доложить в батальон, что гарнизон вступил в бой с батальоном противника, поддержанным артиллерией и минометами. Затем метнулся обратно. Немецкие минометы больше не стреляли. Василий послал связного бойца вывести стрелков из блиндажей. Сам пошел к минометчикам и артиллеристам. Петрову поручил обрабатывать передовую немецкую цепь, а Сидорову – вторую. Артиллеристы и минометчики открыли беглый огонь. Среди шедших врассыпную немцев каждую секунду вставал султан разрыва. Цепи залегли. Овес, которым колхозники засеяли поле, поднялся уже выше колена, и залегших немцев не стало видно. «Представлю Петрова и Сидорова к награде», – решил Иванов. Однако немцы и не подумали отступать. Демонстрируя отличную выучку, цепи начали продвигаться короткими перебежками повзводно. То один, то другой взвод вскакивал, пробегал метров двадцать и опять бухался в овес. За время перебежки было совершенно невозможно прицелиться и выстрелить. «Ну наглецы, – подумал младлей, – прутся внаглую на подготовленную оборону без артподдержки! Что, они нас вообще не считают за серьезного противника, что ли?» Иванов не мог знать, что командир 1-го батальона 215-го полка, составлявшего передовой отряд 122-й пехотной дивизии 28-го армейского корпуса 16-й армии группы армий «Север» вермахта, майор Штольпе, получил приказ до 10:00 уничтожить опорный пункт, захватить мост через Йотию и обеспечить продвижение главных сил дивизии к мосту через Неман. Мост через Неман должен быть захвачен 215-м полком к 14:00. Ничего этого младший лейтенант Иванов не знал. Не знал и того, что сопротивление пограничников капитана Кондратьева уже поломало немцам график, а майор Штольпе не привык опаздывать и горел желанием наверстать график, предусмотренный приказом. Видя, что огонь пушки и минометов вслепую по залегшему противнику малоэффективен, Василий приказал Сидорову и Петрову перейти на беспокоящий огонь, не давая немцам идти в рост. Пусть умаются, ползая в овсах. Полоса радиусом 200 м вокруг внешнего кольца «колючки» составляла зону отчуждения опорного пункта, в которой колхозникам запретили сеять, но разрешили косить траву. Она и была добросовестно скошена. Сено местным крестьянам тоже было нужно. Внутрь заграждения из колючки колхозникам вход был запрещен, и траву косили сами бойцы. Сено шло на корм лошадям и на матрацы бойцам. Так что за 200 м до «колючки» немцам хочешь не хочешь придется вылезать из овса и бежать по чистому полю. Василий решил не жечь зря боезапас, а дождаться этого момента. В 11:40 немцы дошли до края овсяного поля и начали там накапливаться. Петров и Сидоров снова перешли на беглый огонь по краю поля, так что сидеть там долго немцам было не с руки. Василий дал команду пулеметчикам и стрелкам открыть огонь, как только немцы выйдут из овса, а автоматчикам – стрелять только когда немцы подойдут к реке. Стрелять из автоматов на большей дистанции – только расходовать зря рожки. «Максим» приказал вытащить из дзота в окоп, чтобы он тоже смог поучаствовать в деле. В 11:46 – Иванов засек время – немцы густой цепью выскочили из овса и побежали в атаку, стреляя из автоматов и винтовок. С обоих флангов атакующей цепи из овса ударили пулеметы. Бойцы не подкачали. Дружно застучали «максим», три своих и четыре трофейных ручных пулемета, захлопали винтовки. Дистанция в 350 м была для них убойной. Не пробежав и 50 м, немцы залегли, но упорно продолжали ползти вперед. Позади ползущих оставались те, кто уже никуда не полз. Их было много. Но остальные настырно лезли вперед. По брустверам хлестали очереди немецких пулеметов, заставляя бойцов пригибаться, мешая прицеливаться. Появились раненые и убитые. Присмотревшись, Василий насчитал примерно по десять пулеметов на правом и левом фланге. «Этак они нам всю обедню испортят», – подумал Иванов и послал связного с приказом Сидорову сосредоточить огонь на правофланговых пулеметах, а Петрову – на левофланговых. Другого связного послал в дзот к Васильеву, чтобы расчет ДШК тоже занялся подавлением правофланговых пулеметов. Немцы уже приближались к внешнему кольцу «колючки». «В дисциплине и выучке им не откажешь, – сделал вывод Василий, – под таким плотным огнем мои бойцы вряд ли смогли бы ползти вперед», – самокритично подумал он. – Автоматчикам без команды огня не открывать, – передал по цепи младлей. Связной добежал. Между немецкими пулеметами встали султаны разрывов. На таком расстоянии артиллеристы и минометчики не промахивались. Решив, что немецким пулеметчикам осталось жить минуты, Иванов снова переключил внимание на пехоту. Самые шустрые немцы уже доползли до заграждения и резали проволоку. Все больше немцев проползали за заграждение. Лежать в чистом поле под плотным пулеметным и ружейным огнем было глупо. Сейчас они рванутся, понял Василий. И угадал. Повинуясь неслышной команде, немцы вскочили и рванулись вперед. На взгляд Василия, их оставалось еще человек двести пятьдесят. Немцы уже подбегали к реке. Передовые скатились с берега лога и, поднимая брызги, прыгали в реку. Ну-ну! По кромке правого берега проходило внешнее кольцо заграждения, не видимое с поля. Перебежавшие через речку немцы уперлись в «колючку». – Автоматчики, огонь! – что есть силы заорал Иванов и, прицелившись, нажал на спусковой крючок ППД. До «колючки» было около 100 м, убойная дистанция для автоматов. Окоп взорвался ураганным огнем. Тридцать своих и трофейных пистолетов-пулеметов ударили по врагу. Немцам в речке даже залечь было некуда. Вода густо вскипела пулевыми фонтанчиками. Невзирая на пули, секущие бруствер, бойцы в азарте боя полосовали немцев из автоматов и пулеметов, на выбор били из винтовок. Наконец кто-то из командиров у немцев сообразил, что еще немного, и весь батальон ляжет на берегу речушки. Повинуясь неслышной команде, немцы перебежками и ползком стали отступать. Василий поглядел на немецкие пулеметы. Продолжали стрелять два справа и три слева. И этим недолго жить осталось, сделал он вывод. Огонь его собственных бойцов между тем тоже ослабел. Ручные пулеметы достреливали последние диски и ленты. У автоматчиков тоже заканчивались снаряженные рожки. Без остановки молотил только «максим», да трещали винтовки. Через несколько минут стрельба прекратилась. Все немецкие пулеметы замолкли. Уцелевшие немцы уползли в овес. Василий отдал через связных приказ подсчитать потери и доложить. Весь скошенный участок поля был усеян телами убитых и раненых немцев. В наступившей тишине слышались крики и стоны раненых. Пока командиры отделений считали потери, Василий решил прикинуть потери немцев. На скошенном лугу и в реке он насчитал 164 тела. Можно было предположить, что в овсах артиллеристы и минометчики наколотили еще столько же. Плюс побитые расчеты пушек и минометов – примерно 80 человек. Итого – около 400. Минометчики потерь не понесли, у Сидорова был один раненый. Стрелки потеряли 4 человека убитыми и 6 ранеными. Приняв доклады командиров, Иванов объявил всем благодарность. Несмотря на потери, у всех и так рот был до ушей. Такого начала войны никто не ожидал. Так воевать можно! Младлей пошел докладывать комбату. Выслушав доклад, комбат помолчал, а потом спросил: – А ты не привираешь, Ерш-2? – Все точно, Окунь-2: шесть разбитых «острог» и «жерлицы» в бинокль видно на опушке, сто шестьдесят «пескарей» лежат на лугу, их и без бинокля видно. – Ладно, – сказал комбат, – постарайся взять еще «красноперых» «пескарей», высылаю за «красноперыми» «лодку». Объяви всем благодарность. Окуню-23 передай фамилии отличившихся, будем представлять к наградам. Отбой связи. Выйдя из дзота, младлей послал третье отделение с санитарами за реку подобрать трех раненых немцев. Чтобы какой-нибудь недобитый фашист не вздумал стрелять, приказал покидать мины по краю овса. Вставшие над полем разрывы еще раз показали немцам, кто в поле хозяин. Если кто стрельнет, то искрошат в хлам всех.